«Какое же великое достижение прогресса! — с лёгким чувством благоговения Коломин прикоснулся к металлу „Мрии“ рукой в перчатке, чтобы не оставлять возможных следов. — И сколько ещё таких достижений сейчас постоянно используется во зло тому же человечеству, которое их же и изобрело?» Вспышка. ЗИЛов внутри Ан-225Э уже не было: видимо, организаторы незаконной схемы успели вывезти грузовики в другое место. Однако внутри громадного самолёта располагались иные интересные находки. Например, гордо стояла красная Ferrari Berlinetta Boxer V с капотом вытянутой дугой и поднимающейся парой фар. Замерли кабриолет-версия Ford Corsair F с заострённой передней частью, отдалённо напоминавшую такую у Москвича-408Л, и спортивный двухместный чёрно-белый Ford GT40F, слишком современный для времени его разработки. Были тут и совсем старые Edsel F, знаменитый овальной решёткой радиатора а-ля открытый рыбий рот, и 1969 Lincoln Continental MKIII-F с задвижками для фар и характерной круглой выпуклостью на багажнике, предназначенной для хранения запасного колеса внутри. За ними находились Chevrolet Corvette C1F, также спорткар 1953–1962 годов выпуска, и Dodge Coronet 1955 F с окраской под патрульно-полицейский аэромобиль. Величественно закреплялся в отдалении от всех престижный лимузин Mercedes-Benz W100F, выделявшийся узкой решёткой радиатора и большими вертикальными фарами. Не обошлось без редчайшего престижного купе Studebaker Avanti с двумя дверьми. Кроме самих легковых машин, с ними также в самолёте собирались перевозить многочисленные комплектующие и различную сервисно-ремонтную технику. «Хм, значит, тут у нас кто-то явный любитель ретроэстетики, — с большим воодушевлением подумал Ярослав. Взглянул ещё раз на номер борта самолёта и хорошо запомнил его. — Ну ничего страшного, этого любителя можно будет выяснить, даже, скорее всего, не насилуя мозг „Псио“». Дверь в ангар распахнулась, и, шумя тележкой, внутрь сооружения вошли авиатехники в компании летающего ремонтного робота «Эльбрус». Люди и машина двинулись прямиком к «Мрии», ненарочно собираясь обнаружить Ярослава. Однако Коломина к тому моменту уже и след простыл. Глава XXII ВЕЧЕР В ГАЗГОЛЬДЕРЕ Я сомкнул глаза усталые, Мира больше нет. Плачьте, плачьте, запоздалые, Светит вам лишь поздний свет. Дышат сумерки неясные, Смотрят звезды с высоты. Плачьте, страстные, подвластные Тайнам темноты. К. Д. Бальмонт, «Серенада». Недалеко от Курского вокзала пахло вакуумной дорогой, поездами и вагонами. Время от времени этот вида транспорта отправлялся на юго-запад или прибывал оттуда же. Неоновый вечер опустился на город, и свет от фар аэромобилей превращался в бесконечно вытянутые лучи. Иссиня-розовые облака нависли над пластмассово-стальной громадой города, где уже немного оставалось от прежней, старой Москвы. Наружная реклама предлагала вахту на Марс, робота — домашнего охранника «Электрон» и встраиваемые прямо в кожу часы «Полёт». Могучие краны ремонтировали фасад НИИ Радио прямо в воздухе. Колдовским тёмно-голубым оттенком мелькали буквы объёмной вывески «МОСГАЗ», принадлежащей одноимённому ведомству. Во весь размер его здания проецировался огромный электронный плакат с изображением улыбающегося газовика в синей каске. «Прогресс. Стабильность. Работа на общество», — гласила надпись на проекции. Убрав руки в карманы, Ярослав вышел из Сыромятнического тоннеля, проложенного для трамваев прямо в вакуумнодорожной насыпи. Как внешняя, так и внутренняя бетонная облицовка оказалась покрыта разнообразными граффити, а через тоннель то и дело шныряли туда-сюда всякого рода неформальные тусовщики. Пропустив группу веселящейся молодёжи, Коломин двинулся на север, в сторону Нижнего Сусального переулка. Там единым пространством раскинулись территории бывших Винного и Газового московских заводов. Чтобы не сносить малоэтажные здания из тёмно-красного кирпича, чьи строители вдохновлялись английской архитектурой Викторианской эпохи, их решили переделать в новые общественные пространства. Сейчас в бывших цехах и производственных помещениях