Глава 1 Когда к вам обращаются со словами: «Пожалуйста, только скажи честно…», вы сразу понимаете, что сейчас придется врать с особой изощренностью. И если вы услышите подобную фразу от знакомой в понедельник, то моментально говорите ей: – Спрашивай, что хочешь, ничего не утаю. Могу рассказать, где видела чудесное платье, кстати, совсем недорогое. Но, увы, мне в данный момент не по карману даже бюджетные новинки. Собираюсь делать ремонт, каждая копейка на счету. Времени абсолютно нет – на работе меня завалили делами, раньше десяти вечера из офиса не уйти. А на выходные свекровь зовет на свою чертову дачу, она решила устроить семейный уикэнд, во время которого, как водится, произойдет общий скандал. Одним словом, не дайте человеку продолжить фразу «Пожалуйста, только скажи честно…», вывалите на него сразу сообщение об отсутствии у вас денег и свободного времени, тогда сможете избежать неприятностей. Потому что пресловутый призыв к откровенности, как правило, имеет два варианта продолжения. Первый, самый частый, звучит так: «Можешь дать мне денег в долг?» Второй тоже предсказуем: «Ой, здорово, что у тебя нет никаких планов на субботу! Посиди с моими пятью детьми, пока я съезжу на день рождения». Впрочем, вы можете услышать просьбу встретить чужих родственников в аэропорту Домодедово в четыре утра или доставить к ветеринару чье-то домашнее животное, например ядовитую змею. Не так уж и важно, что вас попросят сделать, главное – знакомая покушается на ваше свободное время, которое вы хотели потратить по своему усмотрению. Набраться окаянства и отказать? У меня, например, после этого немедленно просыпается совесть, и я еще долго-долго извиняюсь, ощущая себя последней сволочью. Поэтому на всякий случай лучше сразу, не узнав, чего от вас намерены потребовать, дать понять: свободных денег нет, времени тоже… – Лампа, ты умеешь писать письма? – поинтересовался, прервав мои мысли, пожилой мужчина в очках, осторожно взяв меня под локоть. Я быстро водрузила на лицо улыбку. – Конечно, Илья Николаевич. Обожаю давать советы! Вот только поинтересуйтесь у меня, как поступить в той или иной ситуации, и я сразу выдам ценные рекомендации. За умение подсказать правильную линию поведения госпожу Евлампию Романову любят подруги, а у меня их огромное количество. Остается лишь удивляться, почему, ловко разводя руками чужие неприятности, я не способна справиться с тем, что выпадает на мою собственную голову. Во вторник вечером я в самом распрекрасном настроении лежала на диване в гостиной, устремив взор на экран телевизора. Макс улетел в командировку, а моя свекровь Капитолина переживает буйный роман, поэтому не нагружает меня своими проблемами. Капа весела и щебечет, как птичка. Впрочем, нужно быть справедливой: мать Макса никогда не приезжает к нам по вечерам, чтобы проверить, какой ужин я приготовила ее дорогому мальчику. А если уж быть совсем честной, то сын вообще не особенно волнует Капу. Она фактически бросила его еще в детском возрасте и усвистела в Америку, где расцвела на ниве бизнеса – Капитолине принадлежит сеть магазинов «Комареро», торгующих женской одеждой средней ценовой категории. Не всем доступны изделия дорогих фирм, но подавляющему числу представительниц прекрасного пола хочется модных нарядов. Что делать, если у вас нет возможности отдать в кассу бутика тысячи с трудом заработанных рублей за платье, которое демонстрировала топ-модель в Париже или Милане? Не расстраивайтесь, отправляйтесь в «Комареро», там непременно отыщутся подиумные новинки. Швеи Капитолины быстры на руку и, едва увидев новое творение Прада-Шанель-Кензо-Хлоя, моментально копируют его для широкого покупателя. Спросите, почему моя предприимчивая свекровь до сих пор держится на плаву? По какой причине ее не завалили исками о нарушении авторских прав? Да потому, что она никогда не тиражирует стопроцентную копию. Блузку от-кутюр украшают золотые пуговицы? А в многоэтажных магазинах «Комареро» появятся практически такие же, но исключительно с серебряными застежками. Мода дело хитрое, очень часто нескольким кутюрье приходят в голову схожие идеи. Стоит лишь изменить фактуру ткани или использовать другую фурнитуру – и перед вами абсолютно оригинальная шмотка. А то, что она напоминает творение другого человека, никакой роли не играет. В конце концов, все платья одинаковы: лиф, юбка и рукава. Ну да я отвлеклась от основной темы. Итак, во вторник в состоянии полнейшей расслабленности я наслаждалась детективным сериалом, уминала очень вредное, но не менее вкусное сдобное печенье и изредка пыталась урезонить мопсов Фиру и