Я открываю дверь и вижу четырех огромных парней, смотрящих на меня. Помимо их внушительных размеров, они не могли бы быть более разными по внешнему виду. Человек-гора прямо передо мной, с его густой бородой, собранными в пучок на затылке волосами и покрытыми татуировками руками, выглядит так, будто он завсегдатай в клубах, которые люблю посещать и я. Он также, кажется, расстроен, и это наводит на мысль, что именно он просил других вести себя прилично. Рядом с ним симпатичный, худой парень с изумленной улыбкой. Короткие дреды на его голове торчат как шипы. Он качает головой и сухо смотрит на золотого мальчика. Золотой мальчик явно не покаялся в своем веселье — его светло-карие глаза сияют озорством. Они все красивы по-своему; отличные модели для съемки. Внезапно я вижу парня, стоящего позади них, и замираю. У него явно недовольное выражение лица, но этот парень настоящая модель с обложки со сверкающими голубыми глазами и загорелой кожей. Так великолепен, что от его вида у меня зубы сводит. И он снисходительно смотрит на меня с этим своим идеальным носом, как будто мое присутствие оскорбляет его. Я хорошо знаю это лицо, видела его в рекламе по телевизору и на рекламных щитах, где он улыбался мне, пытаясь продать спортивное снаряжение, напитки для здоровья и даже ипотеку. Он — квотербек, непровозглашенный король футбольной команды, Финн Мэннус или «Мэнни», как называют его в прессе. Странное прозвище, так как он чертовски хорош. Он ловит мой взгляд и выгибает бровь, словно говоря: «Да, я знаю. Я именно такой и еще пакет чипсов, но даже не думай о том, чтобы откусить кусочек. У меня есть дела поважнее». И у меня тоже. Я отвожу взгляд и изучаю других моих клиентов. Все они смотрят на меня с разным уровнем ожидания или нетерпения. Превосходство и тестостерон исходят от них как солнечный свет. Если я дам им поблажку, они возьмут эту съемку под свой контроль и вероятно, даже не заметят этого, ведь явно привыкли брать все на себя. Я напрягаюсь и пытаюсь вспомнить, о чем они говорили. Ах, да, они говорили о дерьме. Чудненько. Время мне показать им кто здесь главный. ФИНН Этот урок я усвоил в раннем возрасте, иногда приходиться страдать из-за дерьмовых вещей. Лучше всего просто собраться и пройти через это как можно быстрее. Как футболист, я сталкиваюсь с кучей дерьма: физическая боль, моральное истощение, неудобное вопросы прессы, строгие диеты, нехватка личного времени. Глядя на это со стороны, вы задаетесь вопросом, какого черта кто-то на самом деле хотел бы играть в футбол. Ответ: потому что это лучшая чертова игра на земле, и в ней я любому надеру задницу. Но бывают дни, когда я действительно начинаю сомневаться в своей преданности футболу. Например, сегодня, когда по приказу директора по маркетингу моей команды меня попросили позировать для календаря. Мне сказали, что это ради благотворительности, только поэтому я согласился. Несмотря на то, что я и так жертвую на благотворительность. Я использую свое лицо и имя для пропаганды дел, которые помогают защищать детей, неимущих и обездоленных. И это лучшее в моей славе. Но позирование для календаря с качками заставляет меня чувствовать себя настоящим придурком. В конце концов, я стою у двери фотографа с тремя моими товарищами по команде, и никто не отвечает. Я колочу по металлической двери кулаком, и звук эхом отражается на широкой лестничной клетке. Фактически, сегодня у меня выходной. Я мог бы спать, отмокать в ванне — не судите, пока не окажетесь на моем месте — или играть в Call of Duty на PlayStation. Опять же, если он не появится, мы не сделаем снимки. Но это не мои проблемы. — Может мы ошиблись со временем? — спрашиваю я через плечо. — Нет, — говорит Декс, мой центральный игрок. — На самом деле, мы опоздали на несколько минут. Отлично. Мы просто стоим тут и охреневаем от ожидания. — Этому фотографу лучше быть не одним из тех раздражительных вечно надутых художников. Декс пожимает плечами, выглядя скучающим. — Может быть, он на толчке или еще что. Мой принимающий, Джейк Райдер, похоже, настроен шутить. Джейк снова кричит в дверь, ударив ее кулаком. — Чувак! Завязывай и открывай! Если бы мои мысли не были так далеко в этот момент, мне, наверное, стало бы стыдно за его поведение. Я расхаживаю взад и вперед и бросаю взгляд на лестницу. Ещё не поздно свалить отсюда. К сожалению, дверь открывается. Девушка, которая стоит на пороге, выглядит так, словно она в бешенстве, и это немного пугает. Она стройная и высокая, примерно метр семьдесят восемь, это на пятнадцать сантиметров ниже меня. У нее прямые брови вразлет, не то что бы я обычно замечаю такие вещи в женщине, но они придают ее лицу такое ожесточенное выражение, как будто она амазонка, готовая к бою, что трудно не обратить внимание. Очевидно, она решает, кого из нас расчленить первым. Как будто услышав мои мысли, ее темный взгляд останавливается на мне. И клянусь, я чувствую его своими яйцами. Она не красавица. Нет, ее узкое лицо и нос с высокой перегородкой слишком строги, чтобы считаться красивыми. Длинные прямые волосы, чернильно-черные у корней и пурпурные на кончиках, придают ей готический стиль. Как и черная майка с черными джинсами. Татуировка из цветов кизила