Санни помедлил: — Сюда я подошлю кое-кого из ребят на всякий случай, — ее покорежило от страха, и он поспешил добавить: — Не пугайся зря, ничего не случится. Но слушайся, если скажут, что нужно делать. Можешь позвонить мне по папиному телефону, но без особой нужды не дергай. И вообще кончай психовать. С этим он вышел из дома. Уже стемнело, вдоль по улице задувал пронизывающий декабрьский ветер. Санни шел без опаски — все восемь домов на этой улице принадлежали дону Корлеоне. Два крайних дома занимали члены Семьи — верные люди, проживавшие вместе с домочадцами, и молодые итальянцы-холостяки, поселенные на первых этажах в служебных целях, В остальных шести домах, выстроенных полукругом, проживали: в одном — Том Хейген, в другом — Санни Корлеоне, в третьем, самом скромном, — дон Корлеоне, а еще в трех размещались старые, уже устранившиеся от дел друзья Семьи. Они получили это жилье бесплатно, но при условии, что освободят его в случае необходимости. Таким образом тихая улица была самым надежным образом защищена. К тому же подъезды всех домов всегда ярко освещались, так что проскользнуть незамеченным здесь было бы очень непросто. Санни пересек улицу и открыл дверь отцовского дома собственным ключом. Он крикнул: — Мам, ты где? Мать вышла из кухни в облаке запахов — там жарился сладкий перец. Не дожидаясь ее вопросов, Санни взял ее за руку и усадил. — Мне позвонили сейчас, — сказал он. — Ты, главное, не беспокойся. Папа в больнице, его ранили. Соберись, чтобы поехать со мной туда, а я пока раздобуду машину и шофера. Мать внимательно посмотрела на него и спросила по-итальянски: — В него стреляли? Санни кивнул. Мать, опустив голову, на минутку вернулась в кухню. Санни вошел следом. Мать погасила плиту, сняла с конфорки сковороду с недожаренными перцами и ушла одеваться в спальню. Санни достал с горячей сковородки перец, из корзины — ломоть хлеба и съел огромный сладковатый сэндвич, слизывая с пальцев капающий жир. Потом прошел в угловую комнату — отцовский кабинет, достал из запертого шкафа особый телефонный аппарат. Его номер был зарегистрирован на вымышленное имя по несуществующему адресу. Прежде всего Санни набрал номер Люки Брази, но там не ответили. Тогда он позвонил в Бруклин человеку, которому полностью доверял, — Тессио, преданнейшему соратнику дона. Он поручил ему отобрать полсотни самых надежных ребят для охраны больницы и еще одну группу попросил прислать в Лонг-Бич. Предстояла работенка в ближайшем будущем. — Клеменцу тоже сцапали? — спросил Тессио. — Я не хотел бы пока пользоваться услугами его людей, — ответил Санни. Тессио понял мгновенно. Помолчав в трубку, он сказал: — Прости за откровенность, Санни, но это сказал бы и твой отец: не торопись с выводами. Никак не верю, что Клеменца может предать. — Спасибо на этом, — сказал Санни. — Я тоже не верю. Но лучше перестраховаться, верно? — Верно, — подтвердил Тессио. — Да, чуть не забыл. Наш младший, Майкл, сейчас в университете в Бостоне. Пусть ребята привезут заодно его сюда, к отцу. Мало ли что может случиться… Поживет у нас, пока все утрясется. Я позвоню ему, чтобы был в курсе, предупрежу. — О'кей, — сказал Тессио. — Как управлюсь, сам приеду к тебе. Моих людей ты признаешь? — Соображу, — закончил разговор Санни. Из маленького стенного сейфа он вынул алфавитную книжку в переплете из синей кожи. Пролистал ее и остановился на букве «Ф». Там значилось: «Рэй Фаррел, 500 долларов, Рождество» — и телефон рядом. Санни набрал указанный номер, спросил: — Фаррел? — Да? — отозвался голос на другом конце провода. — Вас тревожит Сантино Корлеоне. Мне необходима ваша помощь и притом немедленная. Проверьте два телефона — кто и куда звонил по ним за последние три