Мусю, которые носились как ошалелые, отнимая друг у друга плюшевую белку. Игрушка заунывно пищала, собаки в восторге нарезали круги по комнате, а я, запивая печенье чаем, лениво приговаривала: – Эй, девушки, нельзя ли потише! В самый напряженный момент, когда на экране возникла тень с пистолетом в руке, затрезвонил телефон. Я машинально схватила трубку и, наблюдая, как таинственный убийца крадется по замку в спальню главной героини, выдохнула: – Кто там? То есть алло… – Привет, Лампуша, это Настя Гудкова, – радостно зачирикала подруга. – Скажи, только честно, какие у тебя планы на пятницу? В эту самую секунду Фира, в очередной раз проносясь мимо дивана, подпрыгнула и смахнула своим длинным языком печенье с тарелки, стоящей на моем животе. Вы не поверите, какое количество еды способна слопать эта собачка размером не больше дорожной сумки скромного объема. Если хотите знать, как выглядит моя мопсиха, то возьмите ридикюль из плотной ткани, представьте, что вам предстоит взять его с собой в кабину авиалайнера, и укладывайте вещи, которые могут понадобиться во время перелета. Айпад, чтобы поиграть в «Angry birds», носочки, косметичка, журналы, упаковка носовых платочков, теплая кофточка, сумочка с документами, кошелек, ежедневник, лекарства, пакетик с леденцами (конфеты теперь стюардессы не раздают, а у меня всегда при взлете и посадке закладывает уши)… Удивительно, сколько всего можно утрамбовать в сумку с параметрами двадцать на сорок сантиметров. В результате у вас получится маленький, но основательно раздутый в боках саквояж. Мысленно прикрепите к одному концу сумки скрученную в три раза волосатую сардельку, к другому приделайте голову с глазами навыкате и длинным розовым языком, водрузите все это на четыре короткие, крепкие, кривые лапы – и вот вам Фира. Ах да, «сумка» должна к тому же постоянно бегать, прыгать, сопеть, кряхтеть, пукать, воровать еду, смотреть на хозяйку пронырливым взглядом и чувствовать себя лучшим созданием на свете. Увидев, как разбойница слямзила печенье, я от негодования села. Потом заметила, что главная героиня детектива уже убита, и еще сильней разозлилась на наглую Фиру, из-за которой пропустила кульминационный момент сериала. Думая лишь о том, как по достоинству наказать запредельно обнаглевшую собаку, я машинально ответила на вопрос подруги: – В пятницу я совершенно свободна. – Ой, здорово! – обрадовалась Настя. – Значит, в субботу ты придешь к нам в гости. Да? Муся, зарыдав от обиды, кинулась отнимать у Фиры печенюшку. Пустая затея! Фируся знает: любую добычу надо глотать сразу и целиком. Вот и сейчас она живо отправила курабье в свой бездонный желудок и ринулась на кухню к миске с водой. Муся, продолжая причитать от горя, последовала за ней. А я изумилась: ну и где у Гудковой логика? Если я свободна в пятницу, то при чем тут приглашение заглянуть к ней на огонек в субботу? – Сделаешь свой чудесный пирог-желе, – продолжала собеседница, – его все без исключения обожают. Я снова легла на диван. Нет, Настена мыслит правильно: десерт необходимо приготовить за сутки до того, как гости к ней придут. И раз вечеринка намечается в субботу, в пятницу давай, Лампа, повязывай фартук. Между прочим, мне совершенно не хочется скакать по кухне, а потом еще тащиться к Гудковой. Макс вчера улетел в Занзибар – очередное расследование мужа уходит корнями в Африку. В выходные я намеревалась… Да ничего я не намеревалась делать, хотела тупо валяться у телика. – Спасибо, Лампушечка! – не дожидаясь от меня ответа, трещала Настя. – Твой фруктовый пирог-желе – нечто волшебное! Народу будет много, мы презентуем мамину картину. – Понятно… – протянула я. Нас с Гудковой познакомила Аня Спиридонова, некогда учившаяся вокалу у моей мамы Ольги Петровны, оперной певицы. Помнится, я заехала к Ане, а та потащила меня в гости к Насте. В квартире была устроена презентация очередного произведения Лады, ее матери. Картина, находившаяся в гостиной на мольберте, называлась «Весна», но я не очень-то поняла, какое отношение к этому времени года имеют черно-серые шары, изображенные на большом полотне. Однако с умным видом покивала, рассматривая мазню, и проговорила: – Очень точно передано настроение. За прошедшие после той первой встречи годы творчество Лады не претерпело ни малейших изменений, ее произведения по-прежнему представляют собой скопище окружностей мрачных тонов. Художница не продала ни одной своей работы, она гордо говорит: – Живопись не товар. Люди, получающие за свои творения деньги, – ремесленники. Я предпочитаю дарить мои шедевры. Пару раз у меня на языке вертелся вопрос: следует ли считать Рафаэля или Леонардо да Винчи обычными малярами? Ведь они, как известно, часто работали по заказам своих богатых современников и брали с тех золотые монеты. Но какой смысл щипать Ладу, чьи вдохновенные картины никому не нужны? Кстати, одно из произведений мамы Настены есть и у нас с Максом. Получив от Лады в подарок натюрморт, как она объяснила, с овощами, мы с мужем оказались в пикантном положении. Водружать на стену кошмар в раме не хотелось категорически, но и засунуть мазню Лады в чулан было невозможно. Наши с Гудковой дома находятся неподалеку, Настя частенько забегает к нам по-приятельски, без предварительной договоренности, иногда за дочерью увязывается и Лада. Что сказать, когда художница поинтересуется, где ее полотно. Получив в дар холст, я неделю бродила с ним по дому, пытаясь пристроить творение Лады так, чтобы оно висело как бы на почетном месте, но и не было никому видно. И в конце концов нашла место «Натюрморту с овощами» на стене в небольшом коридорчике, который ведет в гостевую комнату. Мы с Максом туда практически не заглядываем, а Настюше я с самым невинным видом заявила: – В квартире сплошные окна, а яркий солнечный свет плохо действует на краски. Боюсь, как бы подарок Лады не поблек. До того как целиком и полностью посвятить себя живописи, Лада работала преподавателем рисования в детском центре. Каким она была педагогом, я не знаю, познакомилась с ней, когда Лада уже ушла с этой должности и отдалась творчеству. Новинки от Лады появляются раз в три-четыре месяца. Чтобы доставить матери удовольствие, Настя, услышав от нее слова: «Наконец-то мой труд завершен», – устраивает вечеринку. Очень часто под занавес мероприятия художница, прослезившись от нахлынувших эмоций, дарит очередную мазню кому-то из присутствующих. Но иногда полотно остается дома – Лада относится к своим «шедеврам», как к детям малым, далеко их от себя не отпускает. – Отличненько! – радовалась сейчас ничего не знающая о моих мыслях Настена. – Суперски! Пирог-желе – лучший десерт! Я молча слушала Гудкову. Настя очень хороший человек, а ее любовь к матери можно считать образцовой. Лада – очаровательная дама, которой подкатывает к шестидесяти. По современным меркам, это не возраст, и художница совсем не похожа на пенсионерку. Она прекрасно выглядит, хорошо одевается, пользуется компьютером и мобильным телефоном и никогда не устраивает дочери скандалов с припевом «всю жизнь тебе, неблагодарной, отдала». Но… как бы это помягче сказать… когда речь заходит о творчестве, Лада делается невыносимой. Она жаждет получать гиперкомплименты и на вечеринках постоянно подходит к гостям с вопросом: – Ну, как вам мое полотно? Услышав восторженные отзывы, дама толкает часовую речь, описывая историю создания шедевра. Во время презентации разговаривать присутствующим позволительно лишь о гениальности хозяйки. Лучше, конечно, громко и уверенно восхищаться свежим творением, но можно и нахваливать «портреты» шаров, которые уже развешаны по всей квартире. Если кто-то из приглашенных забывается и вдруг начинает беседовать с приятелем на отвлеченную тему, допустим, хвастается удачно проведенным отпуском и нагло демонстрирует фотографии в телефоне, Лада тут же подойдет к безобразнику и с самой очаровательной улыбкой промурлычет: – Как вам моя новая картина? Обычно тактичная, умная, хлебосольная Лада на вечеринке в честь дня рождения очередной порции шариков забывает о воспитании и правилах поведения. Друзья любят Настю, но подчас стараются избежать приглашения на торжество ее мамы. Осенью мне весьма удачно удалось отвертеться от чести нахваливать Ладу. Едва Настя позвонила, как я быстро сообщила: – Макс купил путевку, мы летим в Америку. Жду не дождусь, когда увижу съемочные павильоны киностудии «Юниверсал» и парк «Диснейленд». И это было чистейшей правдой, я лишь слегка приврала с датой: билеты Макс купил на двенадцатое число, и мы с мужем могли попасть на вечеринку к Гудковой, ведь действо затевалось десятого. Но я сказала, что мы вылетаем девятого, а потом не подходила к телефону. Вот и во вторник я могла бы сообразить, что слова Насти: «Скажи, только честно…» – не предвещают ничего хорошего. Но гадкая Фира и тень убийцы с пистолетом, скользившая по экрану, отвлекли меня и не дали возможности вовремя сориентироваться. Глава 2 – Дорогая Лампа, – церемонно произнес Илья Николаевич, взяв меня под локоть, – ты отправишь мое письмо? Я имею, конечно, в виду не конверт с марками, а странное электрическое послание, которое непостижимым для меня образом через секунду оказывается на другом конце земного