Подождите… А что здесь делает синьор Лукрезе? Он что и на том свете Бог? Моргнув, я с удивлением увидела нонно, сидящем в кресле у моей постели. В таком же, как и в нашу первую встречу, темно-синем костюме в тонкую белую полоску. И точно также похожим на изысканного портного, вышедшего за самым вкусным кофе с круассаном. — Ну, наконец-то… Мне уже надоело в тишине сидеть. Как себя чувствуешь, дольчеза? Я попыталась что-то ответить, но в горле так пересохло, что у меня совершенно пропал голос. Невольно я попыталась шевельнуть правым плечом, как я зашипела от боли и только сейчас заметила, что рука до локтя перебинтована. — Да, дольчеза, у тебя ожоги первой степени и второй. Ты дымом надышалась и едва не задохнулась, — с какой-то болью протянул дедушка, помогая мне выпить воды из стакана. — Так что пока полежишь в больнице. — А д-д-д-дети…? — с трудом прошептала я. Повернув голову к дверям, нонно громко скомандовал. — Запускайте паршивцев! Дверь в палату открылась, и я шокировано смотрела на то, как просторная палата на двоих становится очень маленькой от количества входящих в нее людей. — ЗИА ВИКИ! — зазвенел детский визг. Первыми забежала малышня в ярких костюмчиках. В круглых очечках, в пластырях и небольших ожогах, но самое главное живая и здоровая. На душе стало так легко, что я не заметила, как ко мне подбежала, рыдающая Летиция и бросилась меня обнимать. — Вики… — всхлипывала она, словно врач в белом платье-рубашке. — Я не знаю, как тебя отблагодарить… Прости… Прости… Прости меня… — Не надо… — попыталась сказать я, но меня никто не услышал. Кашлянув за ее спиной, ко мне обратился и, подошедший к постели, Хорхе. Сегодня он был не в деловом костюме, а в обычной футболке и брюках, хотя по перебинтованным рукам и ожогу от шеи до щеки было ясно, что и ему в пожаре прилично досталось. — Виктория, я хочу попросить прощения за нашу ссору и сказать, что мы в неоплатном долгу перед тобой, — хрипло начал он. — Ты могла этого не делать, не рисковать своей жизнью, зная, что можешь не выбраться, но сделала все, чтобы спасти наших сыновей. Спасибо, благодаря тебе мы тоже можем жить дальше. Слегка полноватый испанец сказал это очень сухо, хотя по глазам было понятно, что это не формальность. Просто ему тяжело, как отцу, пережить такое эмоциональное потрясение. — Ты простишь нас? — всхлипнула Летти, осторожно сжав мою здоровую левую ладонь. Не в силах говорить, я улыбнулась и слегка кивнула. Место Хорхе вскоре занял управляющий репутацией Федерико и маленькая пухленькая женщина с тяжелыми кудрями, очень похожая на Летицию только уже за пятьдесят. Тоже душевно высказывали свою благодарность, уже как бабушка и дедушка. Синьора Агата, смахнув слезы, поцеловала меня в щеки, как родную, и, словно мама, тут же начала заставлять мою тумбочку у постели. — Дольчеза, тут для вас с Сандро домашний супчик и тефтельки, — начала она, вытаскивая из термосумки контейнеры. — Я, конечно, не повар, так что ты уж прости, но Сандро вроде бы никогда от моей еды не отказывается… У меня аж сердце защемило, при виде того, как она заботливо щебечет, раскладывает еду, лекарства и вешает мою одежду для больницы в шкафчик. Когда я последний раз лежала в больнице в Москве год назад, мне приходилось питаться едой из доставки и слезно уговаривать мою соседку привезти сменную одежду. Из термоса мне налили теплый чай с травами и вскоре я уже смогла разговаривать, пускай и только шепотом. — Виктория, скажи, как нам тебя отблагодарить? — с предвкушением протянул нонно. — Не знаю… — задумавшись, ответила я. — У меня все есть, дедушка… Дед вдруг так громко хлопнул по подлокотнику кресла, что я испуганно вздрогнула. — Ничему ее жизнь не учит! — недовольно пробурчал он. — Только вчера целую лекцию прочитал, что себя нужно ценить! Нахмурившись, нонно встал с кресла и указав на меня пальцем грозно сказал: — Еще воспитывать и воспитывать…. Я из-за вас, бестолочей, на тот свет никогда не уйду! — Так это же хорошо, нонно, — улыбнулась я. — Зачем вам на тот свет? Я там уже все разведала… Мне