– Совсем недавно, – сказал Доггер, убирая палец с гортани миссис Прилл. – В пределах часа, я полагаю. Нам нужно позвонить в полицию. Позвонить в полицию! – Я это сделаю, – сказала я. – Я знаю номер инспектора Хьюитта наизусть. – Очень хорошо, – сказал Доггер. – Но перед этим давайте быстро осмотримся. Эта леди никуда не денется. Этот момент словно из радиопередачи со знаменитым детективом Филипом Оделлом. Кажется, я не смогла сдержаться и прижала руки к груди. В моей жизни немного таких благословенных моментов, и нужно наслаждаться, когда они случаются. В моем возрасте второго шанса может и не быть. Но к делу. Я достала белый носовой платок и окунула уголок в жидкость, вылившуюся из кружки. Другим уголком по диагонали я взяла образец того, что изверг желудок миссис Прилл. Изолировала оба уголка друг от друга и скатала платок в компактный, пусть и чуть влажный шар, и спрятала в карман. Одна из десяти заповедей криминального расследования гласит: последним входит, первым выходит. Это, разумеется, означает, что в отсутствие внешних повреждений последнее вещество, побывавшее во рту жертвы, будь то еда или напиток, нужно анализировать в первую очередь. Доггер одобрительно наблюдал за мной. – Пахнет кофе, – заметил он, указав на кружку. Я и не заметила, пока он не сказал. – Начнем с кладовой, – предложил он, и я согласилась. У него уже была возможность осмотреть тело, пока я бесполезно тратила время на втором этаже. Кладовая оказалась именно такой, какую ожидаешь увидеть в доме одинокой леди: хлеб, варенье, несколько банок с консервами, тушенка (фу!), масло, кварта молока в древнем холодильнике с практически растаявшим льдом, несколько стеблей ревеня, завернутых в газету («Таймс» десятидневной давности), капуста и три яблока, упавших с дерева, судя по шкурке. К стене крепилась кофемолка: стеклянный шар на металлической мельнице с деревянной крутящейся ручкой и мерным стаканом для молотого кофе. Под ней лежал мешочек с кофейными зернами, и это понятно: в Букшоу миссис Прилл дала понять, что не пьет чай. Ногтем указательного пальца я приподняла крышку отделения для зерен. Доггер сунул руку за отворот пиджака и извлек (он рисуется или мне показалось?) серебряные щипцы для мяса. Благодарно кивнув, я приняла у него щипцы и с их помощью одно за другим начала доставать зерна. Сложила их в клочок бумаги, аккуратно оторванный от внутренней части «Таймс». В другой клочок бумаги я насыпала примерно унцию молотого кофе из нижней части мельницы. Проверив заднюю дверь и окна, запертые изнутри, изучив пол на предмет необычных отметин или следов (ничего!) и не обнаружив никаких признаков борьбы, Доггер подытожил: – Я вполне убежден, что эта женщина умерла в одиночестве. – Нет второй кружки кофе, – заметила я, бросив взгляд на труп. – Кресло близко придвинуто к столу; ее ноги целиком скрываются под ним. Ни сахара, ни сливок, которые обычно предлагают гостям. Она была одна. – Точно, – сказал Доггер, – что указывает на умысел. А теперь, думаю, вам пора звонить вашему другу инспектору. Твой выход, Флавия! – Говоришь, вы сейчас находитесь на месте происшествия? – уточнил инспектор. – Да, – подтвердила я. – Я в вестибюле у телефонного столика. С того конца трубки до меня донеслось приглушенное бормотание. – Не беспокойтесь, инспектор, – сказала я. – Я воспользовалась предметом своего туалета, чтобы не оставить отпечатков. Снова приглушенное бормотание, и потом инспектор снова заговорил, и в его голосе мне послышалось смирение: – Если вы оба изволите выйти наружу, я пришлю кого-нибудь как можно скорее. Ничего не трогайте. Когда он клал трубку, послышался высокомерный клац. – Они едут, – проинформировала я Доггера. – Отлично, – сказал он. Пока я говорила по телефону, он воспользовался минутой, чтобы напоследок осмотреть труп, то бишь покойную миссис Прилл. Мы вышли во двор и в молчании стояли на пороге. Внезапно мне в голову пришла мысль. – Ты осмотрел ее ногти? – спросила я у Доггера. Если нет, уже слишком поздно. – Разумеется, – ответил он. Не стоило беспокоиться. – И? – Ногти обычные, разве что слишком яркие. Никаких признаков регулярной игры на гитаре. Что ж, моя теория развалилась. 