* * * – …!!! Илья ругался вдохновенно. А толку? Это был уже третий случай за последние две недели. Народ вокруг Подольска жил крепкий, решительный… Стреляли без предупреждения и особо не сомневались. Уходили целыми деревнями… да и пес бы с ними, с крестьянами, но жить-то как? В голову тора Алексеева закрадывалась мысль, что крестьяне без торов прекрасно проживут. А вот торы без них – вряд ли. – Илюша… Скрипнула дверь. Маргарита… Илья встал из-за стола, подошел к девушке. – Да, солнышко? – Во сколько обед подавать? Илья бросил взгляд на большие часы. – В два, Маргоша. Все равно ничего он толком не решит! Ничего! Почему медлит Валежный?! Русина. Ферейские горы Барза-бек поежился. Одно дело – подначивать мужчин. Другое – самому идти в набег. Вот подначивать – это он всегда пожалуйста! Речи произносить, обличать, осуждать… А вот в атаку… Там же убить могут! А свою жизнь Барза-бек весьма и весьма ценил! Не в пример фереям. Те считали, что Единый Отец все видит и знает. Легче пера будет смерть праведных и тяжелее горы жизнь отступников. А коли так… Барза-бек добился своего. Фереи пошли… пока – не в походы. В набеги. Медленно, осторожно, памятуя о стоящем неподалеку Ферейском полке, они начинали прощупывать Русину. Шаг за шагом. Сначала увести скот. Потом совершить набег на селение. Потом… Третьего этапа – а именно крикнуть на все горы, что русины ослабели и можно их рвать безнаказанно, – не получилось. Что-то нехорошее произошло, недоброе… Сначала в набег ушли пятеро юношей – не вернулись. Потом узнать, что с ними, ушли еще десять мужчин. Покрепче, более взрослых. И тоже – как корова язычком слизала. Старейшины заволновались. Если бы не Барза-бек, они бы вообще поступили, как приличный ежик: свернулись в шарик и сделали вид, что это такой клубок ниток у дороги валяется. Но провокатор был настойчив! Он давил и давил, подначивал и разжигал недовольство… Пятнадцать человек пропали! И никого это не волнует? Да что это за старейшины такие?! Понятно, старейшинам такой подход не нравился. Но Барза-бек был неумолим! – Неужели мы хуже равнинных шакалов? Неужели мы бросим своих братьев в беде?! Неужто дожил я до горького момента! Истончилась тетива наших луков, затупились острия наших копий… о горе мне! Вижу я печальный конец народа фереев! Выродимся мы и станем такими же, как жалкие равнинники… Барза-бек талантливо причитал и вздыхал. И скромно умалчивал о том, что на равнине уже пропали без вести больше десяти горцев. Без следа. Или равнинники не такие уж беспомощные, или что-то непредвиденное случилось… но какая Барзе была разница? Побьют равнинники горцев? Чилиану хорошо! Побьют горцы равнинников? Чилиану еще лучше! Когда два твоих врага дерутся, чего ж мешать-то? А если эти враги еще на одном языке говорят, так и вовсе замечательно! Брат на брата… а чилианцам добивать меньше! Горцы зашумели, заволновались. Старейшины переглянулись, и один из них, которого Барза-бек не любил больше остальных, поднял руку. – Мы слышали! И слышим голос нашего рода! Сложно бы не слышать – половина гор слышала! – Мы приняли решение! Ты поведешь воинов нашего рода в набег на равнины! Барза-бек якнул, бякнул… и замолчал. Тут уж не откажешься: или ведешь, или – катишься. Кувырком. С гор. Спустят и не заметят. Пришлось соглашаться. А не хотелось… Выбора не было. Старейшины переглянулись – и принялись отдавать приказания, лишая несчастного последней надежды на побег. Русина, предгорья Ферейских гор – Какой улов? – Уже около двух сотен дурачков, – отчитался корнет. Антон Андреевич Валежный довольно кивнул. – Никого не упустили? – Никак нет, ваше… – Без чинов, голубчик. – Никак нет! – Отлично. Ты вот эту записочку полковнику передай, будь любезен. С нижними чинами Валежный всегда был безукоризненно вежлив. И это давало свои плоды. Корнет расцвел, прижал к сердцу лист бумаги с личной, Валежного, печатью и умчался. Антон Андреевич с нежной улыбкой посмотрел в сторону Ферейских гор. Зима на пороге. Зимой горцы не воюют, но ведь и Борхум зимой не воюет! А у него… у него нет выбора! Если здесь и сейчас не дать по жадным чилианским лапкам, которые зашевелились за горами, то весной… Весной Русину разорвут на части.