кажется вам с нами будет веселее. — Ну, не беседа, а просто музыка слов… — хмуро цокнул он, уходя. Хотя по блеску темно карих глаз было видно, что старику это услышать было очень приятно. — Зиа Вики, — шепотом обратился ко мне Андреас, пытаясь запрыгнуть на кровать. — А вы нас спасли, потому что вы волшебница, да? А почему бы и нет? Мне кажется, без магии тут не обошлось. — Вы сказали заклинание и потом все как БАХ-БАХ-БАБАХ! — восхищенно продолжил он. — Волки яму вырыли! И снова БУУМ! — А научите нас этому заклинанию? — прошептал Виктор. Едва не хватаясь за голову, Хорхе в паре метров от меня тихо простонал: — Все, Летти… Прячь волшебную палочку, и доставай эликсир вечной молодости. Нам хана. Хех… Кажется я сама не заметила, как читала в панике стихи из поэмы «Мороз, красный нос» вслух. Об отважной и душевно сильной женщине. Чтож… Наверное, для меня это тоже было своего рода заклинанием. Папе было бы стыдно, если бы я, дочь профессора русской литературы, цитировала не своих авторов в такой ситуации. Пихнув брата под локоть, ко мне запрыгнул на постель маленький Виктор, больно ударив по бедру, на котором теперь ясно, что тоже был ожог. Но разве малышня такое замечает? — А нонно нам подарил волчонка! Я невольно сжалась в недобром предчувствии, видя, как горят глаза мальчика. Наклонившись ко мне, он заговорщицким тоном прошептал. — А вы можете нас прокатить не на собаках, а на волках? Видя мое смятение, Летиция виновато улыбнулась. — У них очень богатое воображение, а последствия стресса… В общем они выдумали новую историю про волшебницу Вики и ее стаю волков… Невольно я рассмеялась и только сейчас заметила, что до сих пор не вижу в палате Сандро, а лица у всех, мягко говоря, не самые веселые. — А где Сандро? — начиная подозревать худшее спросила я. — Кстати, я хотела об этом поговорить… — тихо сказала Летти. Поправив круглые очки, она глазами показала всем, включая детей, на выход. Начиная не на шутку переживать из-за того, что могло случиться, я сжала одеяло здоровой рукой. — Знаю момент не самый удачный… — издалека начала она. — Давай без итальянских заходов, говори лучше прямо, — холодея еще больше прошептала я. — Он при смерти? — Ах… — улыбнулась она и тут же указала на вторую кровать со смятой постелью. — Нет, как видишь укатил на перевязку. Я с облегчением закрыла глаза. — Ты это… Я знаю, что вы поссорились… Но прости его… И если сможешь, то будь с ним помягче, пожалуйста? — неожиданно попросила Летиция. — Он когда тебя вытаскивал из огня ожоги получил, на него крыша упала… Да, и волосы у него обгорели, их пришлось сбрить… Во рту снова стало так сухо, что я смогла только кивнуть. Тяжело давит вина… Любимый мужчина, в который раз пострадал, чтобы спасти меня, а я с ним и его семьей накануне разругалась, да, еще и наплела его племянникам историю, которая едва не стоила им жизни. — Вики, ему стыдно… Да и к тому же он сейчас не выглядит, как герой, так что ты не шути слишком остро про внешность… — тихо просила меня Летиция. Я уже собиралась кивнуть, как вдруг неожиданно услышала его голос в палате. — Так-так, а что там не так с моей внешностью? Я и не заметила, как он появился. А когда увидела долго не могла узнать мужчину в инвалидном кресле в свободном спортивном костюме, черного цвета. М-да… Не зря говорят, что прическа меняет облик, но, чтобы настолько… Лысым и без бороды, я даже представить себе его не могла! Но больше всего поражало не это, а ровный, золотистый загар на лице и почти белоснежная кожа на голове и по линии бороды. Правда красные пятна от ожогов несколько портили картину. — А если сбрить брови, то и вовсе ослепнешь от того какой я белый, — с гордостью сообщил он мне, шевельнув особенно густой теперь бровью. Я не выдержала и рассмеялась. Признаться, хорошо, что я его не увидела первым. Не узнала бы! — Не переживай, — благосклонно кивнул он мне глазами. — Тебе я волосы тоже отрезал, пока ты дрыхла. — ЧТО⁈ Я тут же в ужасе попыталась нащупать волосы здоровой рукой, а Сандро громко рассмеялся с того, что я так легко купилась.