черными чернилами проходит вдоль ее левой руки. Короче говоря, она из тех женщин, которые держались от меня подальше всю мою жизнь после полового созревания, так же, как и я от них. Назовите это клише, мне все равно. Это простая истина: женщины, которые похожи на нее, никогда не интересовались парнями вроде меня, и я никогда не обращал на них внимания. Несмотря на это, моя кровь ускоряется. В ее напряженном взгляде есть сила, а сила — это то, что я уважаю. Я слышу это в ее хриплом голосе, когда она, наконец, говорит: — Завязывать с чем вы говорите? Этот сексуальный голос из тех, что обволакивают и крепко хватают парня прямо за член. Мне совершенно не стоит сейчас реагировать на этот сексуальный голос. Тем более что она явно считает нас не более чем кучкой непослушных мальчишек. Взять ситуацию в свои руки и держать под контролем. Именно так я и делаю. Всегда. Я шагаю вперед и возвращаю ее внимание к себе. — Мы здесь для съемок календаря. Она презрительно кривит губы. — Ну конечно, я и не думала, что вы здесь для групповой съемки, которая намечена у меня позже. Мило. Очень мило. Подождите. Что? — Вы фотограф? — ужас ударяет меня прямо в живот. Она насмехается с явным раздражением. — Давай без стереотипов, красавчик, окей? Горячая волна раздражения поднимается у меня внутри, этим прозвищем меня называют всю сознательную жизнь. Я привык, и мне все равно, когда парни дразнят меня из-за внешности. Но меня бесит слышать такое от этой девушки, как будто я ничто. Райдер давится смехом. — Она раскусила тебя, сладкие щечки. Нет, нисколько. Но она так думает, и это чертовски раздражает. — Эй, нам сказали, что нашего фотографа зовут Честер Куппер. Извините, если я предположил, что это должен быть мужчина. Она вздрагивает, как будто ее ударили, и между бровями появляется небольшая морщинка. — Все зовут меня Чесс, и я понятия не имею, как ваш PR-менеджер узнал мое полное имя, — звучит так, будто она собирается выяснить это. Я не завидую тому олуху, который допустил такую оплошность. Но меня радует, что я смог достать ее. Один-один, детка, это честная игра. — Вероятно, потому что они проверяют личные данные, чтобы отсеять всяких психов. Чесс скучающе закатывает глаза. Теперь, когда я достаточно близко, вижу, что они бутылочного зеленого цвета, глубокого и кристально чистого. Не думаю, что когда-либо видел глаза такого оттенка, и это не дает мне отвести взгляд. Понятия не имею, почему я вообще обращаю на это внимание. Ее внешность никак не должна повлиять на то, как она справится со своей работой. А это единственная причина, по которой я здесь. Внезапно Джейк оживляется рядом со мной, его брови сходятся вместе. — Чесс Куппер… Это типа как Честер Купперпот из фильма «Балбесы», — добавляет он, смотря на нас. — Помните этот фильм? Наш фотограф бормочет звучное проклятие, что заставляет меня бороться с усмешкой. — Да, это крутой фильм, — говорит Ролондо Джейку. — Маленький чувак, который играл главную роль, вырос и сыграл Сэмвейз Гэмджи. Кстати о грустном, мужик, я бы никогда не бросился в огонь горы Дум, потому что у меня стояк на какого-то хоббита. Декс, который молчал до сих пор, с явным отвращением качает головой. — Он пытался спасти Средиземье от Саурона, болван. — Нет, — настаивает Ролондо. — Он хотел Фродо. Моя ухмылка становится шире. Заставьте этих парней говорить о фильмах, и они будут болтать бесконечно. Джейк прекрасно это знает. Он издает раздраженный звук. — Алло? Может, вернемся к «Балбесам» и Честеру Купперпоту? Ну, знаешь, тот старый чувак, которого нашли раздавленным валуном? Лицо Чесс становится полностью красным. — Да, я знаю, — выдавливает она. — Мои родители познакомились на домашнем предпросмотре этого фильма. Они ждали мальчика, но так как бабушка уже вышила все мои детские одеяльца... — она пожимает плечами, как будто ей скучно, но я не упускаю из вида напряжение в ее изящных плечах. Она в бешенстве. — И они на самом деле назвали тебя в честь персонажа «Балбесов»? — с ужасом спрашивает Декс. — Да, — говорит она страдальчески и напряженно. Я разрываюсь между тем, чтобы решить, нравятся мне ее родители или они просто чокнутые. С одной стороны — это точно оригинально. С другой, разве можно было так поступить с девчонкой? Ролондо бормочет себе под нос что-то о сумасшедших белых людях, и явно недостаточно тихо, потому что мисс Честер внезапно разворачивается и шагает в студию своими длинными ногами. Мы переглядываемся и следуем за ней. Лофт занимает половину этажа здания. Это огромное открытое пространство со стенами из голого старого кирпича, изношенными дощатыми полами и промышленными черными сетками окон. Здесь есть жилая зона с массивными коричневыми кожаными диванами и одним из тех кофейных столиков, которые сделаны из грубого дерева. Старый, фермерский обеденный стол расположен напротив полностью укомплектованной кухни. Это место напоминает мне о моем жилище, и у меня появляется странное чувство возвращения домой. Некоторым парням плевать, где жить, главное наличие огромного телевизора и удобного дивана. Но это не про меня. Наши дома — это наши убежища, и Бог свидетель мы редко проводим время дома, и именно поэтому это должно быть место, которым бы мы наслаждались.