располагались бары, кафе, клубы, выставочные центры и офисы некоторых частных компаний. Отличительной «изюминкой» данного места являлись четыре выстроенных друг за другом цилиндрических газгольдера, в прошлом — огромных хранилищ летучего вещества. Сейчас в этих зданиях круглой формы также располагались деловые и досуговые заведения. Загадочно переплетались тени на пересечениях оконных перемычек, чётких фризов арок и строгих контрфорсов. Высокие, вытянутые окна сверху украшались лучковыми сандриками. В остеклённых окнах атиков и мансардных этажей неспешно колебались полуразмытые сумерком фигуры. Продолжала дымить труба древней, но всё ещё работающей котельной. Приямки акцентировали само углублённое пространство. Дух прошлого века, индустриальной революции продолжал неустанно витать среди этого места из шифера и красного кирпича. Мощная эпоха стала великой историей, но из-за этого не прекратила быть привлекательной и интересной для людей. — Ув-важаемый, сейчас честно п-прошу: п-подайте на киберкайф, — из-за неосвещённого угла к Ярославу вышел бородатый бродяга в замызганной одежде, с металлической рукой и красным «киборгским» глазом вместо удалённого человеческого. — Ну н-невозможно терпеть н-невыносимую лёгкость бытия! — Опять попрошайничаешь, Игорёша? — Коломин узнал бездомного. — Тебе ж предлагали идти в соцзащиту, а ты всё тут продолжаешь шляться. — А, это ты, Ярослав. — Игорёша тоже различил, кто перед ним стоит. — Не, у тебя просить ничего не буду. С опечаленным видом бродяга отчалил обратно в темноту и, облокотившись спиной о стену, присел на корточки. Бездомный, блеснув во мраке красным кибернетическим глазом, зажёг синтетическую сигарету и, закурив её, закашлялся. — Какое же дерьмо эти с-синтетические сигареты. Табак убили, всю п-планету убили. В СССР бомжей нет, г-говорили они. Так я т-тогда кто, вашу мать⁈ И киберкайф в-всякие дофига правильные вроде к-капитана Коломина запрещают и обламывают. А жить-то как? Я, м-может быть, человек верующий, р-руки накладывать на себя не хочу, — ворчал бродяга, жалуясь то ли Ярославу, то ли самому себе. — А что, киберкайф опять толкают в здешних местах? — невзначай поинтересовался Коломин, хотя пока не собирался заниматься этим. — Не с-стану тебе ничего говорить, в-всё снова испоганишь, в-весь кайф обломаешь, — болезненно оскалился Игорёша. — Не стой н-над душой, д-дай мне окончательно п-подохнуть. Х-холодно, но Господь в-всё не забирает к себе. Почему? П-почему… Он сделал ещё одну затяжку и злобно пнул ногой стоявшую неподалёку пустую бутылку из-под пивосодержащего напитка. Та со звоном покатилась прочь и, скатившись с бордюра, со звоном упала на металлическую решётку, что прикрывала отверстие дождевой канализации. Оставив бездомного в покое, Ярослав продолжил свой путь. Через небольшой отрезок времени он прошёл по краю территории Винного завода и направил к третьему из четырёх имеющихся газгольдеров. Прожекторы рассеивали сумрак и ударяли высоко в небо, словно желая светить ярче появляющихся на небосклоне звёзд. Вокруг было достаточно шумно и людно, мимо постоянно проскакивали какие-то компании. Коломин подошёл к третьему газовому хранилищу и увидел перед собой наглухо закрытый шлюз. Перед устройством стояло двое верзил с квадратными подбородками и гигантскими ручищами. — С пушками внутрь нельзя, — грозно произнёс первый. Неясно, сказал ли он это по протоколу или при помощи какого-то скрытого устройства отследил, что Ярослав вооружён. — Спокойно, это Коломин, — успокоил напарника второй. — Главный разрешает. — А-а, тот самый мент? — хмыкнул первый амбал. — Ну пусть проходит, только без всяких трюков. — Я тоже вас рад видеть, ребята, — усмехнулся Ярослав и прошёл под уехавшим вверх и внутрь затвором. Подземный клуб «Гавана», размещённый прямо под газгольдером, был полон народа. Громко играла танцевальная электронная музыка, и от сильных басов по мебели, стенам и посуде блуждала вибрация. Гремели мощные большущие колонки. Свет перемещающихся софитов отливал красным, и время от времени погружал отдельные участки