– Недалеко от «Москва-Сити», – указала рукой куда-то в сторону Марина. – Новый бизнес-центр «Терра Нова». Но мы с Андреем своим ходом туда добирались, поэтому, как ехать на машине, не подскажу. – Не страшно. Найдем. Спасибо. – До свидания. Марина скрылась за углом, а Гуров и Крячко все еще стояли возле машины. – Что-то я не понял. Тихомиров сказал, что он владеет бизнес-центром «Терра Нова». Там же держит магазин его родной сын. – Тихомиров утверждает, что они не виделись целый год, – напомнил Гуров. – Вполне возможно, – возразил Стас. – Случайное совпадение. Возможно, Тихомиров и не в курсе, что сын арендует в здании помещение. Или наоборот: сначала сын арендует в здании офис, а потом отец уходит из семьи. – И сын, который ненавидит отца, все равно остается под крышей его бизнес-центра, да? – с сарказмом уточнил Гуров. – Ну бред же. Судя по тому, что мы о нем знаем, он бы скорее предпочел остаться на улице, чем набивать папкин карман деньгами. Есть третий вариант. Отец и сын прекрасно все друг про друга знают, но не хотят ничего менять. – Вот у людей проблемы, а? – вздохнул Стас. Гуров сел в машину, и в этот момент затрезвонил его мобильный. На экране высветилось знакомое имя. – Петр Николаевич, ты как? Вылечили тебя? – спросил он, наблюдая за тем, как Стас поправляет боковое зеркало. – Серьезно? Крячко тяжело опустился на водительское сиденье и с тревогой уставился на Гурова. – Ну ладно тогда, – произнес тот в телефон. – Внезапно, но что же теперь поделаешь? Да, с Гойдой уже встретились. Он тебе звонил?.. Ну вот, тогда ты в курсе. Опрашиваем ближайших родственников. Только что поболтали с сожительницей пропавшего, а до этого поговорили с его родителями. Да, на сегодня уже все. Завтра документы оформим. Что?.. Да не забуду я, не переживай. Ты давай там приводи себя в порядок. От Крячко тебе привет. Дать ему трубку, чтобы он лично тебе пару слов сказал? Что? Не слышу, повтори, пожалуйста?.. Да, конечно. Бывай, Петр Николаевич. Звони, если что. Гуров отнял телефон от уха и невольно улыбнулся. – В Следственный комитет поедем завтра, после бизнес-центра. А Орлов, представь, на больничном. – Вот радость-то, – ответил на это Стас и повернул ключ в замке зажигания. – А что за срочность? – В него терапевт вцепилась на диспансеризации. Сказала, что, по заключению кардиолога, он слишком долго живет. – Это не та случайно, которая нам с тобой медицинское заключение давать не хотела? – Ну, он мне ничего об этом не сказал, – объяснил Гуров. – Однако, если он лег на обследование, дела у него действительно не очень. – А чего тогда улыбаешься? – спросил Стас. – Рад тому, что сбережем себе нервы, работая только с Гойдой, – признался Гуров. – Орлов бы сейчас уже требовал отчета, а Игорь пока не станет. Никто не дергает, над душой не стоит, и вся эта бумажная пытка вполне может подождать. Да и самому Орлову нужно отдохнуть от работы. – Тем более что мы сегодня отрабатывали не жилой сектор, а беседовали с родными, – добавил Стас. – А это значит, что никаких протоколов от нас никто не потребует. – Зришь в корень. Гуров расслабленно откинулся в кресле. Стас вывел машину на дорогу, ведущую к оживленной трассе. – Подбросить тебя домой? – спросил он. – До метро, если нетрудно, – попросил Гуров. – Куплю по пути Маше что-нибудь к чаю. – А завтра осмотримся в магазинчике Тихомирова-младшего. – Так и сделаем. * * * Маши дома не было, о чем Лев узнал, взглянув на свои окна. Вернувшись несколько дней назад с дачи, она промучилась с головной болью целые сутки, а потом неожиданно затемпературила. – Мне надо прийти в себя, Лёва, – сказала она. – И выйти на работу, Горлов вышвырнет из состава, если не приду. – А можно я его тоже вышвырну? – в ответ на это спросил Гуров. – Это ведь он заставлял вас работать три дня подряд? Ну, те самые съемки на Волге, в марте? Не путаю? – Так было надо, – отмахнулась Маша. – Мы хотели успеть, пока было холодно, а то после обещали потепление, и снег превратился бы в кашу. А по сценарию на улице декабрь. – Гнать в шею таких надо, – не выдержал Гуров. – Он-то успел, а вот ты месяц с ангиной ходила. Во время этого разговора Маша лежала в постели и, чтобы успокоить бушующего мужа, притянула его к себе. Гуров прилег рядом и незаметно для себя самого крепко уснул. А наутро Маша чувствовала себя гораздо лучше. Но Лев Иванович уговорил ее побыть дома хотя бы пару дней. Никто не запрещает человеку болеть – так он думал. Если режиссеру нужна красивая и здоровая актриса, то подождет два дня, а зритель поймет. И жена согласилась. В театр она планировала отправиться завтра, но Гуров, увидев темные окна своей квартиры, понял, что его обманули. Зайдя в дом, он включил свет в коридоре, разулся. Потом пошел на кухню, неся в руках малиновый торт, который Маше очень нравился. Нагрел воду, заварил