шара. Хотя есть ли у нашей планеты конец? Мне следует выражаться точнее. Я постаралась отогнать грустные мысли и принялась улыбаться, как Фира, которой удалось спереть со стола целую фаршированную индейку. Мда-а, у меня сейчас не лучший период в жизни. Макс отбыл в Африку, а мне не нравится, когда муж улетает в командировки. Фруктовый пирог-желе по дороге к Гудковой чуть не выпал из сумки. Как я уже говорила, мы обитаем в паре кварталов друг от друга, на машине до Настиного дома мне ехать меньше минуты, но десерт мог развалиться от тряски, форму со сладким надо держать в руках, поэтому я потопала пешком, споткнулась и едва не уронила сумку. Потом мне пришлось полчаса петь дифирамбы Ладе, а когда, наконец, я ускользнула от художницы, прямиком угодила в лапки ее супруга. Отец Насти, Илья Николаевич Петров, работает в каком-то НИИ. Он кандидат наук, изучает историческую философию. Или философию истории? Простите, точно не помню, чем он занят. Ученый упорно пишет докторскую диссертацию, тему которой я воспроизвести просто не способна. Илье Николаевичу, как и его жене, еще нет шестидесяти, но в отличие от супруги Петров кажется старше своих лет. Он довольно полный, совершенно седой и выглядит этаким дедушкой. Написание диссертации – дело непростое, а Илья Николаевич еще и очень педантичен, хочет, чтобы его работа оказалась наилучшей в своей области, поэтому тщательно изучает все источники и труды, созданные коллегами. Кабинет Ильи Николаевича напоминает лавку букиниста, в комнате повсюду громоздятся кипы книг самых разных годов издания, из томов торчат разноцветные закладки. Как ученый разбирается в таком хаосе, мне непонятно, но он довольно ловко ориентируется в океане литературы. Илья Николаевич человек энциклопедически образованный, но эта образованность весьма однобока. Ученый легко может рассказать об истории и философии, отлично разбирается в литературе, но скажи при нем «Джеймс Бонд», и отец Насти тут же спросит, кто он такой. Петрова не интересует так называемое массовое искусство, он не смотрит телевизор, не читает газет, не летает на самолетах, не пользуется современной техникой. В том числе не владеет компьютером и к сотовому телефону относится с опаской, говорит, глядя на мобильник: – Губительное изобретение. Читал, что оно своим излучением вызывает распад головного мозга. Меня всегда удивляло, почему умный, начитанный, интеллигентный человек верит глупостям, которые строчат журналисты. Но факт остается фактом, Илья Николаевич боится «излучения». Поэтому в его доме нет ни СВЧ-печки, ни радиотелефона, ни компьютера, и даже телевизионный пульт от хозяина прячут. Еду Настя разогревает по старинке – на плите – и наличие в своей спальне ноутбука не афиширует. А вот с телефоном беда. Современный беспроводной аппарат ученый не приемлет, поэтому в огромной квартире есть три допотопных устройства. Внимание – они не кнопочные, а с дисками. Настоящий раритет! Если кто не знает, поясню: телефонная трубка времен неолита прикреплена к самому аппарату витым шнуром. Пойти с ней в ванную, в туалет или в спальню невозможно. Есть еще одно неудобство: когда кто-то говорит, стоя у одного аппарата, со второго можно снять трубку и стать незримым участником чужой беседы, то есть, грубо говоря, подслушать ее, поскольку в старых модификациях с наборными дисками не было системы блокировки параллельных телефонов. В связи с этим моя подруга предпочитает даже дома пользоваться исключительно мобильником. Несколько лет назад Гриша Гудков, муж Настюши, ныне покойный, решил приобщить тестя к прогрессу и купил ему айпад. Илья Николаевич поцокал языком, с уважением повосхищался планшетником, долго хвалил любимого зятя и на вопрос Гриши, задаваемый примерно раз в неделю: «Ну как, ты пользуешься айпадом?» – мычал нечто невразумительное. Однажды Грише понадобилась чистая бумага, он зашел в кабинет к Илье Николаевичу, увидел, что тестя нет, и открыл его айпад, торжественно лежавший на самом видном месте. Под крышкой обнаружилась черная тряпочка, предусмотрительно прикрывающая экран от повреждений, а в памяти планшетника нашлась лишь пара программ, предоставленных производителем. Сообразив, что Петров восторгался его подарком исключительно из вежливости, а сам ни разу не прикоснулся к чуду электроники, Гриша спросил: – Папа, почему бы тебе не полазить по Интернету? Там информация найдется быстрее, чем в справочниках! Ученый ответил: – Мне это неинтересно. Здесь надо непременно отметить, что кандидат наук вовсе не считает себя гением, наоборот, часто повторяет классическую фразу: – Я знаю, что ничего не знаю.