клуба в полумрак. Сеть коридоров, окружающая барную стойку и танцпол, с низкими потолками, стенами из красного кирпича и резными деревянными дверьми также отсылала к Викторианской эпохе. Там чувствовались некая камерность и подпольная приземлённость. Многие посетители сидели за круглыми столиками на стульях-пуфиках за коваными чугунными парапетами. Некоторые сектора клуба отделялись друг от друга декоративными винными бочками или различными промышленными агрегатами прошлого века. Под потолком витал полупрозрачный серый смог из-за сигаретного дыма. В полумраке порой вспыхивали огоньки синтетических папирос. — Ой, Ярослав, какими судьбами? — перед капитаном выпорхнула дама лёгкого поведения. — Не желаешь зажечь? — Я по делу, — отрезал Коломин. — Главный у себя? — Конечно, у себя. — Женщина несколько поубавила свой пыл, дунув на длинную чёлку, что, мешая, застилала ей взор. — Вон лично в баре всем занимается. Странно, почему владелец данной организации назвал её «Гаваной», хотя больше всего здесь оставалось от Англии времён индустриального переворота. Аккуратно лавируя между посетителями клуба, Ярослав двинулся к барной стойке. Там же и стоял хозяин, готовя интересные на вид коктейли и протирая посуду. То был Горилла, или Гориллин Степан Павлович — валютный спекулянт, нелегальный таможенный посредник и неавторизованный аэромобильный дилер. Своё прозвище Горилла получил не столько из-за фамилии, сколько из-за внешнего вида и телосложения. Жилистый и волосатый, он обладал густыми бровями и ресницами, а также плотным слоем растительности на шее, ушах и голове. Он стригся под короткий бокс и постоянно выбривал вьющуюся пиратскую бороду, но плотная щетина всё равно возвращалась, и Гориллин становился похожим на представителей самого крупного отряда приматов — горилл. Горилла не являлся так называемым «вором в законе» и располагался где-то посередине между легальной средой и криминальным миром. Многие живущие по ту сторону закона члены общества не могли принять промежуточного положения Гориллы и поэтому всячески игнорировали его, не принимая в свой круг. Другие же представители криминалитета не считали чем-то зазорным взаимодействие с Гориллой, активно шли на контакт с ним и охотно пользовались его услугами. Тайно сотрудничали со Степаном и правоохранительные органы, когда на то имелась нужда. В частности, между Экспериментальным отделом, включая Борова, и Гориллой давно оказалась установлена негласная связь. Боровиков и Коломин иногда просили определённой помощи у Гориллина, он же взамен также просил оказать равнозначную или не совсем услугу. Горилла являлся полезным посредником, но не сказать, чтобы милиция с ним прям так крепко дружила. Но и обвинять владельца «Гаваны» в «подментованности», как это делали некоторые бандиты, тоже не следовало. Горилла взаимодействовал с государством только тогда, когда в этом была его личная заинтересованность. — Какие люди в нашем газгольдере! — воскликнул Горилла, завидев Ярослава. — B-52, «Взрыв мозга», «Лонг-Айлэнд», «Виски Кола» — что будешь, капитан? Или хочешь по простому пенному — могу предложить светлое, тёмное, фруктовое, ягодное, шотландский эль… — Горилла, у меня к тебе дело, — украдкой негромко сказал Коломин. — Зайди ко мне известным путём, — также тихо проинструктировал Горилла, не желая, чтобы их явно подслушивали в компании друг друга. — Я буду ждать у себя. С этими словами хозяин клуба ушёл на кухню за барной стойкой, а Ярослав не спеша вышел в один из коридоров, уходящих от танцпола. Здесь народа уже оказалось немного: на мягком пуфике клерк страстно целовался со своей коллегой, обнимая женщину за открытую спину, а двое каких-то предпринимателей с расслабленным видом медленно потягивали из бутылки водку «Финляндия», сидя за отдельным столиком. Громила с аугментирующими имплантами в голове стоял у неприметной железной двери с барельефом, изображающим скачущих лошадей с двумя всадниками и розы, чьи шипованные стебли изящно пересекались друг с другом. Охранник молча впустил Ярослава внутрь и тут же закрыл за