— Не напоминай мне о нем!.. Но, ты знаешь, мне пришла в голову сумасшедшая идея. По крайней мере, лейтенант Моллина считает ее сумасшедшей. — Насколько сумасшедшая? — Что убийца следует куплетам старой детской считалки – ну, ты знаешь, «Понедельник означает, что лицом ты всех милей…». Девушка, которую убили в понедельник, была невозможно хороша собой. Вчерашняя девушка обладала потрясающей пластикой: «Вторник всех нас восхищает чудной грацией своей». — То есть, ты думаешь, что будут еще убийства? — Моллина не верит. Она говорит, что там все «лицом всех милей» и «восхищают чудной грацией», даже мужчины. — На мой взгляд, лейтенант Моллина не тот тип женщины, который будет хвалить мужчин. — Ну, про мужчин я от себя добавила, и что?.. Мужчин не убивали. Пока. — Вот что тебе сейчас совсем не полезно, Темпл, так это вся эта возня и громкая публичность. Тебе надо восстанавливаться после твоих собственных неприятностей, — Мэтт покрутил головой: – Я чуть в обморок не упал, когда лейтенант Моллина подошла к нам в приемном покое. По твоим рассказам я представлял себе этакого здоровенного мужика-ветерана, который привык наезжать своим лишним весом на добропорядочных граждан вроде тебя. — Не позволяй юбке-четырехклинке тебя одурачить. Моллина, может, и одевается как монашка, но, спорю на что хочешь, способна вцепиться не хуже полицейской овчарки. — Например, в тебя? — Она никого не пожалеет. — Это и не входит в ее обязанности. Мы с тобой можем себе позволить быть добросердечными: нас не окружают ежедневная опасность, кровь и грязь. Я работаю на телефоне, а ты, когда не спотыкаешься о трупы, занимаешься пиаром и имеешь дело с хорошими, а не плохими новостями. — Ага, особенно в последнее время, — ответила Темпл угрюмо. Мэтт встал и потянулся: — Мне пора на работу. Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы Электра была тут. — Есть же другие жильцы. — Но никто из них не знает, что с тобой приключилось. Вот, возьми, — он сунул руку в нагрудный карман рубашки и протянул ей визитку. «Сегодня у меня урожайный день», — подумала Темпл. На карточке не было имени, только номер телефона и добавочный 731. Ниже шла надпись: «КонТакт: кризисная служба девяностых». — Кто вам обычно звонит? — Кто только не звонит. Жертвы физического и сексуального насилия. Алкоголики. Наркоманы в ломке. Самоубийцы. Сумасшедшие. Депрессивные. Всякие. — Как страшно выслушивать каждый день столько ужасов… — Бывает тяжеловато, но мы защищены телефонной трубкой и анонимностью. Мы держим оборону до тех пор, пока нам не удается подвести их к необходимости контакта с социальными службами, которые смогут помочь по-настоящему. — Ты сказал: кто только не звонит. А случаются непристойные звонки? — Мне пока не встречались. Но бывает, что подростки развлекаются, разыгрывают нас, делать им нечего. Мы на них не ведемся. Настоящее отчаяние очень трудно изобразить. — Аминь, — заключила Темпл, провожая его до дверей. — Может быть, я чуть-чуть скрашу твое печальное существование, позванивая тебе иногда по ночам. Это задумывалось как шутка, и, как многие шутки, оказалось ближе к истине, чем задумывалось. Уши Мэтта слегка покраснели. Темпл смогла это увидеть даже со спины. «Ого!», — подумала она. Кажется, ее шутливое замечание его явно задело. Но, пока они дошли до двери, это прошло. Он придержал створку, вежливо пропуская ее вперед. — О, кстати, — сказала она, смеясь. Он уже выглядел предельно собранным, а жаль. — Спасибо за то, что починил мою туфлю. Я чувствовала себя Золушкой, когда нашла ее утром. — Туфли чинить легко. Души сложнее. — Мэтт, я надеюсь, что она позвонит. Я надеюсь, что с ней все в порядке. — А я хотел бы надеяться, что твоя теория со считалкой, предполагающая продолжение убийств, не подтвердится. Но у тебя прямо какое-то шестое чувство на эти вещи. — Сначала Моллина сказала, что я сумасшедшая, а теперь ты говоришь, что я экстрасенс. Даже не знаю, что хуже, — ответила Темпл с наигранной грустью и закрыла за ним дверь. По крайней мере, он улыбался, уходя. Да и она тоже, пока не вспомнила, что лейтенант Моллина, ее собственный персональный Румпельштильцхен, собиралась заехать в семь часов, чтобы забрать то, что Темпл ей обещала. Глава 24 Человек с плаката Моллина была точна. Она прибыла ровно через двадцать