– Это вряд ли, – отмахнулась Томка. – Как не противно вот так? Это же читерство! Задачки-то простенькие. Немного подумала – и решила, – проговорила Эл с превосходством. – Так нет, побираться надо. «Дай списать, дай спи…» Томка блеснула глазами, сжала кулаки и бросила: – Еще слово – врежу. – Врежет, – кивнул Антон, отвлекаясь от списывания. – Ты, Алинка, лучше свали. Иди куда-нибудь в другое место хвастаться тем, что ты заучка. Эл смолкла и отошла. Томка же продолжала списывать, и руки ее подрагивали, а глаза блестели, будто она сильно обиделась. «Но ведь Эл права: задачка несложная, а позориться у доски стыдно, – подумал Василий. – Значит, Томке что-то помешало сделать домашку». Подумал так и пожал плечами: не «что-то», а лень. Если Антон прав, она просто заигралась. Тем временем мальчишки рядом тоже заинтересовались тетрадкой Василия, но Томка уже закончила и вернула ее, а напрямую обращаться к нему они не стали. «Видимо, не доверяют пока, считают чужаком, – подумал Василий. – Впрочем, и Томка даже спасибо не сказала!» Пришла Галина Лукинична, математичка, добрая круглая тетенька, похожая на распушившийся одуванчик, отперла класс, и ученики с гомоном устремились внутрь. Томка сидела в третьем ряду у стены, за Антоном и Василием. На первой парте шушукались Алина и Аня. Поприветствовав учеников, под все более нарастающий гул учительница спросила: – Ну что, доблестный шестой «В», кто справился с домашним заданием? Надев очки, она обвела взглядом учеников. Аня с Эл подняли руки, остальные стремились врасти в парты. – Пингвин сделал! – выкрикнул Дэн Синцов, надул и лопнул жвачку. Класс захохотал. Учительница округлила глаза: – Прости, кто? – Новенький! – осклабился Дэн, глянул на Василия. – Сделал, но стесняется признаться. Стеснительный он, Галина Лукинична! На лице математички проскользнуло удивление, она обратилась к Василию: – Правда? Ты ж даже на уроках не был… Как твоя фамилия, мальчик? – Одинцов. Василий Одинцов. – Пусть идет отвечать! – крикнул Дэн. И Василий понял, что лоботрясы пытаются отправить его, чтобы больше никого не спросили. Хотелось из вредности отказаться или обозвать Дэна питекантропом, а еще лучше – австралопитеком, но он смолчал. – Что ж, Одинцов, – вздохнула Галина Лукинична, – иди к доске. Народ просит. Поднявшись и прихватив тетрадь, Василий вышел вперед. Позади раздался многоголосый вздох облегчения, и Василий буквально почувствовал, как растет его репутация с фракцией хулиганов. Она пока не очень, но подвижки есть. А еще он откуда-то знал, что с ними надо жестко. Если придется – дать в глаз, это для них нормально. Без этого уважать не будут. В ответ, конечно, можно два фингала получить, но от такого не умирают. А вот без уважения придется совсем туго – забуллят. Получив пятерку, Василий сел, размышляя над тем, что этот класс не в состоянии справиться с простейшей задачкой, а в Москве учителя были гораздо сильнее. Поэтому он тут может быть отличником. Четыре урока подряд Василий собирал пятерки. На пятом, на истории, Ирина Александровна, похожая на фрекен Бок, его демонстративно не спросила. А шестым была физкультура. Поскольку погода стояла теплая, как в Москве в самом начале сентября или даже в августе, урок проходил на улице. Физрука звали Алексей Алексеевич. Это был пожилой мужчина ростом с шестиклассника, лысенький, очкастый, с большой круглой головой. Первым делом он погнал учеников по площадке, заставляя делать махи руками и повороты. После вчерашней тренировки все тело болело, Василий чуть не плакал, но терпел. Потом все пошли на турники, где нужно было, цепляясь руками за перекладины, пролезть по горизонтальной лестнице, чего Василий ни разу в жизни не делал и, естественно, повис, болтаясь, как гусеница в коконе. Мышцы не слушались. Физрук смотрел с укоризной, уперев руки в бока, и Василий перекинул руку на вторую перекладину, но она соскользнула, и он шлепнулся в пыль под хохот одноклассников. – Что и требовалось доказать. Совсем атрофировались за своими смартфонами. А что ж