— Она даст показания? — Боюсь, что сейчас она в Калифорнии. Письмо было отправлено во вторник. — Она соучастница? — Нет, избитая женщина, которая сбежала. Вообще говоря, это успешная художница из хорошей семьи. Ты ведь знаешь Слоунов из Вест-Мидл-Хаммок. — Тогда какого чёрта она делала с этим драчуном и поджигателем? — Барт, ты только что задал старый как мир вопрос, на который никто ещё не нашёл ответа. Прочти это письмо. — Квиллер достал конверт из кармана. — Ещё один вопрос, если он не слишком личный. Каковы ваши с ней отношения? Почему она доверилась именно тебе? — На этот вопрос так же трудно ответить. У людей есть склонность доверять свои тайны писателям. Один французский автор объясняет это готовностью писателя выслушать — черта, которую он описывает как наполовину нежность, наполовину людоедство… Как бы то ни было, прочти письмо, Барт. Вот что писала Феба: Вторник Привет! Большое спасибо за то, что взяли моих бабочек в коробке. Я на некоторое время уезжаю. Я позвоню, чтобы узнать, как дела у репейниц. Возможно, пришлю Вам гусениц махаона. Поверенный прервал чтение словами: — Что там такое насчёт тебя и бабочек? — Ничего существенного. Просто исследование, которым я занимаюсь для своей колонки… Читай дальше. Я еду к бабушке в Калифорнию. Здесь меня никто не понимает. Все пытаются учить меня, что делать. Признаю, что совершила одну большую ошибку, но это было моё собственное решение, и я бы никогда больше так не поступила. Я стала на десять лет старше, чем была неделю назад. Но Джейк был таким красивым и обаятельным, и эти медно-красные волосы сводили меня с ума. Я думала, что жизнь будет такой волнующей и необыкновенной! Он обещал мне отдельную комнату для занятий живописью и разведения бабочек. А ещё в гараже был пульверизатор с жёлтой краской, и я собиралась расписать гараж изнутри огромными бабочками. Но потом Джейк увидел гусениц и закапризничал! У него фобия на червей, так что… никакого разведения бабочек! А я питала не меньшее отвращение к его дружкам, которые являлись после работы и устраивали гулянки до утра. Итак, всё получилось иначе, чем я ожидала. Однажды вечером, когда он был на работе, я рылась в его коллекции видео, чтобы отыскать какой-нибудь фильм, и вдруг обнаружила стопку рисунков Дафны с обнаженными. Когда я спросила об этом Джейка, он сказал, что купил их, чтобы подарить парням на Рождество. И вдруг я поняла, что не теряла своего ключа от Центра искусств. Джейк взял его из моей сумки! Потом после наступления темноты вошёл в здание и забрал работы Дафны — а Джаспер его клюнул. Так что Джейк не порезался о разбитую бутылку, как сказал. Итак, я отнесла рисунки обратно в Центр искусств, а когда он обнаружил, что их нет, то просто взорвался. Впервые он был со мной по-настоящему груб. Но потом стал очень нежен. А после произошёл тот случай с клубом «Вспышка», и я знала, что это банда Джейка туда проникла, чтобы посмотреть эротические видеофильмы. Один раз он хотел снять меня в непристойном виде на видео, но я отказалась. Он снова устроил безобразную сцену, и это меня напугало. У меня все руки были в синяках, пришлось надевать эти уродливые рабочие халаты, чтобы скрыть кровоподтеки. Я хотела уйти от него, но куда? Мне было стыдно возвращаться домой. Я вспомнила о своей бабушке в Калифорнии. Нужно было что-то предпринять. Почему я рассказываю Вам всё это? Наверное, потому что Вы были так добры. Итак, вчера вечером после репетиции я, как обычно, пошла в бар и услышала, как Джейк просит у Чета ещё денег. Они были в кабинете наверху, а я поднялась, чтобы поговорить по телефону: внизу слишком шумно. Хотела позвонить бабушке в кредит, чтобы она оплатила разговор. Дверь кабинета была закрыта, но я слышала, что они говорят. Оба были сердиты. Чет сказал: «Тебе уже уплачено. Что это — шантаж?» А Джейк ответил: «Вы получите миллион от "XYZ" за участок у реки. Я хочу свой кусок пирога, Чет, или у вас будут неприятности». А Чет спросил: «Это у кого будут