ним дверь. Коломин попал в небольшое фойе с несколькими дверьми. Здесь располагалась стойка с бронированным стеклом, за которым также сидел амбал, а также сиденья для посетителей. Громила за стойкой молча кивнул Коломину на дверь, что вела в кабинет Гориллы. Ярослав постучался и вошёл к хозяину ночного клуба. — Давненько никого из ваших не видывал, — жестом Горилла пригласил Коломина сесть напротив за красивый лакированный стол из красного дерева. Сам делец расслабленно откинулся в мягком кожаном кресле и медленно потягивал коктейль «Кошачий глаз», имитирующий одну из самых красивых космических туманностей. В стакане Гориллы действительно как будто бултыхалось гигантское межзвёздное облако, заставляющее задуматься об эстетике Вселенной и её бесконечности. Ярослав удобно расположился напротив хозяина. — До этого справлялись сами. — Капитан откинул от себя полы плаща, чтобы телу стало несколько посвежее. За Гориллой треть стены занимала мрачная большая картина, изображавшая корабль-призрак на фоне девятибалльного шторма. Излучая зловещее не то сероватое, не то зеленоватое сияние, едва прозрачный, с покосившимися мачтами и рваными парусами к зрителю резво устремлялся «Летучий голландец». Грозные волны девятого вала с силой обрушивались на него, хлестали по гнилой дырявой корме, но мёртвому кораблю было абсолютно всё равно на бушующую вокруг стихию. Небо превратилось в замкнутый чернильный купол, и не существовало в нём даже намёка на солнечную дневную надежду. Картина завораживала наблюдателя в некотором священном ужасе, и создавалось ощущение, будто «Летучей голландец» выбрал своей жертвой именно его. Изначально казалось, что неизвестный художник оставил борт проклятого корабля пустым. Однако если бы зритель внимательно пригляделся, то смог бы различить за оградой «Голландца» размытые, леденящие душу фигуры, вроде бы похожие на человеческие… — Так что случилось? Горилла наркотой не барыжит, девочек (да и мальчиков тоже) не эксплуатирует. Горилла лишь торгует американскими машинами и американскими деньгами. Все любят американские машины и американские деньги, согласись. Так зачем Горилла понадобился нашей родной милиции? Только ради бога не говори, что думаешь, будто я связан с тем свирепым парнем, которой на месте своих злодеяний оставляет красную тряпку. — Делец отвлёк несколько заворожённого жутковатой картиной Ярослава и хитро прищурился, закуривая кубинскую сигару. Посмотрел с благоговением на эту скрутку из листьев и добавил: — Не синтетическая дрянь, а из настоящего табака! Коломин не ответил прямо. — Нам нужны твои профессиональные знания. Без всяких приукрашиваний ты, наверное, лучший в Москве, если не во всём Союзе, кто разбирается в ретромобилях. Все ретромашины проходят через тебя, ты в этой области как рыба в воде — знаешь каждый нюанс, каждую деталь. — Ярослав протянул Горилле небольшую прошитую папку с изображениями тех аэромобилей, которых капитан видел на борту Ан-225Э в «Шереметьево». — Так, хм, ну машинки хорошие, нечастые. — Горилла полистал каталог. Наткнулся на изображение Ford GT40F. — Мягко выражаясь, нечастые, я бы сказал. — В Соединённые Штаты что-то зачастила одна «Мрия». Бортовой номер — «USSR-82007». Последний рейс — август. Она перевозила на своём борту ретроаэромобили. Производство, как правило, — США, ФРГ, Италия. Мы ничего не знаем об этом самолёте, Горилла, все данные от нас скрывают свои же. Подозреваю, что под перевозкой аэромобилей может скрываться какая-то афера. Поэтому неприятности могут коснуться и тебя, даже если ты и не взаимодействовал с этими тачками непосредственно. В твоих интересах сейчас помочь нам. Нам срочно нужно выяснить, кто и зачем заказывал эти ретромобили из-за границы, — объяснил Коломин. — Я за жизнь и мухи не обидел… но разве что носы ломал в юношеском возрасте, когда ещё жил в Ростове-папе. А теперь какая-то скотина решила меня подставить, да ещё и выехать на моём горбе. — Горилла пустил дымное колечко и запил «Кошачьим глазом». — Слушай, Ярослав Леонидыч, а тут в твоём каталоге не просто Edsel