Андрюша называет его свиноподобным, что звучит, по-моему, жутковато. Еще Андрюша говорит, что маленькие поросята похожи на чертей. Однажды мы ездили на экскурсию на скотобойню (где работают дедушка и бабушка Шиманова), и там свиньи издавали ужасные звуки, похожие на звуки ада. Хорошо, что на самом деле никакого ада нет. Справедливости ради, у Володи такой же нос и тоже смешные очаровательные щечки, но его никто не сравнивает со свиньей, потому что он не такой злой. Но вернемся к моим нынешним неудачам. Володя сказал Боре на меня «забить», и Боря, спустившись с верхней полки, сел рядом. Андрюша сказал: – Фира, а ты мне тоже погадаешь? Я почувствовал боль предательства, ощутил его, так сказать, во всю силу. Андрюша все наблюдал за Фирой, взгляд его оставался неподвижным, а Фира сохраняла загадочный вид. Я вздохнул, и взял свою тетрадь, и начал это писать. Если людям будущего такое хоть капельку интересно, то ребята все еще гадают, хотя уже совсем наступила ночь. Самая что ни на есть настоящая. Я лежу, пишу, свечу фонариком на страницы и пытаюсь думать о том, что раньше, на Земле, если люди ездили в другую страну на поезде, их проверяли пограничники с собаками. Мне бы хотелось увидеть пограничников с собаками. Наверное, у них были бы чудесные, здоровые и сильные, главное – очень умные собаки. И все же мои мысли часто сбиваются на то, что девочки в темноте очень особенные, они словно светятся и почему-то кажутся удивительными. Вот сейчас Фира говорит своим тихим нежным голосом: – Семерка крестей – это знак дальней дороги. Сейчас мы посмотрим, какая это будет дорога, чем она для тебя обернется, Боренька. – Трахну инопланетную красотку на руинах межгалактической космической станции, – говорит Боря. Фира встряхивает густыми волосами и говорит: – Будешь таким грубым, я тебе гадать ни за что не буду. – И она переворачивает еще одну карту в раскладе. – Рядом с тобой всегда будет тот, на кого ты сможешь положиться. – О, – говорит Володя. – Это ж я. – Может быть, – говорит Фира осторожно. – А может быть, и нет. А вот восьмерка червей означает, что ты – счастливчик. – Это я и без тебя знаю, – отвечает ей Боря. В темноте белки его глаз блестят очень сильно, и он готов засмеяться, это видно. Почему-то гадания ввели всех в нездоровый ажиотаж. Я не одобряю гаданий, потому что это пустое развлечение. Необходимо строить будущее своими руками, а не надеяться на десницу судьбы. Нам не на кого надеяться, кроме друг друга и самих себя. Даже, наверное, самих себя нужно написать в первую очередь. Ночью поезд как будто сильнее шумит, и словно его качает больше, но это, наверное, потому, что скорость увеличилась. Я это чувствую и вижу. Фира собирает карты, мешает колоду, снова передает ее Вале. – Посиди еще. Вот чем они занимаются. Опять произошла небольшая пауза. Ко мне наклонилась Фира. От ее волос пахло чем-то сладким, и она спросила: – А что это ты там пишешь, Арлен? Мое имя она произнесла подчеркнуто жестко, но получилось все равно как-то до странного ласково. Я ответил честно, и Фира сказала, будто бы я не ответил ничего: – Дай-ка я и тебе погадаю. Андрюша сказал: – Давай, Арлен, это очень весело. Андрюшин голос не наводил на мысли о веселье, но таков его голос всегда. Я не знаю, почему я согласился, и виню себя за это. Фира сказала мне сесть напротив нее, я потеснил Андрюшу и уставился на белую столешницу. Фира разложила передо мной карты. Володя и Боря внимательно за нами наблюдали, и я чувствовал, что не могу ошибиться, хотя ошибаться не в чем – мне вообще не надо было ничего делать. Фира перевернула первую карту. – Король пик, – сказала Фира. Дедушка с добрыми глазами, нарисованный на карте, представлял собой рудимент отставшего государственного строя и не вызвал у меня никакой симпатии. Кроме того, ему следовало подстричься. – Это друг или неравнодушный к тебе покровитель. Боря и Володя захохотали, я закрыл глаза и вздохнул. – Интерпретация, – сказал я, – характеризует интерпретатора в большей степени, чем интерпретируемое. – Что, Жданов, проведешь лето на коленях перед Максей? – хохотал Боря. – Неравнодушный к тебе покровитель, ой не могу, не могу! Я сказал: – Что еще можно узнать по поводу моего лета? – Восьмерка пик – тень печали, – сказала Фира. – Пионер не должен впадать в уныние, – сказал я. – Да и к тому же, это чувство слишком личное. Пионер не имеет право на личные чувства, ведь он общественное ставит превыше индивидуального. Валя сказала: – Ой, помолчи ты, интересно же. Ее волосы тоже были распущены, но Валины волосы не доходили ей до плеч. Она сидела, подобрав под себя ноги, и почесывала колени. На ногтях у нее блестел золотистый лак, в неверном свете фонаря он казался трогательным и ярким. В течение учебного года подобный внешний вид не поощрялся, но, конечно, начались каникулы, и я не стал делать ей замечание. Девочки есть девочки. – Еще тебя ждут хлопоты, но в конце – примирение. – С кем? – спросил я. – С Максей, ясное дело. – Я скажу Максиму Сергеевичу, как ты его называешь, – пообещал я. Боря уперся языком себе в щеку, изобразив что-то весьма неприличное (впрочем, хочу думать, что подробностей я не понял). – Этого карты не знают. Могу предположить, – сказала Фира, – что после хлопот и печали ты помиришься с кем-то, кто тебе дорог. Например, вы поссоритесь с Андрюшей и помиритесь. Андрюша вздохнул так, словно наша с ним ссора уже решенный вопрос. Я сказал: – Спасибо, Фира, это было познавательно. Потому что всегда следует благодарить человека за то, что он для тебя делает, даже если ты не со всем согласен. Они теперь рассказывают анекдоты. У Володи есть любимый анекдот про девушку из Ялты. Это, как говорит Володя, анекдот о бессмысленности жизни. Когда Володя так говорит, его лицо приобретает какое-то совсем взрослое выражение, что комично. Я расскажу этот анекдот в собственной редакции, потому что Володя употребляет слишком много сниженной лексики. Анекдот про девушку из Ялты: Мужчина умер и попал в так называемый рай, где встретил весьма гипотетического Бога. В раю мужчине относительно понравилось, однако был один вопрос, который не давал ему покоя. Мужчина подошел к Богу и сказал ему: – Господи, спасибо тебе за рай, здесь в самом деле очень здорово. Но не мог бы ты сказать мне, в чем был смысл моей жизни? Бог сказал, расставляя театральные паузы в нужных местах: – Смысл, смысл… Ялту помнишь? – Помню, – ответил мужчина. – Восемьдесят шестой год, – сказал Бог. – Ты там был на дне рождения у своего однокурсника. – Да, помню. Мы ели шашлык. Были звезды. Очень красиво. – Да-да, – сказал скучающим тоном Бог. – Разумеется, тебе понравилось. А девушку в красном помнишь? – Девушку в красном, – задумался мужчина. – Да, пожалуй, помню. В красном, красивом платье с белым цветком на плече. – Да, – сказал Бог. – Ее. Помнишь, она тебя попросила передать ей соль?