— А ты знаешь что-нибудь из того говора? — заинтересовался Квиллер. Торнтон знал. Этот человек знал всё. — Мы раздали членам нашей группы словарь жаргона, бытовавшего в те дни. Я прихватил для тебя экземпляр. Когда будешь смотреть шоу, не забывай, что в тысяча восемьсот шестидесятом году лес валили молодые парни, некоторым не было и двадцати, другим чуть за двадцать. В одном лагере держали поваром двенадцатилетнего сорванца… И жизнь их изобиловала опасностями. Их убивали упавшие деревья, калечили неисправные пилы на лесопилках; они тонули, сплавляя брёвна по бурной реке. Гробовщики не успевали сколачивать сосновые гробы! — Это потому они упивались вусмерть субботним вечером? — спросил Квиллер. — А ещё они учились легко относиться к смерти. Мой прадедушка вырезал надписи на надгробиях — по двадцать пять центов за слово. Если в кармане покойного не находили денег, приятели скидывались ему на памятник и грубоватую эпитафию, которая ему бы понравилась. Это объяснит финал представления, когда ты его увидишь. Некоторая часть зрителей будет шокирована. — А каков финал? — Увидишь, — уклонился от ответа Торнтон. Прежде чем отъехать от стоянки «Бяки-Кулебяки», Квиллер позвонил в офис своего юриста. Дж. Аллен Бартер был его поверенным во всех вопросах, касавшихся Фонда Клингеншоенов, что избавляло Квиллера от поездок в Чикаго и участия в заседаниях. Эти двое пребывали в полном согласии относительно задач и политики Фонда К. — Полагаю, в субботу у тебя выходной, не то что у нас, изможденных газетчиков. — Я думал, ты на каникулах, Квилл. Читая твою сегодняшнюю колонку, я решил, что её написали белки! — В этом не было бы ничего удивительного. Они гораздо умнее, чем тебе кажется. — Есть какие-то мысли относительно субботы? — спросил Бартер. — Да. Как насчёт ланча в гостинице «Щелкунчик»? Здесь лучшие сандвичи по эту сторону Гудзона. — Хорошо! А позволено ли мне осведомиться о скрытом мотиве? — Мне нужна кое-какая информация о заповеднике «Чёрный лес». — Мне захватить с собой бумаги? — Нет, только твои мозги, Барт. Перед премьерой оперы в пятницу Квиллер посмотрел видеофильм, который дала ему Ханна. Он был знаком с сюжетом, персонажами и песнями и просто хотел освежить их в памяти. Коко впечатлился и подвывал — либо от удовольствия, либо от тоски, — а Юм-Юм в знак того, что ей скучно, села спиной к экрану. Никакая бродвейская премьера не смогла бы сравниться со спектаклем в Муслендской школе по волнениям, им вызванным. Все разоделись в пух и прах, некоторые пришли в длинных вечерних платьях и смокингах. В холле царил бедлам, поскольку у каждого нашелся кто-то свой в труппе: родственник, друг, сосед, сослуживец, клиент, пациент или прихожанин из того же церковного прихода. На автостоянке не осталось ни одного свободного места, и Квиллеру пришлось воспользоваться пресс-картой, чтобы припарковаться рядом с именитыми согражданами. В вестибюле было полно зрителей, настолько взволнованных, что они всё никак не могли отправиться на свои места в зрительный зал. Квиллер протолкался сквозь толпу, кивая и раскланиваясь. По пути ему попался прилавок с трёхцветными пиратскими гольфами, выручка от продажи которых должна была хотя бы частично покрыть расходы хорового клуба. Предсказывали, что гольфы будут пользоваться большой популярностью у туристов. Квиллер предался своему любимому пороку — начал подслушивать. — Мне всегда нравились пираты! Они такие дружелюбные! — А мне — полицейские. Они такие добрые и застенчивые. — Вот Элизабет Харт. А где же Дерек Каттлбринк? Они же всегда вместе. — А вон доктор Преллигейт с тем дизайнером интерьеров. — Только не смотрите туда, но этот мужчина с усами — мистер К. Когда он направился по проходу в пятый ряд, то пожалел, что с ним сейчас нет Полли. Она знала эту оперу наизусть. Кто же будет сидеть с ним рядом — если только Кэти удалось пристроить его билет? К его удивлению, это была сама Кэти. — Я никогда не слушала оперу и решила, что это будет полезно для пополнения знаний. — Ну это, знаете ли, не «Паяцы» и не «Тоска». Это музыкальный фарс. Вам нравится фарс? — Не знаю. А что это такое? Она была откровенна и жаждала знаний, чем восхитила Квиллера. — Это комедия, в которой к смешному подходят серьёзно. Приготовьтесь забыть про здравый смысл. — Звучит забавно, — заметила она невозмутимо. — А о чём там идёт речь? — Вы знаете Пензанс? — Не думаю. Ему пришлось перейти на