Вернулся Джуниор, готовый отправиться на дармовой ланч, и они зашагали в кофейню «У Ренни» в гостинице «Макинтош». Своё название она получила в честь Чарльза Ренни Макинтоша. Убранство кофейни было навеяно одной из его кондитерских в Глазго: столы, покрытые ярко-синим и ярко-зелёным лаком, стулья с необычно высокими спинками, салфетки в голубую и белую полоску. Друзья заказали французские сандвичи с жареной картошкой и салат «Цезарь». — Есть ли что-нибудь новенькое не для печати? — спросил Квиллер. — Все ждём Тельму Теккерей. Хочешь взять у неё интервью? — Нет уж, спасибо. Похоже, это работёнка для Джилл Хендли. — Мы намерены раскопать всю её подноготную. Хорошо бы запастись данными и для некролога, она ведь уже в годах. — Как и мы все, кроме тебя, Джуниор. Ты до сих пор выглядишь как студент на летней практике. — Стоит ли это подчеркивать только потому, что ты платишь за ланч? — Ты не слышал, что будет в старом Доме оперы? — Говорят, новая окружная тюрьма. — Я-то надеялся, там устроят самый большой в мире букинистический магазин. Мне не хватает старой эддингтоновской лавки. — Там будет нечто, для чего потребуется большая парковка. Уже снесли постройки по обе стороны дома и мостят эти участки. — Интрига закручивается всё больше, — заметил Квиллер. — Закажем десерт? По-моему, шоколадный торт с орехами пекан как раз подойдёт. Они заказали торт. — Ты по-прежнему читаешь своим кошкам? — спросил Джуниор. — А как же! Обязательно! Это развивает их интеллект. Я как-то написал об этом в своей колонке и получил кучу писем от читателей — они сообщали о поразительных результатах. — Смотри не переусердствуй, а то, не ровен час, кошки свергнут местное правительство. — Идея неплохая! Можно начать подбор кандидатов в городской совет. Им принесли торт, и на некоторое время наступило блаженное молчание, пока Джуниор не прервал его: — И что же ты им читаешь сейчас? Платона или Шопенгауэра? — Биографию Ноэла Коуарда[4]. И пою им некоторые его песни. Коко особенно нравится та, где поется про англичан и бешеных псов. Молодой редактор никогда не мог понять, говорит ли Квиллер серьёзно или разыгрывает его, так что предпочёл сосредоточиться на своём торте. Квиллер согласился принять напросившуюся к нему в гости Фран Броуди и надеялся, что не пожалеет об этом. К четырём часам он поставил на барную стойку текилу, лайм, соль, серебряный поднос и прочее. Поблизости свернулась калачиком Юм-Юм, томимая дурными предчувствиями. — К нам приедет пропустить стаканчик Фран Броуди, — сообщил ей Квиллер. — Тебе небось хочется, чтобы я подсыпал в него чего-нибудь? Чего именно? Юм-Юм быстро поднялась и убралась прочь. Фран была олицетворением гламура — всегда в шикарных нарядах, холеная, с модельной фигурой, она постоянно подчеркивала красоту своих длинных ног и, если позволяла погода, носила босоножки из одних ремешков на высоченных каблуках. Однако утонченная дизайнерша и ласковая маленькая кошка с самого начала невзлюбили друг друга. Юм-Юм ревновала к ней Квиллера, а Фран, будучи сразу очарована то ли внушительными усами репортера, то ли его внушительным состоянием, то ли тем и другим вместе, шла напролом, пытаясь его завоевать. Приехав в Пикакс, Квиллер отдал ей ключи от квартиры, чтобы она могла попадать туда в его отсутствие. Фран приходила со своим рабочим, тот переставлял мебель, вешал жалюзи. Иногда она приходила и одна, приносила всякие мелочи: развешивала в комнатах эстампы в рамках, раскладывала подушки, расставляла свечи и тому подобное. Она придавала таким штрихам огромное значение, и Квиллер предоставил ей возможность делать всё, что заблагорассудится. Единственной достопримечательностью, которой владел сам Квиллер, был древний герб Макинтошей из кованого железа. Говорили, что его привезли из какого-то шотландского замка. Он был прислонён к стене, и Фран решила, что им как раз можно удачно прикрыть безобразную старую батарею. Перекатывая это произведение искусства, весящее не менее пятидесяти фунтов, из холла в гостиную, она не успела убрать свою обутую в босоножку ногу. Потом Фран уверяла, будто во всем виновата Юм-Юм. Кошка якобы неожиданно выскочила на неё откуда ни возьмись. Несколько недель в гипсе охладили Фран — она перестала восхищаться наследником Клингеншоенов. Между тем Квиллеру никогда не нравились чересчур напористые женщины, он предпочитал добиваться успеха сам. Как бы то ни было, вопрос о том, является ли Юм-Юм виновницей инцидента, остался спорным, но с тех пор Фран параноидально ненавидела всех кошек. Войдя к Квиллеру, Фран, прежде чем выпить заказанную «Маргариту», прямо с порога