неприятности? Ты чиркнул спичкой. Это поджог и убийство». И тогда Джейк сказал: «Это вы велели мне поджечь дом, и я всё записал на магнитофон». И вдруг мне стало дурно, закружилась голова, и я выбежала на улицу, к своей машине. Я не знала, что делать. Идти в полицию? Чет — «важная шишка». Я просто не могла поверить. Тогда я решила ехать домой, в Индейскую Деревню, и вести себя как ни в чём не бывало. Когда Джейк вернулся, он спросил: «Что с тобой случилось, Обезьянка?» Я ответила, что плохо себя чувствую. Он сгрёб меня в охапку и сказал: «Я знаю хорошее средство от болезней». Я вырвалась из его рук и заявила: «Отойди от меня и не называй Обезьянкой». Я была в ярости. Утратила хладнокровие и кричала то, чего не следовало. Сказала: «Я знаю, где ты раздобыл денег на эту квартиру! Ни от какого-то там дяди из Монтаны. Я знаю, где ты достал эти деньги и как!» Едва у меня вырвалась эта фраза, я поняла, что сделала глупость. Он ударил меня кулаком, и я выбежала из дома и поехала к Саре. Там я нахожусь и сейчас. Она на работе. У меня подбит глаз. Наверное, завтра вечером я не смогу участвовать в орфографическом матче. Я позвонила бабушке, и она сказала, чтобы я вылетела к ней утренним рейсом. Она заказывает для меня билет. Я побуду здесь до вечера, когда он уйдёт на работу, а потом заеду за своей одеждой и остальными вещами. Я не сказала даже Саре. Если хотите, можете ей рассказать, а она скажет моим родителям. Я сомневаюсь насчёт полиции. Как Вы думаете? Не лучше ли просто забыть то, что я узнала из их разговора? Чет такая важная персона, знаете. Я предоставляю решать Вам. Ещё раз спасибо за то, что взяли моих бабочек. Феба Закончив читать, поверенный сказал: — К этому гадюшнику нужно приближаться с осторожностью. Он действительно известное лицо, которое только что чествовали за двадцатипятилетнюю службу на благо общества. И как я уже говорил прежде, тут многое основано на слухах. Может быть, у неё не всё в порядке с головой из-за того, что её ударили кулаком в лицо? Какую часть этой истории можно доказать? Я хотел бы обсудить это с моими партнерами. Квиллер пригладил усы. — Я предпочёл бы кое-что сам потихоньку разнюхать. Ты помнишь скандал с Кэмпбеллом? Или это случилось до того, как ты приехал в Мускаунти? Рэмсботтом откупился от административно наказуемого поступка, он способен откупиться и от уголовного преступления. Я тебе позвоню, или ты мне позвони. По пути домой Квиллер остановился возле цветочного магазина, чтобы купить ещё две гвоздики. — Опять? — спросила молодая женщина с томным взором. Она уменьшила звук радио, передававшего музыку в стиле «кантри». — Какого цвета на этот раз? — Красного. И лучше пусть будут три. — Ну и ну! — произнесла она тоном, в котором прозвучала насмешка над таким «транжирой». Квиллер решил, что хватит её мучить загадками. — Я провожу исследование для своей колонки — выращиваю партию бабочек в неволе. Их нужно кормить сахарной водой, обрызгав ею цветы. Пока что начали летать только две, но я ожидаю, что полетят и остальные… Что-что? Диктор прервал музыку сводкой новостей. Клодин прибавила звук: «Только что стало известно имя водителя, погибшего в катастрофе на мосту через Кровавый ручей. Жертва — двадцатитрехлетняя женщина, Феба Слоун, местная художница, известная как Девочка с Бабочками. Она дочь Мэри и Орвилла Слоунов из Вест-Мидл-Хаммок. Об аварии сообщил водитель грузовика, рано утром заметивший на асфальте следы забуксовавших колес и остановившийся, чтобы заглянуть в пропасть. На этом мосту уже случилось несколько аварий, но петиции о том, чтобы что-то сделали с этим опасным местом, повлекли за собой лишь установку предупредительных дорожных знаков». Бросив на прилавок деньги, Квиллер схватил гвоздики и поспешил обратно к «Хасселрич, Беннет и Бартер». Секретарша сказала: — Мистер Бартер сегодня утром никого не принимает. Его несколько дней не было в городе, и он только что вернулся. — Меня он примет! Передайте ему мою визитную