Под телом женщины расплывалась большая красная лужа. Она еще дышала, но что-то ей эти твари внутри порвали… – Она встать пыталась? – Да… когда шум услышала. Упала, побледнела… Яна выразилась покрепче. Ну какого военно-морского?! Почему люди во всех мирах кропотливо и старательно портят себе жизнь?! И ладно бы только себе, так ведь и окружающим достается! Зар-раза! Яна планировала разжиться телегой и уехать в ближайшую пару дней. А теперь однозначно – она тут застревает минимум на неделю… Нет, Хелла, ты точно издеваешься… * * * Монастырь – это не только храм и пристройки. Это еще и жилище для монахов, еще и комплекс натурального хозяйства. А то ж! Молитвами жить? С голоду подохнешь! А потому на дворе и скотина помыкивала, аж целых две коровы оставались, не успели их бандиты на мясо пустить, и несколько коз, и хрюшки, и птичник есть, и огород, надо полагать… ну, огород сейчас под снегом, а вот скотину кормить надо. За ними, пардон, навоз выгребать надо! И жрать им хочется вне зависимости от общественного строя! Корова – она неграмотная, ей что социализм, что капитализм… простите, что император, что Освобождение. Сено давай, а политику можешь сам скушать. Авось и тебя подоят! А кому выгребать? Кому задавать корм? А еще они недоеные… и доить их тоже надо, без оглядки на правительство! Яна едва сама не взвыла. Да лучше б их, паразиток, освобожденцы на мясо перевели!!! Потап этих крамольных мыслей не одобрил, вооружился ведром и граблями и направился в хлева. Чистить, кормить… Яна устыдилась и тоже отправилась в рейд. По монашеским закромам. Правда, утешала себя тем, что это не мародерство. Мародерили бандиты, а она честно этот монастырь отбила. Значит – трофеи. А вообще плевать ей сейчас на мораль! Детям требовалась одежда, еда, тетке – лекарства… Спать? Забавно, тебя кто-то просил геройствовать? Нет? Ну так и спать не получится! Яна вздохнула и отправилась на поиски. * * * К утру все более-менее утряслось. Яна даже придремать пару часиков успела. Купчиха не помирала. В себя тоже не приходила, но тут Яна ее могла понять – сама бы с удовольствием в спячку впала. И чтобы кто-то решил все ее проблемы. Только вот фиг дождешься, скорее уж тебе новые создадут. Выйдешь из спячки – и решай то же самое, да еще с процентами. Дети сопели у мамы под боком в две дырочки каждый. Парное коровье молоко, да с хлебом, да с мясом, которого в избытке нашлось на столе, – и малявки отключились, не дожевав. Остатки бандитской трапезы Яна вытащила на холод. Полюбовалась на дохлых негодяев. Посчитала руки-ноги… Нет, не десять негодяев на ее счету. Всего восемь. Но грохнуло-то хорошо, грохнуло душевно… засыпать снегом? Ну уж нет! Либо пусть само засыпается, природой и погодой, либо остается и служит предупреждением. Яне плевать, дети в здании, Потап старательно смотрит в другую сторону… сойдет! Оружие тоже есть… вот сволочи! В таком состоянии ружья держать?! Да их только в задницу засунуть хозяевам! Все равно ни одно не выстрелит! Грязи на оружии – как будто вышеуказанную операцию с ним и проделывали. Холодняк[20] есть. Такой, что Джек Потрошитель завистливо курит в уголочке, гадая, что курил кузнец. Такие свиноколы красиво выглядят, но ни в драке, ни в носке… От ругательств Яну отвлек прибежавший Миша. – Тетя Яна!!! Мама вас зовет!!! – Жеваные мухоморы, – ругнулась Яна. Но… Она подозревала и зачем ее зовут, и о чем попросят. Но блин! Так что в келью она заходила без малейшей радости. Лежащая на кровати женщина смотрела на нее запавшими глазами. – Яна… – Я, – кивнула девушка. В принципе, она что-то нехорошее еще ночью подозревала. Такая кровопотеря – она сама по себе не проходит. Это шить надо, а как? Она не умеет! Это не сквозную дыру в плече почистить, это внутренности! Яна понимала, что полезет – так втрое быстрее бабу угробит. Хотя… бабе уже, кажется, все равно, а ей бы тренировка… – Спасибо. На любезности Яна размениваться не стала. – Тебя как зовут? – Марфа я. Меншикова Федора дочь. Если б это Яне еще о чем говорило! Женщина поняла, что бесполезно – и заторопилась, проглатывая половину слов. Федор Михайлович Меншиков был купцом первой гильдии. То есть миллионщиком. Марфа – его единственная дочь. Есть еще сын, но тот не женат и слаб здоровьем. Марфа вышла замуж за Прохора Игнатьева, чтобы объединить состояния. И сейчас они с мужем и детьми ехали к отцу. Понимая, что получается в стране, Федор благоразумно решил рвать когти. – Очень умный человек, – одобрила Яна. Умный. А вот Прохор сплоховал. Нет бы охрану получше нанять или еще как подстраховаться, а он сам погиб, жену, считай, погубил, детей… – У меня предложение. Я батюшке письмо напишу. Если ему детей доставишь, денег получишь. Много… Яна думала недолго. – Пиши письмо. – Образ поцелуй, что детей не бросишь… Яна хмыкнула. – Хорошо. И бумагу, и чернила, и образ – все удалось найти буквально по соседним кельям. Марфа писала полусидя, и было видно, что это причиняет ей немалую боль. И кровь не останавливалась… Запах крови становился все сильнее. Яна понимала, что происходит. Здесь и сейчас женщина, на последнем издыхании, стремилась дать своим детям шанс. С другой стороны, Яне этот шанс тоже был нужен позарез. Ей еще из Русины выбираться и Гошку вывозить… с этим она справится, но как там Нини? Ведь совершенно не приспособленное к жизни существо! А ей еще племянника на шею? Не окажется ли он камнем, что потянет сестричку ко дну? С другой стороны, если купец здесь миллионы нажил, так он и там не растеряется. А если ему внуков доставить… Яна отлично помнила, что через год… Какой – год? Осенью. Ее не станет уже осенью. И ей, кровь из носа, надо найти для Гошки семью, опекуна, а купец… Поймет он свою выгоду! Никуда не денется! Когда выгода плюс признательность – оно доходчиво получается! А не поймет…