F. Это крайне ограниченная партия с так называемым «ручным» корректором взлёта — посадки. То есть автоматики — минимум, всё своими руками делает водитель, как в старые добрые времена на заре летающих машин. Более дешёвая, но зато больше её чувствуешь при поездке. Синяя Delahaye 135 MSV «Ghia», что полагалась лично шаху Ирана. Говорят, он до сих пор любит на такой прокатиться. Не знал, что было собрано более одного экземпляра. BMW 327/28 cabrio F, единственная летающая машина времён Третьего рейха, роковая красная красотка. Поговаривали, её успел обкатать сам Алоизыч. Одноместная малютка Messerschmitt KR200F с прозрачной крышей. Однако! Mercedes-Benz W100F вполне может быть и правительственной версией с бронёй и собственной станцией связи. Chevrolet Corvette C1F тоже не обычный вариант, а с блоком моделирования препятствий — он заточен чисто под гоночные соревнования. Его очень любил покойный Шереметьев, царствие ему небесное. Олежка лично заказывал его у меня, в бородатом шестидесятом втором это было. Ярослав едва заметно взгрустнул, так как слова Гориллы напомнили ему Светлану, отцом которой как раз являлся гонщик Олег Шереметьев, с которым внезапно оказался близко знаком Гориллин. Вот тебе и правило шести рукопожатий! — А сопровождал всё это добро Иванов Андрей Сергеевич, КГБшник под прикрытием, — добавил важную деталь Коломин. — Не слышал о таком? — Этих Ивановых среди экспедиторов было пруд пруди, думаешь, я каждого запоминаю? Имя небось легендированное? — Горилла сделал ещё одну затяжку. Ярослав кивнул. — Не нравится мне это. Конечно, даже ребёнок знает, что «контора» никогда не выделялась кристальной чистотой. Но пихать скрытую агентуру на безобидные ретромашинки… Когда какой-нибудь генерал КГБ хотел себе что-то экзотическое по моему профилю, он обращался ко мне напрямую, и мы всё спокойно проворачивали по договорённости. Мне денежка, ему тачка. А тут… — Горилла, ты сможешь выяснить, кто это был? Бортовой номер «Мрии» у нас есть, имя экспедитора и дата последнего рейса — тоже. — Коломин пододвинулся поближе к визави. Делец ответил не сразу. — Ярослав, ты же прекрасно понимаешь, что я не держу постоянно руку на пульсе. Шестерёнки в механизме крутятся сами, система находится в полностью автономном плавании, я лишь руковожу управляющими потоками. «Мрия», USSR-82007, август, Иванов А. С., «Шереметьево», роскошные аэрокарчики — и всё мимо моего носа. Уж неужели и той бабе таможеннице распороли шею из-за всей этой истории? — Горилла допил «Кошачий глаз», но ничуть не захмелел, несмотря на явную «термоядерность» напитка. Сейчас он выглядел крайне серьёзным. — Иванов тоже погиб, — уточнил Ярослав. — Знаешь, я ничего об этом не слышал или слышал что-то краем уха по касательной. Я сейчас чувствую, что всё это время петля вокруг моей шеи затягивалась. — Гориллин уже докуривал сигару. Выпустил дым сквозь волосатые бычьи ноздри. — Я не знаю, кто это был, Ярослав Леонидыч, но я согласен тебе помочь. Я выясню всё по максимуму, но взамен также требую поддержку. По нашей старой традиции. — Я весь внимание, — сосредоточился Коломин. — Коктейльчик пропустить-таки не хочешь? А-а, на службе, — услышав отказ Ярослава от выпивки, Горилла начал подробно рассказывать о своей просьбе. — Мне уже давно Яузские должны были одну крайне ценную вещицу. Габаритов она небольших, вполне влезет в багажник твоего шикарного «Метеора». Вот только случилась беда: относительно недавно Яузских покрошили в ноль. То ли конкурирующая «бригада», то ли секретный отряд ваших или ГБшных. Логика «Если должника нет, то нет и долга», я считаю, здесь неприменима. Я достаточно в своей жизни сделал для Бетона и его братвы хорошего, а поэтому считаю, что долг должен быть по-любому уплачен. Пусть даже заочно и с того света. — То есть ты хочешь, чтобы я просто забрал посылку, которая лежит где-то у Яузских, и привёз её тебе? Немного поработать грузчиком и курьером? — поинтересовался Ярослав. — Но в чём подвох? Будь это так легко, ты б давно послал своих за грузом. Кстати, что он из себя представляет?