– Черт! – Полтавин едва сдержался, чтобы не выругаться покрепче. – Держи! – Он неохотно вытащил из кармана кошелек из страусиной кожи и принялся в нем рыться. Затем выудил на свет божий и протянул Самсонову две бумажки. – Прощай ужин в ресторане! – вздохнул он с сожалением. – Премного благодарен. – Старший лейтенант сложил банкноты пополам и сунул в карман. – Как догадался? – спросил Полтавин, провожая взглядом уплывшие денежки. – Ну, знаешь, эти раны плюс сексуальный подтекст. – Самсонов пожал плечами: – По-моему, преступник импотент. Я кое-что читал о таких вещах. Полтавин задумался. – Да, – кивнул он через несколько секунд. – Это возможно. Но ты все равно рисковал. – Согласен. Если тебе от этого легче. – Я еще отыграюсь. Мне чаще везет. И вообще преступник мог пользоваться презервативом, чтобы не оставить свою ДНК. – Может, и так, – не стал спорить Самсонов. – Но ведь речь шла о следах изнасилования. А их нет. – Согласен, согласен. Все, твоя взяла. – А что насчет ран? Чем их нанесли? – Ставка? – быстро спросил криминалист. – Нет, на сегодня хватит. Ты же знаешь, я стараюсь бороться с искушением. – Ага, и поэтому вводишь в него меня! Самсонов пожал плечами. – Ладно, сегодня твой день, – смилостивился Полтавин. – Раны нанесены предметом длиной не менее полуметра, а диаметр… – Он почесал мясистый нос, поправил очки и хмыкнул: – Диаметр разный. Похоже, что предмет – возможно, палка – был заточен примерно на одну треть и преступник пробивал тела жертв на разную глубину. – Слушай, а какую силу надо иметь, чтобы проделать такое? – Ну, если давить руками, то немалую, но я думаю, что острие загонялось при помощи молотка, например. Смотрел фильмы про охотников на вампиров? – Да, но там никто не вырезал упырям гениталии. – За них, кстати, еще не брались, так что можешь валить. И не звони мне до вечера. Я брошу трубку. – Верю. Ладно, спасибо и на этом. – В отчете будут все детали. – Знаю. Полтавин почесал кончик носа. – Хотя могу подкинуть тебе еще кое-что, – сказал он. – Ребята успели сделать один анализ, так что теперь мы знаем, как преступник обездвиживал жертвы. – Слушаю. – Внутримышечная инъекция финитола. Делал укол в плечо. – Что это за штука? Никогда не слышал. – Недавно на рынке. Очень сильный транквилизатор. Применяют для того, чтобы усыплять скот. Ну, знаешь, такие пневматические ружья с дротиками, в которых… – Да-да, – кивнул Самсонов. – Его легко достать? – Совсем нет. В аптеке не купишь. Нужны документы и отчетность по использованию. – Ветеринары могут иметь доступ к этому… финитолу? – Уверен, что да. Но не только они. Это средство удобно, если надо быстро утихомирить разбушевавшееся животное. Крупное, понимаешь? К которому просто так не подойдешь. Действует очень быстро, вырубает буквально за минуту. А если слегка увеличить дозу, то и быстрее. – Значит, убийца имеет доступ к финитолу, – проговорил Самсонов. – Это сразу сужает круг поисков. – Да, до работников ветклиник, зоопарков, приютов для животных, питомников, заводов по разведению крупного скота, ферм, а также всех, кто имеет лицензию на отлов животных. Кстати, ты как к скачкам относишься? – спросил криминалист. – Не знаю. Наверное, никак. А что? – Никогда не был на ипподроме? – Не довелось. Глаза у Полтавина азартно загорелись. – В Луначарове открывается новая арена. На десять тысяч человек. Стипль-чез, флэт рейсинг и прочее. Не хочешь сходить? Я тебе подскажу, на кого поставить. Это верняк, отвечаю. – Даже не знаю. – Самсонов задумался. На скачках он и правда еще не бывал. Это может оказаться интересно. – А когда? – Торжественное открытие примерно через две недели. Я тебе позвоню, если решишь пойти. – Ладно, я дам знать. Попрощавшись с Полтавиным, Самсонов с облегчением покинул морг, вдохнул на улице несколько раз полной грудью и лишь затем сел в машину. Он поехал прямо к психологу, благо тот уже не практиковал, поскольку вышел на пенсию и жил один в домике в районе Гатчины, так что почти всегда был на месте. Дорога заняла около часа, и, когда Самсонов припарковался возле зеленой проволочной сетки, служившей забором, начал накрапывать дождь. Тимченко сидел на открытой веранде и пил пиво из стакана с переводной картинкой – должно быть, подарок внука, подумал Самсонов, подходя. Только когда он сел напротив психолога, тот кивнул и придвинул к полицейскому чистый стакан: – Угощайся. Давно тебя не видел. Слава богу. – Да уж! – усмехнулся Самсонов, не притронувшись ни к стакану, ни к бутылке. – Зачем приехал? Я больше не лечу, знаешь ли. – В курсе, Фридрих Николаевич. – Неужели просто проведать старика решил? – Вы же меня знаете. – Знаю, – согласился психолог, усмехнувшись. – От тебя дружеского визита не дождешься. На сеансы-то не зазвать было. – Мне ваша помощь нужна. – Опять кошмары? – Тимченко удивленно поднял седые брови. – Нет, я по поводу одного дела, которое расследую. – Я тебе не криминальный психиатр, знаешь ли. – Ну, может, порекомендуете кого-нибудь. – Ты же проходил курсы криминальной психиатрии в прошлом году. Мне Петрович говорил. – Башметов? – Какой же еще? Самсонов почувствовал раздражение. – Вы опять меня с ним обсуждали? – спросил он резко. – Я пациентов не обсуждаю ни с кем. И бывших в том числе, – строго ответил Тимченко. – Мы с Петровичем говорили о его подчиненном. У которого шило в одном месте. Самсонов расслабился. – Он и вам нажаловался? – спросил он, усмехнувшись. – Я все жду, когда он моим родителям позвонит. – Что там у тебя за дело? – сменил тему Тимченко. – Папку, гляжу, приволок. Я себя прямо Ганнибалом Лектером чувствую. Только стеклянной стенки не хватает. – Ага, с дырочками. – Самсонов протянул Тимченко папку с материалами дела. – Пей пока пиво, – сказал психолог, открывая ее и беря первую фотографию.