месяца, — Санни продиктовал номера телефонов Паоло Гатто и Клеменцы. Потом добавил: — Это действительно очень срочно. Если вам сегодня до полуночи удастся сообщить информацию, нынешнее Рождество у вас будет вдвойне радостным. Покончив с этим делом, Санни еще раз набрал номер Люки Брази. На сей раз молчание показалось ему подозрительным, Он старательно отогнал тревогу — Люка сам явится, как только узнает о случившемся. Санни оседлал вращающийся табурет и откинулся на спинку, сосредотачиваясь. Не пройдет и часа, как в доме будет полно народу, а командовать предстоит ему самому. Лишь теперь, оказавшись на мгновенье в тишине и одиночестве, Санни осознал всю сложность ситуации. Впервые за десять лет брошен вызов могуществу семьи Корлеоне. Виновник этому Солоццо, но он явно не стал бы действовать без поддержки хотя бы одной из пяти нью-йоркских семей. Вероятнее всего, что за ним стоит клан Татальи. Значит, выбор был ограничен: либо кровопролитная война, либо немедленная капитуляция на условиях Солоццо. Санни скривился в мрачной усмешке. Этот подлый турок все предусмотрел. Кроме одного — старик выжил, ему не повезло, этому турку. Значит, война. Ну, что ж, имея в запасе связи в верхах, людские ресурсы и Люку Брази в качестве джокера, можно не опасаться исхода. Санни опять охватила тревога. Почему не появляется Люка Брази? ГЛАВА 3 В машине, увозившей Хейгена, кроме него было четверо мужчин, считая водителя. Его поместили сзади между теми двумя, что выросли за его спиной так неожиданно, Солоццо устроился впереди. Сосед справа от Хейгена низко надвинул шляпу ему на глаза, заслоняя от Тома дорогу: — И чтоб не шевелился у меня! — посоветовал мрачно. Дорога была недолгой, не более двадцати минут, но когда они вышли, Хейген не смог определить, где он, так как совсем стемнело. Его провели куда-то на первом этаже, ввели в помещение, вроде кухни, и усадили на кухонный стул с прямой спинкой. Солоццо уселся за стол напротив Тома. Его смуглое лицо напоминало очертаниями хищную птицу. — Только не паникуй, — сказал он. — Я ведь знаю, что тебя ценят в семье Корлеоне не за силу, а за ум. Вот и поразмысли, как лучше помочь и им, и нам. Хейген закурил, стесняясь дрожи в пальцах. Один из сопровождающих достал бутылку спиртного, налил в кофейную чашку, подал Тому. Хейген охотно выпил. Стало легче владеть собой. — Твоего хозяина больше нет в живых, — сообщил Солоццо. И замолчал, изумленный слезами, выступившими на глазах Тома. Потом все-таки продолжил: — Мы застрелили его на улице, рядом с конторой, Как только ребята доложили мне об этом, я поехал за тобой. Только ты в силах помирить меня с Санни. Хейген молчал, он еще не пришел в себя. Он сам не предполагал, что горе может быть так велико. К чувству утраты примешивались тоска от собственного одиночества и страх за жизнь. Выждав, Солоццо заговорил опять: — Я знаю, Санни пошел бы на мое предложение, оно грело его. Ведь так? Ты и сам понимаешь, что дело это стоящее. Час наркотиков уже наступил, и от этого никуда не денешься. А прибыль они приносят такую, что за пару лет все мы будем швыряться миллионами. Дон не мог расстаться с предрассудками, он был из другого времени, а сам не понимал этого. Но теперь он мертв, а мертвого не вернешь. Я хочу вернуться к нашим переговорам, и ты должен помочь мне уговорить Санни. Хейген сказал прямо: — Ничего не выйдет. Санни пойдет на все, чтобы отомстить за отца. — Возможно — сгоряча, на первых порах, — перебил его Солоццо, — но его надо образумить. За мной стоит семейство Таталья, а остальные кланы постараются не допустить открытой вражды. Кому нужна война, если она вредит делу? Если же мы договоримся с Санни, даже старые друзья дона не станут