Уже на земле – открыть молнию! Все здесь. Так, как она и укладывала – в непромокаемом пакете. Так же завернуто – свою руку Анна узнала. И пальцы чувствуют ту же структуру – ордена оказались сверху. Одежда. Обувь. И – шагом, шагом… * * * Федька Свистун вчера заночевал в домике лесника, благо тот заброшен был уже лет десять. Проснулся с утра пораньше, подумал пару минут… как получилось, так и подумал! Голова разламывалась! И направился по тропинке в сторону станции. А что? Вот сейчас приедет кто – он и на водочку попросит, и на опохмел… Понимать надо! Когда человек с устатку, когда ему плохо, когда душа горит… вчера она горела. Сегодня душе срочно требовалось топливо. На поддержание горения. Жизнь – она такая… Сложно в ней рабочему человеку! Федька ведь честно работает… когда деньги нужны. Кому тяжесть поднесет, у кого легкую кладь… отнесет. Не будем называть это вульгарным словом «воровство». Уголовный кодекс его не одобряет. А вот – подработка… Да, это есть. Случается! Был бы он городским, работал бы, получал зарплату! А ему никак! У него плоскостопие, подозрение на гастрит, да еще и язва, наверное. Если не выпить – в желудке так сосать начинает! Самому страшно становится! А денег нет! Все нищета проклятая! До чего страну довели! Федька горестно вздохнул – и насторожился. Из леса доносились тихие шаги. Просто время такое, четыре утра… тут любой чох слышно. Кто-то шел по лесной дорожке… Федя подумал пару секунд – и направился в ту сторону. Опа! Баба! Да с большой сумкой! Тут он ей и поможет! Или сумку донести, или… по ситуации посмотрим! Федька чуть ускорился – и кашлянул. – Мадам, вам помощь не нужна? Мадам подскочила, обернулась – и оказалась девчонкой лет двадцати. Такой… все при всем. Федька аж грудь выпятил. Вот он ей сейчас и поможет, по-мужски! И схватил девушку за руку. Он и сам еще не знал, что собирается сделать. Но… Девчонка вдруг уставилась на него стремительно чернеющими глазами. А потом выпалила: – Умри! Во имя Хеллы! Федька дернулся. В груди словно звезда разорвалась. Черная… * * * Анна испугалась до истерики. Она не спала ночь, она тащила здоровущую сумку, она… Да тут кто хочешь испугается! Выходит какой-то звероподобный мужик из леса, руки тянет, хватает… а дальше – что? Умирать еще раз Анна не хотела. Придется, через год, но не сейчас же? Конечно, не сейчас! Чисто рефлекторно она подскочила – и выпалила ту самую фразу. И… подействовало! У нее на глазах мужчина вдруг схватился за сердце – и осел на снег. Умер? Анна поставила сумку. Дотронулась до шеи мужчины. Пульса не было. Дыхания тоже. Умер… Хелла! Хотя что – богиня?! Она предупреждала! Анна просто убедилась в ее правоте – сейчас! А страшно-то как! Ох, мамочки… Девушка поудобнее подхватила сумку – и помчалась к станции. * * * Ехать домой? Ехать к Борису Викторовичу? Анна уже обдумала этот вопрос. И решила пойти третьим путем. Ехать в банк. Есть там такая услуга – аренда ячейки. Не положить нечто на счет, а просто – арендовать ящик. Хранилище. Вот и пусть полежит там сумка. Заплатит Анна за аренду, не обеднеет! Деньги пока есть! Банк открывается с восьми, ну так и недолго осталось. Пока доедет, пока дойдет… Из банка Анна вышла довольная и счастливая. Ключ. Договор об аренде. Ячейка. И – фактически, обеспеченная Гошкина жизнь. Она посмотрела, когда перекладывала в ячейку содержимое сумки. Книжки, ордена, какие-то коробочки… Все старое. Все такое… настоящее. Анна не могла этого объяснить более внятно. Но когда она прикасалась к настоящим драгоценностям или к вещам, пришедшим из глубины веков, у нее словно в кончиках пальцев покалывало. На фальшивку такой реакции не было, нет… Только на настоящие вещи. Эти – настоящие.