7 Десять минут спустя на подъездной дорожке показался знакомый синий «воксхолл». Он медленно подкатил к двери. Мы с Доггером приняли подобострастные позы, пока инспектор Хьюитт выгружался с переднего сиденья в компании детективов – сержантов Грейвса и Вулмера. – Рад вас видеть, мистер Доггер, – поздоровался инспектор Хьюитт, приблизившись к нам, и протянул руку. Повернувшись ко мне, он спросил: «Осмотрелись как следует?» – Инспектор Хьюитт. – Я поджала губы и сунула ему ладонь, чтобы он не смог меня проигнорировать. Я коротко и по-деловому пожала его руку, борясь с желанием спросить, как поживает его жена Антигона и как они чувствуют себя в новом качестве родителей? Прорезался ли у малышки первый зуб? А может, она уже пытается ходить? Или научилась говорить «мама» и «папа» по-древнегречески? Я покажу ему, как дерзить мне! Тем временем его подчиненные выгружали из машины свои орудия труда. Сержант Грейвз робко улыбнулся мне из-за спины инспектора Хьюитта, как будто не хотел, чтобы это заметили. Одно время сержант сходил с ума по Фели, но, поскольку моя сестра вступила в счастливый брак, вероятно, его страсть поостыла. Я улыбнулась ему в ответ. Сержант Вулмер, как обычно, меня проигнорировал. Я вообще сомневаюсь, что он человек. Его глаза – это анастигмат[11] с диафрагменным числом 3.1, способный с удивительным разрешением улавливать малейшие детали на месте преступления. Его сердце – шторный затвор с быстродействием в тысячную долю секунды. Не удивлюсь, если после работы он регулярно заходит заправиться пинтой проявляющего раствора «Кодак». Не успел инспектор Хьюитт подойти к дверям, как сержант Вулмер с довольно кислым видом, подумала я, уже извлекал из машины тяжелый фотографический набор. Что ж, пожелаю ему удачи. Не в моей природе желать людям зла, но, если когда-нибудь мне захочется это сделать, я, скорее всего, попрактикуюсь на сержанте Вулмере. – Что ж, мы быстренько осмотримся, – сказал инспектор, и я озадачилась: намекает ли его сниженная формулировка на то, что мы с ним почти равны? Тут он добавил: «Подождите здесь. Мне надо будет взять показания у каждого из вас». И с этими словами он исчез в доме. Как кукушка в часах, подумала я. Флавия, еще подумала я, как жестоко. Только потому, что бедолага не повлек тебя за собой в дом, чтобы спросить совета. Кроме того, ему наверняка должностными инструкциями или чем-то вроде запрещено допускать гражданских на место преступления, какими бы квалифицированными они ни были. Это все равно что поставить его карьеру под… Кроме того, мы с ним уже обменялись понятными нам знаками. В ожидании мы с Доггером рассматривали бальзамические пихты. – Основа семейного процветания, – заметил Доггер, – как я уже говорил. И отличное укрытие для тех, кто хочет пошпионить за домом или быстро сбежать. Я вспомнила, как быстро исчез из вида тот кот, и поинтересовалась: – Она жила здесь одна? – Насколько я могу судить, да, – ответил Доггер. – Одна зубная щетка – первейший способ определить количество обитателей. – Ты многое успел, – восхитилась я. – Ты успел осмотреть второй этаж до того, как я вошла в дом. – Хотел убедиться, что путь свободен. – Он улыбнулся. Подразумевая, конечно же, что он хотел быть уверенным, что за дверью бедняжку Флавию не ждет обезумевший убийца, который одним ударом может отправить ее в небытие. – Благодарю тебя, Доггер, – сказала я. Я умирала от желания узнать результаты осмотра тела миссис Прилл и еще сильнее хотела услышать его умозаключения, но сейчас не время и не место. Пока мы ждали, мы беседовали о других вещах, и Доггер, как он часто делает, повернул разговор в практическое русло. В этом случае, использовав кирпичную кладку Бальзам-коттеджа в качестве примера, он объяснил, почему, согласно правилу золотого сечения, количество кирпичей по периметру здания никогда не может быть четным. Я заметила, что в химии можно найти аналогичный пример с радикалами циана и его производных, с комбинациями метила, какодила и тому подобными. Несколько лет назад я провела опыты с окисью какодила – одной из самых токсичных субстанций, известных человечеству. Горжусь собой. – Уверен, вы правы, – сказал Доггер. – В любом случае, сдаюсь. Сюда идет инспектор Хьюитт. Инспектор торопливо приближался к нам, открывая на шагу свой блокнот. – Я бы хотел услышать полный отчет о ваших перемещениях с момента прибытия, – объявил он. – Комната за комнатой. Я попыталась сдержать улыбку. – Разумеется, мы проверили, – сказал ему Доггер, – нет ли в доме кого-то, кому нужна помощь.