карточку. Через какие-то секунды появился сам поверенный и провёл Квиллера к себе в кабинет. — Я не ожидал, что ты вернёшься так скоро. Ещё чашечку кофе? Квиллер рухнул в кресло. — На этот раз обойдёмся без кофе. Девушка, написавшая мне письмо, — та, которая вчера вечером должна была участвовать в орфографическом конкурсе, но не участвовала, и та, которая должна была вылететь сегодня утром в Калифорнию, но не вылетела, — это Феба Слоун. Это её тело было найдено в Кровавом ручье сегодня утром — она погибла в автокатастрофе. — Ты полагаешь, что она спешила на самолёт? — Аэропорт находится к юго-западу от Индейской Деревни, где она жила; Кровавый ручей — к юго-востоку. Что же она делала там, в лесу? Я убеждён, что судебно-медицинский эксперт обнаружит следы насильственной смерти, которая предшествовала автомобильной катастрофе. Я считаю, что Фебу убили в другом месте, а тело отвезли на мост. Очевидный подозреваемый — парень, с которым она жила, бармен. Ты читал её письмо. Я мог бы воссоздать весь сценарий. — Давай же. Как его зовут? — Джейк Уэстрап. После того как он подбивает глаз Фебе, она убегает к приятельнице, звонит бабушке и договаривается о том, чтобы улететь в Калифорнию. Всё, что ей нужно сделать, — это дождаться, пока он уйдёт на работу, и забрать свою одежду и прочие вещи. Она не подозревает, что его уволили и он будет дома! — Откуда тебе известно? — Я всюду бываю. Слышу разное… Итак, они сталкиваются лицом к лицу. Она слишком много знает, и для него это не тайна. Остаётся только одно, что он и делает. Он хочет, чтобы всё выглядело как автомобильная катастрофа, и ему нужно дождаться следующей ночи. Кто его знает почему? Я могу придумать несколько причин… Как бы то ни было, он отвозит тело к мосту над Кровавым ручьём, пристёгивает ремнём безопасности к месту водителя, затем сбрасывает машину в пропасть. Ему ничего не стоило добраться домой до рассвета, выбрав короткую дорогу через лес, и… Я мог бы рассказать больше, но полиции следует задержать его, прежде чем он направится в Монтану. Я оставляю всё на тебя, прокурора и судебно-медицинского эксперта. Ты можешь взять письмо Фебы, но дальше я в этом не участвую. Выйдя из юридической конторы, Квиллер испытал странное чувство: он больше не хочет иметь ничего общего с бабочками. Он выпустит их немедленно, готовы они к жизни на природе или нет. Не будет ни празднования, ни взволнованной публики, ни материала в колонке «Из-под пера Квилла». Он всё ещё сжимал в руке три гвоздики, обернутые зелёной бумагой. Первым его побуждением было выбросить их в ближайший мусорный контейнер. Но, передумав, он поехал домой и оставил гвоздики на пороге Селии Робинсон. Пусть она теперь до конца своих дней гадает, кто их принёс. Сиамцы нетерпеливо ждали ланча, но Квиллер проигнорировал их и взбежал по лестнице на антресоль, в комнату для гостей. Все пять бабочек летали в заточении как безумные. Он вынес коробку во двор и открыл её без всякой торжественной церемонии. Одна из них сразу же выпорхнула в широкий мир. Другие осторожно последовали за ней, одна за другой, и вот уже все они радостно кружились в воздухе. Глядя, как они улетают, Квиллер не испытывал ни радости, ни печали. Им овладело необъяснимое отчаяние. Коробку он выбросил в мусор в сарае с инструментами. Войдя в дом, швырнул все записи о бабочках в корзину для бумаг и отправил бы туда же и книгу о бабочках, не будь она библиотечной. Был ли то гнев? Или горе? Так называемая Девочка с Бабочками была всего лишь ещё одной интервьюируемой, ещё одним персонажем, достойным того, чтобы попасть в печать, однако она рассказала о себе больше, нежели ему хотелось бы знать. Повинуясь инстинкту художника, она хотела сотворить свою собственную карьеру и свой собственный стиль жизни. Одно из её главных решений было ошибочным, и всё закончилось плохо. Почему-то Квиллера особенно разъярило воспоминание о том, что этот проходимец называл Фебу Обезьянкой. И ей это нравилось! Глава восемнадцатая