вы в сорок лет делать будете? – До сорока целая жизнь! – хохотнул Синцов. – Если бы, – печально покачал головой учитель. Антон на турник не полез, отошел в сторонку и проворчал: – Если хотите, сразу «пару» ставьте, я это не могу. – Ясное дело – не можешь. Пузо книзу тянет. А вот остальные перебрасывали себя с перекладины на перекладину, как обезьяны. Дэн Синцов так вообще умудрялся улюлюкать, хлопая себя одной рукой по губам. «Ну точно бандерло-ги, – подумал Василий. – Как в каменный век попал. Быть сильным физически и слабым умом тут нормально!» У Антона хорошо получался спринт, что было удивительно с его телосложением, да и мяч он метал дальше всех. В волейбол Василий играть не умел и, чтобы еще больше не опозориться, в одиночестве сел на скамейку на краю площадки. Даже Антон играл! Причем неплохо. А вот успехи Василия были катастрофическими. Он справлялся хуже всех, хотя очень старался. От стыда хотелось провалиться под землю. Все его пятерки и знания ничего не стоят там, где нужны другие умения! В московской школе были совершенно другие требования! Учителя относились к ученикам с уважением, а тут… Гадко сделалось на душе. Хоть ложись и помирай. И что теперь делать? Каждый день самому заниматься? Минутку… А зачем заниматься на холодном бетоне на улице, где бродят дикие собаки, если можно делать упражнения в игре? От этой идеи захватило дух, она окрылила. Из школы Василий бежал чуть ли не вприпрыжку. Руки чесались поскорее выковать двуручный меч, одолеть Змея Горыныча и вместе с верным Васькой рвануть по лесу навстречу новым приключениям! Ну и, конечно, заодно прокачаться так, чтобы больше не позориться на физкультуре. Глава семнадцатая, в которой Василий становится сильнее В игру хотелось так сильно, что Василий скинул обувь в прихожей, сумку бросил на кухонный стол и, стягивая курточку на ходу, устремился к консоли. Только потянулся к ней, как в приоткрытую дверь высунул голову Васька и недовольно замяукал. Даже скорее зафыркал: – Мырь-фырь-фырь! Василий нехотя повернулся на звук. Кот на что-то намекал, но понять его здесь было невозможно. – Что, в мисочке пырь? – поинтересовался он. Васька утверждающе мяукнул. – Сейчас, подожди. «Ур-ур-ур», – запричитал собственный желудок, намекая, что и в него неплохо бы что-нибудь бросить. – И правда, надо бы подкрепиться! – воскликнул Василий и направился на кухню. Васька бежал следом и подталкивал его в ноги. В мисочке и правда был «пырь». Причем в обеих. Ни еды, ни воды. Так нельзя. Делу, как говорится, время, потехе – час. В игре голодным не навоюешься. Сам-то ладно, но коту голодать-то за что? Сперва Василий налил воды и насыпал корма Ваське. Кот резво рванул к миске и принялся заглатывать корм. Или показалось, или правда выцветшая шерстка старого кота вернула огненный окрас, да и сам Васька стал активнее и резвее. Дождавшись, когда он поест, Василий сел на корточки, погладил питомца, почесал под подбородком, запрокидывая его голову, и обнаружил, что самый длинный седой ус стал рыжим. Вот здорово было бы, если бы он и вправду помолодел и прожил еще десять, двадцать, тридцать лет! – Мяу, – сказал Васька, что, наверное, значило, что у него еще есть порох в пороховницах и запал. Пообедав супом и гречкой с тефтелями, Василий помыл посуду, аккуратно поставил ботинки, отнес сумку в свою комнату и лишь потом включил телевизор и протянул руку к геймпаду. Васька ткнулся лбом в ногу в этом мире, а мяукнул уже в игре – потому что Василий его понял. – Ну наконец-то! Коту в игре нравилось больше, чем в реале. Василий погладил его и невольно улыбнулся. Хорошо, когда можно не спешить… Бум! Крах! Бам! – неприятно напомнил о себе Змей Горыныч. Спешить все же следовало, ведь прочность домика не бесконечная… Василий задумался об этом, и игра ответила: Прочность убежища Василия: 65 562 / 100 000. – На сутки точно хватит, – поделился он с котом. Сидя на уроках, он надеялся, что босс отстанет от убежища, если внутри никого не будет, но нет. Вот же гад неугомонный! Придется принять бой.