Двухбатарейный фонарик и несколько свечей осветили то место, где лежала Хикси, и доктор опустился на колени, чтобы осмотреть её. Зрители, в состоянии, близком к шоковому, спрашивали друг друга: — В чём дело? Она что, свалилась с помоста? Хорошо ещё, что доктор здесь. Квиллер наклонился к плечу Герберта: — Как она? — Транспортабельна. Я отвезу её в больницу. — Он вынул из кармана ключи. — Кто-нибудь, подгоните мою машину. Зрители, всё ещё не успокоившись, толпились вокруг; между тем двое мужчин соединили руки наподобие стула и перенесли Хикси вверх по ступенькам лестницы. — Держись! — сказал Квиллер, сжимая руку Хикси. — C'est la проклятая vie, — отозвалась новоиспечённая вице-президент слабым голосом. Квиллер отыскал в темноте дорогу к отопительному помещению, намереваясь поскорее надеть фланелевую рубашку, и куртку. Когда он раскладывал по сумкам реквизит, на помост поднялась Ненси Финчер. — Жаль, что так получилось, — грустно сказала она, — но доктор Герберт сделает всё, что надо. Ещё я очень беспокоюсь за вас. По вашему лицу было видно, как сильно вы замерзли, у вас губы были совершенно синими. — Думаю, что со мной ничего не произойдёт, — ответил он, — а вот моя коллега, она меня действительно беспокоит. Давайте заглянем в «Чёрный медведь» и выпьем чего-нибудь горячего, а оттуда позвоним в больницу. На машине Квиллера они доехали до кафе, которое также освещалось свечами. Гарри налил им горячего сидра, горшок с которым стоял, окутанный паром, на небольшой керосиновой печечке для туристов, и спросил: — Как же вы будете обходиться без Хикси на представлениях? Вместо Квиллера ответила Ненси, и голос её на этот раз звучал более живо, чем обычно: — Возьмите меня в помощницы. Сегодня я во второй раз смотрела ваш спектакль и смогу разобраться во всём, если вы объясните мне, что нужно делать. — А ваша работа в клинике? — спросил Квиллер. — У нас запланировано три показа, и все они в утренние часы. — Я поменяюсь сменами. — Газета заплатит вам за работу повременно, насчёт этого не сомневайтесь. — Вовсе не обязательно, — ответила она. — Честно говоря, мистер Квиллер, я надеюсь, что участие в спектакле принесёт мне некоторое облегчение. Отвлечет меня от того, что произошло. Понимаете, что я имею в виду? Он сочувственно кивнул. — Да, сейчас вам тяжело. — Просто, если рядом есть кто-то, с кем можно поговорить, это уже приносит облегчение. Я до сих пор не могу полностью осознать того, что случилось. — Вы не знаете, как продвигается расследование? — Не знаю. Они приходили ко мне, задавали вопросы, но ничего определенного не сказали. — Вы ведь говорили, что ваш отец сильно изменился после смерти матери, — напомнил ей Квиллер, стараясь придать своему голосу мягкость. — Да, он пил больше, чем прежде, и не ходил по воскресеньям в церковь, хотя никогда не отказывался помочь, когда надо было что-либо починить. Помните, я рассказывала вам, что он потратил большие деньги на технику и дренажные кольца. Он сказал, что получил мамину страховку, но её страховка не покрыла бы и малой части этих затрат. Потом он сказал, что получил ссуду в банке, но всем известно, что банки сейчас не дают больших кредитов фермерам. — А вы сообщили полиции о его денежных делах? — Нет, — виноватым тоном ответила она. — Вы полагаете, стоит сказать? — Они всё равно об этом узнают. В таком небольшом приходе, как ваш, невозможно сохранить в тайне чьи бы то ни было финансовые операции, — сказал он и взглянул на часы. — Давайте позвоним в больницу. — Он отошел к телефону, стоявшему в дальнем углу стойки, а когда вернулся к Ненси, сообщил: — Её перевезли в больницу в Пикакс, и пока в справочном нет никаких данных о её состоянии. Квиллер подвёз Ненси до церкви, где она оставила свой пикап. — Следующее представление состоится в Пикаксе в субботу утром, — сказал он. — Нам надо встретиться и порепетировать. — Обязательно, я сама хотела вас просить об этом, — с готовностью согласилась она. — Можно завтра, я поеду в город за покупками. Брр был всё ещё погружен в темноту, когда Квиллер отъезжал от церкви, зато Пикакс встретил его горящими огнями. Старомодные уличные фонари на Гудвинтер-бульваре разливали свет сквозь ажурную пелену мягко падающего снега. Войдя в дом, Квиллер сразу же позвонил в больницу, и ему сообщили, что названного пациента приняли и что сейчас больная спокойно спит. Больше никакой информацией справочное не располагало. Квиллер позвонил Арчи Райкеру в Индейскую Деревню и без всякой подготовки оглушил его новостью: — Твой новый вице-президент в больнице, а твой ведущий журналист ждёт, когда ему доставят кислородную подушку. — Что с ней, только, ради бога, не тяни! — Во время представления отключили свет, и Хикси в темноте упала с помоста, возможно, она оступилась, потому что сильно замерзла. Печь в церкви не работала. Хорошо, что среди зрителей оказался врач. Он переправил её в Пикакс. Но что с ней и насколько серьезна травма, сказать тебе не могу, поскольку автоответчик в больнице ничего конкретного не сообщает. — Ладно, ночной редактор выяснит, — сказал Райкер. — Послушай, Квилл, а что теперь будет с уже назначенными представлениями? — Я нашёл замену Хикси. Но тебе придётся раскошелиться и заплатить этому человеку за работу. — А кто это? Я знаю? — Это Ненси Финчер, дочь фермера, тело которого было обнаружено на прошлой неделе. — Ясно, — сказал Райкер. — Бьюсь об заклад, он выращивал не только картошку. — Этого я не знаю, — ответил Квиллер, как бы не поняв намека, — однако стало известно, что он расстроил брак дочери с помощником шерифа. Как думаешь, подобное обстоятельство могло стать причиной его смерти? — Не трать время на следственно-розыскную деятельность, Квилл. Ты всегда сходишь с круга, когда входишь в роль сыщика. Квиллер пропустил совет Арчи мимо ушей. — Ну, что поделываешь? Воркуешь с Милдред? — Сперва мы поужинали в ресторане «Типси» и обсудили жилищный вопрос. С её квартирой в Пикаксе придется расстаться, но зато мы сможем сделать пристройку к дому Милдред в Мусвилле. — Ни в коем случае не делай этого! — предостерег друга Квиллер, имеющий печальный опыт в таких делах. — Кстати, мистер и миссис Ланспик предложили нам отпраздновать свадьбу у них в Перпл-Пойнте, накануне Рождества, что ты на это скажешь? — Прошу прощения, Арчи, подожди минуту. — Коко во время разговора так старательно тёрся о локоть Квиллера, словно решил продырявить свитер хозяина насквозь. — В чём дело? — обратился Квиллер к коту. — Тебе что, не нравится свитер? Вдруг, точно вспомнив о чём-то, Коко спрыгнул со стола, направился к запертому чулану и принялся прыгать на ручку двери в надежде её открыть. Снова взяв трубку, Квиллер объяснил: — Коко хочет, чтобы я открыл ему дверь чулана, который находится в библиотеке. — Как бы мне хотелось, чтобы указания главного редактора ты выполнял с такой же оперативностью, как прихоти своего кота. Ладно, на сегодня все! Я дам указание ночному дежурному справиться о здоровье Хикси. На следующее утро Квиллер позвонил в больницу, и ему сказали, что пациентке уже назначили лечение. Больше никакой информации в справочном бюро не было. Только в полдень его соединили непосредственно с больной. — Хикси, ну как ты? Все за тебя ужасно переживают. Диагноз уже поставили? Она ответила с обычной напускной игривостью: — Перелом ступни! Но ведь я встретила этого замечательного доктора Герберта! Он привез меня в Бррскую больницу, где мне сделали рентген, после чего доктор сам наложил временный гипс и отвез меня сюда, а здесь есть хирург-ортопед. Доктор Герберт — просто прелесть, Квилл! Он так заботится обо мне! У него есть катер с каютой! И к тому же он не женат! — Рад, что ты в таком хорошем настроении, — сказал Квиллер, — ну а как вообще обстановка в больнице? — Прекрасно! А как здесь кормят! Мне принесли на обед горшок восхитительной похлебки из свинины, моллюсков и овощей. Больничный диетолог — просто гурман! Fantastiq C'est fantastique![9] Думаю, скоро мне будут подавать к обеду шампанское. — Ну, отлично. Попозже я заеду навестить тебя. А теперь приятного аппетита! Принимайся за похлебку, пока она горячая. — Горячая? Да разве я сказала, что она горячая? Это же больница, mon ami![10] Когда через несколько часов Квиллер приехал проведать её в больнице, его провели в отдельную палату, стены которой были выкрашены в бледно-розовый цвет. Хикси сидела в кресле, а её нога, приподнятая до необходимого положения, была заключена в ярко-розовый гипс. — Шикарно, n'est-ce pas?[11] — спросила она. — Гипс сейчас поставляется пяти различных цветов, и я решила, что розовый будет гармонировать со стенами. — Никогда не придавай слишком большого значения цветовой палитре. Что говорит хирург? — У меня перелом пяточной кости со смещением. Звучит экзотически, не правда ли? — Ну а боль сильная? — Квилл, подобные выражения употреблять в больнице непозволительно! Здесь нет боли, здесь никто не страдает. Те, кто попадает сюда, ощущают лишь некоторый дискомфорт. К счастью, у меня высокий порог дискомфорта.