минут после того, как Луи забрался с улицы в квартиру через полуоткрытое окно в ванной, с независимым видом прошествовал в гостиную и безошибочно направился к тому единственному предмету мебели, на котором его черная шерсть оставляла самые заметные следы: светлому дивану. Одному Богу известно, где Луи шлялся после того, как покинул «Голиаф». Что касается Моллины, она приехала прямиком оттуда или, может быть, из полицеского участка в центре города: она была одета во все тот же скучный полотняный костюм, в котором была с утра. Темпл была уже готова повеситься от ее юбок-четырехклинок. — Необычная постройка, — заметила Моллина, когда Темпл открыла дверь на ее звонок. Ее натренированный взгляд привычно обежал острые углы и плавные закругления комнат, нарезанных в форме кусков пиццы и оттолкнулся от полукруглого потолка, такого прохладного и мягкого цвета, что он казался шелковым шатром. Она топталась на паркете в прихожей, не зная, в какую сторону двинуться. Похоже, странная планировка поставила в тупик ее квадратно-гнездовое полицейское мышление. Даже черно-белая плитка на полу в кухне, расположенная в шахматном порядке и лишь слегка акцентированная розовыми неоновыми часами на стене, не могла ей помочь. Слегка злорадствуя по этому поводу, Темпл возглавила путь через коридор в гостиную. Делов-то!.. Ей не нравилось присутствие Моллины в ее доме, не нравилось, что та сейчас будет инспектировать место, в котором они с Максом жили вдвоем, сравнивая, разглядывая и делая какие-то свои умозаключения. Ну, по крайней мере, удивительная обитель Темпл дезориентировала полицейскую дубину: с такой планировкой ей явно до сих пор не приходилось сталкиваться. Дойдя до кофейного столика, Темпл обернулась и успела заметить, как Моллина подскочила от неожиданности, когда Черныш Луи угрожающе выгнул спину, спрыгнув с дивана на пол, и раздраженно вскинула голову, как будто закону в ее лице было нанесено оскорбление. Конечно, это была просто непредсказуемая кошачья реакция на постороннего, но Луи явно не собирался являть Моллине чудеса гостеприимства. Темпл была рада и тому, что негодяй хотя бы вернулся, наконец, домой из «Голиафа». — Это кот с книжной ярмарки, — отметила Моллина. — Потрясающая дедукция. Я действительно познакомилась с Луи именно там. Он, видимо, тоже большой любитель книг. Моллина проследила глазами за котом, который медленно прошествовал к французской двери и, усевшись, начал вылизывать лапу. — Он все-таки здоровенный бандит. — Сторожевой кот, — сказала Темпл самодовольно. — Вы нашли что-нибудь важное на месте преступления? Что-нибудь, что мне следует знать, когда пресса начнет носиться вокруг и задавать вопросы? — Не слишком много, — быстро ответила Моллина. — Но я узнала даты рождения жертв, на случай, если вам вздумается еще немного повалять дурака с днями недели. — Спасибо, — Темпл взяла листок безвкусно оформленной писчей бумаги из «Голиафа»: золотая пирамида, которую оседлал непонятно кто, выглядевший, как нечто среднее между облигацией денежного займа и рекламой Чарлза Атласа (Популяризатор физической культуры и один из первооткрывателей бодибилдинга (1892–1972 гг.). Моллина писала, точно курица лапой. Темпл чуть не рассмеялась: ее почерк напоминал докторский, такой же неразборчивый. Но хоть цифры можно было прочесть. Пришло время расплачиваться. — Постер в спальне. Я сейчас принесу. Она не предполагала, что Моллина пойдет за ней, но та пошла. Бывают же такие наглые люди! Дай им немножко власти, и они уже думают, что им все позволено. Темпл обернулась: — Если вы хотите подождать в гостиной, я буду через секунду. — Я не хочу. — Но вам придется. Я не предлагала вам тур по моей квартире. Улыбка Моллины, которая, вообще-то, крайне редко появлялась на ее лице, была подозрительно обезоруживающей: — Эта квартира меня обворожила. В смысле, заинтриговала. Вы говорите, ее выбирал Кинселла? — Да, но мне она тоже понравилась. Моллина оглядывалась вокруг с бесстрастным любопытством Черныша Луи: — Ни одного прямого угла во всем помещении. Интересно. — Вам не обязательно сопровождать меня в спальню. Моллина наклонилась к ней, понизила свой голос до оттенка горького шоколада и произнесла со зловещей насмешкой: — Улики!.. Темпл и не предполагала, что лейтенантша умеет так придуриваться.