вмешиваться. Хейген молча смотрел на собственные руки. Солоццо продолжал вкрадчиво и настойчиво: — Дон так и так уже утратил прежнюю силу. Вот ведь — позволил застать себя врасплох. То, что он взял в советники тебя, а не сицилийца, тоже сильно повредило ему в глазах других семейств. В открытой войне Корлеоне просто раздавят. Но проиграют от этого все, и я сам в том числе. Политические связи семейства Корлеоне для меня важнее даже, чем деньги. Поэтому я и прошу — поговори с Санни, чтобы удалось избежать крови. Хейген пододвинул фарфоровую чашку, показав, чтобы плеснули еще. — Попробую, — сказал он, — но убедить Санни будет трудно. А ведь есть еще Люка Брази. Люку не остановит даже Санни, учтите. На вашем месте я остерегался бы встреч с Люкой. Солоццо ответил спокойно: — Это уж моя забота. Ты только позаботься о Санни и других сыновьях дона. Скажи им, что сегодня мои ребята запросто могли пришибить и Фредди, но не сделали этого, потому что я строжайше запретил им. Я совсем не стремлюсь обострять дело. Так и скажи: Фредди остался жив только благодаря мне. Хейген наконец-то почувствовал себя уверенней, убивать его явно не собирались, да и держать в качестве заложника тоже, Почувствовав облегчение, Том в то же время покраснел от стыда. Солоццо, наблюдавший за ним, все понял. По змеистым губам «турка» скользнула неясная улыбка. Мозги Хейгена стали работать. Как ему следует поступить? Его убьют только в том случае, если он откажется быть посредником. Но Солоццо хочет от него, собственно, только честного изложения дела, а ведь именно это и должен сделать в подобном случае любой советник, Кроме того, Хейген понимал правоту Солоццо во многих вопросах. Во всяком случае, войны между Корлеоне и Таталья надо постараться избежать, как бы дорого это ни обошлось. Правильнее всего для семейства Корлеоне было бы с почетом похоронить дона и, скрепя сердце, поладить с Солоццо. Когда-нибудь все равно подвернется случай сквитаться с ним. Собравшись с мыслями, Хейген поднял глаза. «Турок» улыбался, казалось, он следил за ходом мыслей Тома. И тут Хейгена больно ударило удивительное спокойствие Солоццо. Он не мог быть так спокоен, пока рядом бродил Люка Брази. Или они купили бездействие Люки? Что случилось с Люкой Брази? Хейген вспомнил, что в день переговоров с Солоццо дон вызывал к себе Люку и долго беседовал с ним наедине. Но сейчас невозможно было осмыслить все сразу. Главное, выбраться из этого логова под надежную крышу дома в Лонг-Бич — семейную крепость Корлеоне. — Я сделаю, что смогу, — сказал он Солоццо. — В ваших словах есть логика. Возможно, сам дон одобрил бы компромисс при подобных обстоятельствах. Солоццо закивал головой с полным удовлетворением. — Замечательно, — подытожил он. — Я и сам не терплю крови. Я человек дела, а кровь всегда обходится слишком дорого. В этот миг прозвонил телефон, и один из мужчин за спиной Хейгена потянулся к аппарату. Послушав, он произнес отрывисто: — Хорошо, передам. И, повесив трубку на место, зашептал что-то Солоццо. Хейген наблюдал, как помертвело лицо «турка», а глаза налились яростью. Он тоже похолодел от тягостного предчувствия. Солоццо в задумчивости скользнул по нему взглядом, и Хейген понял, что свобода его отдалилась, а смерть подошла совсем близко. — Старик остался жив, — сказал Солоццо. — Схлопотал пять пуль в свою сицилийскую шкуру и хоть бы хны. Не повезло, — развел он руками, подтверждая покорность судьбе. — Нам обоим не повезло, — сказал он Хейгену. ГЛАВА 4 Когда Майкл Корлеоне подъехал к отцовскому дому на Лонг-Бич, дорога оказалась перегорожена тяжелой стальной цепью. Восемь прожекторов ярко освещали полукруглую площадь между домами, где скопилось не менее десятка автомобилей.