— Увидимся в пять тридцать. Машина, которая въехала во двор амбара, была зелёным, почти новым двухдверным седаном. — Из салона Гиппела! — похвасталась Кларисса. — Сам Скотт Гиппел обхаживал меня и сделал мне скидку, стоило лишь упомянуть «Всякую всячину». Ещё я обронила ваше имя, и оно тоже не вызвало у него неприятия. Надеюсь, вы не возражаете? — И как вам показался Скотт Гиппел? — Он великолепен! Похож на Генриха Восьмого! — Но при всём том добрый гражданин, интересуется жизнью своего города и очень правдив. Из этого не сделаешь эффектного репортажа, но так оно и есть. Что будете пить? — спросил Квиллер. — Как насчет стаканчика «Мусвиллского безумия»? — А что это такое? — устало спросила она. — Минеральная с брусничным соком и капелькой лимона. — Хорошо, я на все готова… А где кошки? — В садовом павильоне. Идите потолкуйте с ними, а я пока приготовлю выпивку. Несколько секунд спустя, когда он пришел с подносом, обе кошки были у Клариссы на коленях. — Они более общительны, чем Джером, — заметила она. Квиллер поднял свой стакан: — Выпьем за вашу удачную карьеру в четырехстах милях севернее чего бы то ни было! А теперь не томите меня: каким было ваше первое задание? — Безумно интересное! Я должна написать об Аукционе фамильного имущества! — Мои поздравления! Это тянет на ужин в «Старой мельнице». — С удовольствием! Ничего, что я одета не для ресторана? — Пресса хороша в любом наряде, Кларисса, везде и всегда. Это компенсация за то, что ей недоплачивают. Я пойду позвоню, закажу столик. А вы положите кошек вон в ту парусиновую сумку и несите их в дом. Они отправились в ресторан в его спортивном автомобиле. — Вы из Индианы и, безусловно, знаете, что такое мукомольня, — предположил он. — Мукомольня? — задумчиво переспросила она. — Да, большое каменное строение с мельничным колесом, приводимым в движени водой из мельничной протоки. Протока, правда, пересохла, и мельница переделана под ресторан, который принадлежит молодой женщине из Чикаго. Интерьер оформлен с большим вкусом. Меню изысканное. Рост метрдотеля — шесть футов восемь дюймов. Его зовут Дерек Каттлбринк. Он родом из города Уайлдкэт, я знаю его с тех пор, как он был мальчишкой-официантом шести футов двух дюймов роста. В ресторане их встретила хозяйка, Лиз Харт, которая, казалось, питала особую слабость к Квиллеру. Он представил дам друг другу, и они тотчас же прониклись взаимной симпатией, как он и предполагал. Дерек одобрительно посмотрел на кудрявую блондинку с ямочками на щеках. — Он женат? — шёпотом спросила она Квиллера после того, как Дерек, вручив им меню, отошёл от стола. — Нет, — ответил Квиллер, — но они с Лиз живут вместе — в Индейской Деревне. Когда принимали заказ на напитки, Кларисса заказала «Мусвиллское безумие», чем повергла метра в недоумение. Дело в том, что Квиллер сочинил это название два часа назад. Затем приступили к заказу еды, и Кларисса изъявила желание попробовать что-нибудь такое, чего нет в Калифорнии. Подмигнув Квиллеру, метрдотель важно выпрямился и настоятельно порекомендовал лапки лягушек с Кровавого ручья или рагу по-уайлдкэтски. — Их нет в меню, но они очень хороши. Кларисса заказала отбивную из ягнёнка. Но Квиллер решил подыграть метрдотелю и остановился на лягушачьих лапках. — Хороший выбор, — одобрил Дерек и записал заказ в блокнот. — Как вы предпочитаете, чтобы они были приготовлены? Квиллер лихо ответил: — Так же, как шеф-повар готовил их в прошлый раз, Дерек. Они были превосходны. «Нет, игра ещё не закончена, и мяч у Дерека», — с чувством глубокого удовлетворения подумал Квиллер. Две минуты спустя Дерек вернулся, и вид у него был извиняющийся: — Мне ужасно жаль, мистер К., но лягушачьи лапки только что закончились. Они, видите ли, пользуются большим успехом. Кларисса с достоинством выслушала извинения, потом спросила: — А почему ручей называется Кровавым? — Этого никто не знает. Правда, на мосту через него было очень много аварий. Это все потому, что дорога там изгибается этакой восьмеркой… Ну, расскажите мне о своём первом рабочем дне. — Ну, во-первых, я взяла интервью у Бёрджеса