скороговорку. Оркестранты застыли в ожидании. Опоздавшие торопились занять свои места. — Это город на побережье Англии — когда-то излюбленное место сборищ пиратов. Юноша по имени Фредерик, которого собирались отдать в обучение к лоцману, по ошибке стал пиратом из-за того, что его нянька плохо слышала. Теперь, когда ему исполнился двадцать один год, он освободился от контракта. Его няня, которая с горя последовала за своим питомцем к пиратам, также покидает их, чтобы сопровождать молодого хозяина. Её партию поет Ханна Хоули, которая живёт в одной из хижин «Щелкунчика». — Вы писали о миссис Хоули в своей колонке на этой неделе! — воскликнула Кэти. — Мне бы так хотелось взглянуть на её мебель для кукольных домиков! Дядюшка Луи, как ласково называли дирижера, занял своё место и, озорно улыбаясь, раскланялся с публикой. Затем он повернулся к оркестру, дважды постучал по пюпитру дирижерской палочкой, поднял обе руки, и зазвучала увертюра. Публика улыбнулась при первых же нотах, предвкушая замечательное зрелище. Только Кэти не знала, чего ожидать и как реагировать. Поднялся занавес, и перед зрителями предстали жизнерадостные пираты, празднующие освобождение Фредерика. На всех были красные платки и знаменитые полосатые гольфы. Бедная Рут, находившаяся у них в услужении, выглядела дурно одетой кубышкой — ей под костюм подложили толщинки. — Это миссис Хоули? — прошептала Кэти. После соло Рут, в котором она объясняла свою ошибку, зал разразился овацией — и не только потому, что тут было полно Хоули и Скоттенов. Другим любимцем публики стал строгий генерал-майор с деревянной походкой. Его выходная ария тоже восхитила зрителей. Красивые генерал-майорские дочери (двенадцать хористок) прогуливались по берегу в длинных платьях, шляпках и перчатках. Одна из них, лирическое сопрано, влюбилась в бывшего пирата, романтического тенора. Ну что же, пока что недурно. Квиллер бросил взгляд на Кэти. Она сидела с серьезным видом, пополняя свои знания. Затем возникли драматические коллизии. Другие пираты (двенадцать хористов) захотели жениться на дочках генерал-майора. Между тем ошибка, допущенная при чтении особых условий контракта Фредерика, напечатанных мелким шрифтом, привела к тому, что он слишком рано освободился. А генерал-майор вероломно солгал как раз перед концом первого акта. Занавес опустился. Оживлённая публика поспешила в фойе — освежиться стаканчиком пунша в антракте. — Я иду в фойе, — объявил Квиллер. — Не хотите ли размять ноги? — Пока что он избегал спрашивать Кэти, что она думает об опере. Вместо этого он сказал: — Я узнал от Роджера Макгиллеврэя, что вы будете девушкой из салуна в историческом шоу. Каким образом вы туда попали? — Мой бойфренд играет одного из сплавщиков. Они прибыли из французской Канады, чтобы весной сплавлять брёвна вниз по течению. Он изучает в колледже романские языки, так что говорит по-французски. На них будут красные шарфы и красные вязаные шапочки. — А что будут делать девушки из салуна? — Слоняться по залу, а посетители должны с нами заигрывать. Квиллер не успел проронить ни слова, как появились Абернети. Он представил им спутницу: — Это Кэти, она работает в «Щелкунчике». Простите, Кэти, я не знаю вашей фамилии. — Хупер, из Тронто-Бич. Нелл оживилась: — А я Купер, из Пёрпл-Пойнт. Мой кузен женился на одной из Хуперов. — Это была моя тетушка! Я гуляла на той свадьбе — там ещё взорвался свадебный пирог! — Она прилагала усилия, чтобы не расхохотаться. Нелл совсем развеселилась. — Предполагалось устроить фейерверк, но что-то не сработало, и загорелась скатерть. Моя кузина вылила на неё пунш с шампанским! — Все так кричали! — Мать невесты упала в обморок! Женщины просто давились от смеха, а мужчины поглядывали друг на друга, качая головой. Наконец Нелл удалось взять себя в руки, и она пояснила: — В «Пикакском пустячке» материал об этой свадьбе был дан под заголовком «Свадьба Хупер-Купер», и автор его ни словом не обмолвился о взрыве. Теперь все пышные свадьбы мы называем «настоящий Хупер-Купер»! — А почему это происшествие не кажется смешным мне? — спросил Квиллер. Женщины ответили хором: — Потому что вас там не было! Свет мигнул, призывая зрителей занять их места. Когда они двинулись в актовый зал, Нелл напомнила: — Не забудьте о ланче МОК, Квилл. — А у вас будет фейерверк? — спросил он. Ему хотелось также узнать, каким образом она связана с колледжем, но сейчас было неподходящее время.