спросила: — Где она? — Оба в беседке, — ответил он. — У тебя новый серебряный поднос! Для твоей комнаты я выбрала бы не такой, но и этот очень мил. Не скажу — хороший, но милый. Она выглядела сногсшибательно в шёлковом костюме цвета барвинка, с новым цветом волос, в босоножках на отчаянно высоких каблуках — всё это, вне всяких сомнений, было выбрано для обеда с… «голландцем». — Выглядишь на все сто, несмотря на изнурительную поездку, — откомментировал Квиллер. — Давай посидим в гостиной. Фран опустилась в одно из заваленных подушками мягких кресел и критически оглядела камин. Прямо над топкой и по бокам одна над другой красовались книжные полки. — Тебе действительно так необходимы полки с этой стороны камина? — спросила она. — У меня совсем нет места на стенах, — пожаловался Квиллер и поднял стакан. — Твоё здоровье! — Твоё здоровье… А что это ты пьёшь? — Новый коктейль Квиллера, рецепт запатентован. Гостья не сводила глаз с камина. — Не могу сказать, что мне нравится эта идея — полки над самым огнём. Боюсь, как бы тепло не повредило переплёты. Если бы ты придумал, куда убрать книги, я бы приладила здесь какое-нибудь подходящее скульптурное украшение… — Вот жалость, что я передал герб Макинтошей в гостиницу, — лукаво заметил он. Фран поспешно переменила тему. — Вчера ты видел мою новую помощницу. Она тебе что-нибудь рассказала? — Ну да, я так понял, что она интересуется собаками и лошадьми. — Я имею в виду, сказала ли она тебе что-нибудь про Тельму Теккерей? — Только что та — интересная личность. — Всё правильно. Так и есть, — кивнула Фран. — И прекрасная клиентка. Знает, чего хочет, и охотно прислушивается к предложениям. Быстро принимает решения и не меняет их. Почти пятьдесят лет она прожила в мире кинобизнеса, и это сразу видно! Ей нужно всё самое лучшее, и она готова за это платить! Коктейль начинал действовать, Фран уже не была так раздражена и стала чуть откровенней. — А чем она занималась в Калифорнии? — Начала с продажи сандвичей, потом владела дорогим рестораном, потом основала киноклуб. Я думаю, залог её успеха в том, что она — сильная личность. Друзья и клиенты устроили ей грандиозную отвальную. — А почему она решила вернуться именно в Мускаунти? — Здесь живёт единственный её родственник, всех остальных уже нет в живых. Знаешь, как это бывает: люди стареют и начинают испытывать нежные чувства к своей родне. Фран протянула стакан, чтобы Квиллер снова его наполнил, и сбросила босоножки. — Ты и в самом деле мастер по части «Маргариты», Квилл! Квиллер наполнил ей ещё стакан. — Когда же мадам Теккерей появится здесь? — Всё расписано по дням. Она выехала перед тем, как появились перевозчики, и приедет, когда они доставят её вещи сюда. К её приезду всё будет распаковано. — И кто же всем этим занимается? — Секретарь, экономка и шофер, — лукаво ответила Фран, ожидая реакции Квиллера. И добавила: — И всё это в одном лице. Я бы назвала эту женщину скорее компаньонкой. Она вдвое младше Тельмы и по-настоящему ей предана. — В её годы и я бы хотел иметь какого-нибудь такого помощника. А кстати, сколько ей лет? — Восемьдесят два, но, разумеется, ей их никогда не дашь. — Делает подтяжки? — Она потрясающая женщина! Правильно питается, выполняет нужные упражнения и каждый день сама делает себе массаж лица кончиками пальцев, считая, будто бы из них исходят электромагнитные волны… Наверно, я зря рассказываю всё это… представителю прессы. — Ещё один вопрос, — перебил её Квиллер. — Почему она решила купить недвижимость на Приятной улице? — Она помнит эту улицу с детства, тогда её отец — он был фермером, выращивал картофель — имел обыкновение привозить своё семейство в город на старенькой машине. Они смотрели кино, а в виде дополнительного развлечения он катал их по Приятной улице. Ребятам казалось, что они попали в сказку братьев Гримм. Они восхищались этими огромными пряничными домами, разукрашенными причудливыми завитушками из белой глазури. Просто глаз от них оторвать не могли. Так что когда Тельма позвонила здешнему агенту по недвижимости и узнала, что один из сказочных домов значится в списке выставленных на продажу, она тут же ухватилась за эту возможность. А ты знаешь Мэвис Адамс, юристку? — неожиданно спросила Фран. — Знаю, что сейчас она какая-то шишка в Коллегии адвокатов. Мы где-то встречались мельком. — Риелтор порекомендовал её, чтобы уладить все юридические тонкости в вопросе передачи собственности. Кроме того, Тельме предстоит зарегистрировать своё новое завещание в нашем округе… Мэвис считает, что жителям Приятной улицы следовало бы устроить приём, чтобы поприветствовать Тельму.