Кэмпбелла у него дома. У них, на Приятной улице, такие пряничные домики! Они меня так позабавили! — Этот стиль называется плотницкой готикой, — поправил Квиллер Клариссу, — а снимки домов печатались в глянцевых журналах. Дома были возведены одним из первых Кэмпбеллов, строителем четырехмачтовых шхун. — Здесь всё так интересно! — воскликнула она. — Вы видели собаку-поводыря Бёрджеса? — О да. Этот пёс — настоящий профи! Никакого обнюхивания и виляния хвостом. Когда я назвала его «славной собачкой», он так посмотрел на меня, как будто хотел сказать: «Следите за своим лексиконом, барышня!». Бёрджес — он велел мне называть себя так, потому что в округе сотни Кэмпбеллов, — дал мне очень хорошее интервью и, кстати, все объяснил про Аукцион фамильного имущества. Потом я попросила фотографа из газеты и Джона Бушленда встретиться со мной в здании музея, где собраны предметы, выставленные на аукцион. Торга пройдуг в мэрии, в центре города. Кларисса так увлеклась, что даже забыла о своих отбивных из ягненка. — Все мои четыре статьи будут сопровождаться снимками наиболее важных лотов, выставленных на аукцион, и моим портретом. Я непременно пошлю эти материалы своему преподавателю в Школу журналистики. Вот он удивится! Я, конечно, понимаю, что это не «Лос-Анджелес таймс». Но ведь это только начало! Всё время, пока они ели, её взгляд скользил по высокому, худощавому метрдотелю в чёрном костюме, который фланировал между столами. — Не слишком ли молода Лиз Харт, чтобы быть хозяйкой ресторана, Квилл? Он объяснил: — Она была «бедной богатой малюткой» из Чикаго, которая сбежала от властной матери, открыла для себя Пикакс и познакомилась с Дереком, самым популярным холостяком в городе. Кларисса сказала, что все это похоже на сказку. — Да, похоже, и все давно ждут счастливого конца. — А что, Дерек Каттлбринк — это настоящее имя? — Без сомнения! Есть город под названием Уайлдкэт, Дикий Кот, в котором полно жителей по фамилии Каттлбринк. — Правда? А откуда у города такое название? — Поезда проскакивают через маленькие городки, как кошки угорелые. — Что-что? Что это значит? — Это значит, что они слишком быстро едут в зоне постоянной скорости. — А-а! Лаконичность её реакций заинтриговала его. Он ждал следующего вопроса. В конце концов, она журналист. — Чтобы не забыть, Кларисса! Что вы хотели сказать мне о Ледфилдах? — Ах да! У них в доме творится что-то странное. Я позвонила, чтобы назначить встречу Дорис и вернуть ей бесценное кольцо. Но не смогла поговорить ни с кем, кроме секретаря, который сообщил мне, что все плохо себя чувствуют. Когда мы с Харви приезжали, все были в добром здравии… Ладно, я слишком много болтаю. Короче говоря, как вы думаете, что мне делать? Он почувствовал знакомое покалывание в верхней губе — знак зарождающегося подозрения. Вообще говоря, Квиллер все это время испытывал некоторую неловкость, с того самого дня, как Коко свалился на голову Харви. Кот раньше никогда ничего такого себе не позволял! Затем он во второй раз рухнул на диван рядом с Митчем Огилви. Какая связь между этими двумя странными поступками? Всё это разом промелькнуло в мозгу у Квиллера, как бы в ответ на вопрос Клариссы. — Я понимаю ваше беспокойство, — сказал он, — но постарайтесь, чтобы оно не мешало вашей новой работе. Я бы посоветовал вам послать Дорис теплую открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления и вложить в нее записку с объяснением причины, по которой расстроилась ваша помолвка, и сообщением, что вы хотели бы вернуть ей кольцо. Спросите, как вам лучше это сделать. Укажите домашний и рабочий телефоны. Пошлите открытку с курьером на мотоцикле. Когда они заказали десерт: «Вишневый юбилей» (ванильное мороженое с вишней, облитой вишневой водкой) — для нее, слоеный торт с клубникой — для него, Дерек поджег вишни прямо за столом, и это действо произвело на Клариссу сильное впечатление. — У него есть стиль, — прошептала она. — Он актёр-любитель, подвизается в Театральном клубе, — объяснил Квиллер. — Обычно играет негодяя в «Билли Киде»[19]. Есть отзывы прессы, если интересуетесь.