себе чай и отправился на балкон, чтобы покурить и понаблюдать за дорогой: а вдруг мелькнет на ней знакомая фигурка? Маша вернулась через полчаса после него. Гуров взглянул на часы. Слишком рано для возвращения из театра. Или все-таки забежала туда? Но Маша, заметив выражение его лица, с порога заявила хорошо поставленным голосом, что на работу не ходила. – Встретилась с Наташей, побродили по набережной. – Это по какой же? – Тараса Шевченко. Давно там не была. – О как, – удивился Гуров. – Мне завтра в ту же сторону ехать. И каким ветром вас туда занесло? – Спонтанно вышло. Наташа пригласила, она там недалеко по делам была. Побродили там, потом вышли на Кутузовский и неспешно дошли до Киевского вокзала. Ну а потом уже на метро и по домам. – Просто гуляли? – не поверил Гуров. – Просто так. И это было прекрасно, Лёва. Мы с тобой давно по городу не бродили. Маша зашла на кухню, открыла холодильник. – Малиновый тортик, – умилилась она. – Ты ж мой хороший. – Как ты себя чувствуешь? – спросил из коридора Гуров, убирая Машину куртку. – Вполне. Поэтому завтра собираюсь в театр. Кофе или чай? – Давай кофе. Чай я уже пил. Вечер незаметно перетек в ночь. Гуров и Маша устроились на диване перед телевизором, который толком и не смотрели. Он всегда играл роль фона, под него было удобно молчать или разговаривать. Прошедший день не отпускал Льва. Вроде бы и не произошло ничего противоестественного. Ну, увиделись с тем же Тихомировым, которому Гуров на даче у Стаса чуть голову не отвинтил. Навестили мать, ребенок которой бесследно исчез, и во время разговора с ней Гурову внезапно померещилось, что она, скорее всего, изображает страдания, а не мучается от неведения. Случился разговор с одной интересной девушкой, очень проницательной и недоверчивой. А пока Гуров торчал на балконе в ожидании возвращения супруги, ему позвонил Игорь Федорович Гойда и мягко потребовал отчет о проделанной работе. Вот этого Лев Иванович совсем не ожидал. Гойда был хорош тем, что не давил и не заставлял отчитываться, а вел себя как соратник или сокурсник, а не как начальник. Гуров к этому был не готов. Как и к тому, что непосредственный шеф Орлов Петр Николаевич вдруг загремит в стационар. С одной стороны, без него было работать легче. Не в плане продуктивности, разумеется, а в том смысле, что не нужно было ежедневно отчитываться. Но если зайти с другой стороны, то известие о том, что у Орлова проблемы с сердцем, напрягало. Случись что – и Гуров как заместитель займет его кресло, и прощай тогда привычная рутина и свобода мысли. Руководить Гуров умел, но совершенно не хотел этого. Поэтому желал Орлову скорейшего выздоровления, но прежде всего – тщательно и неторопливо обследоваться. – Я сегодня что-то не то подумал о человеке, – заговорил Гуров. – Странно чувствовать себя скотиной. Знаешь, довольно неприятное открытие. Маша, которая сидела, откинувшись на плечо Гурова, похлопала его по колену. – Наша служба и опасна и трудна? – спросила она. – Ты про первое помнишь, а про второе забыл. – Да я не о том. – А я именно о том. Лев примерно понял, о чем она говорит, но развивать тему не стал. Слава богу, актриса Мария Строева, которая делила с ним доходы, постель и разныя печали, в душу не полезет. Только с разрешения. Потому Гуров решил не озвучивать ей историю своих впечатлений. – Со мной случай был однажды, – вспомнила она. – Пришла к нам в театр помощник костюмера. Человеком она была новым, и нас с ней судьба долго не сводила вместе. Я только ее имя от других слышала. Но как-то случайно оказались с ней за одним столиком в столовке. Разговорились. Она стеснялась очень, и я решила, что это из-за меня. И я, знаешь, легко так спрашиваю у нее: «Приводите семью, я вас бесплатно на репетицию проведу». А она взгляд на меня поднимает и спокойно говорит: «Большое спасибо, буду иметь в виду». И дальше ест. Сырники у нас с ней были, что ли… Я дальше пристаю: «Вы не стесняйтесь». И тут она уже серьезным тоном отвечает: «Муж и ребенок утонули. А я театр не люблю, просто здесь работаю». – Маша развернулась к Гурову всем телом. – Никогда я себя так не ругала за свои слова. До сих пор не могу понять, как я могла вообще уговаривать ее? Она ведь с первого раза дала понять, что не заинтересована в моем предложении. Но я не угадала. Мне даже и в голову не пришло, что я ее без ножа режу. – Ты не нарочно, – возразил Гуров. – Нет, Лёва, – вздохнула Маша. – Взгляни на ситуацию по-другому. Мне же даже в голову не пришло. – Мне бы… – начал Гуров, но Маша стиснула его колено пальцами. – Молчи, Гуров. Не оправдывай мою бестактность. – И не собирался. Просто интересна природа возникновения своих мыслей. – Если о чем-то подумал, значит, тебя к этому что-то подвело. – Да знаю я. Гуров устало провел рукой по лицу. Маша иногда не понимала его. Или он ее.