– Женьсяо Сунь, я их нашел. Глава 11 30 апреля, 14 часов 05 минут по пекинскому времени В воздухе над Восточно-Китайским морем Бортпроводница протянула пассажирам поднос с влажными салфетками, старательно сложенными в форме журавлей. – Меньше чем через час мы совершим посадку в Пекине. Не желаете освежиться? Монк взял салфетку, и пальцы его протеза ощутили влажное тепло. – Благодарю. – А ваша супруга? – не уходила стюардесса. Коккалис повернулся к своей спутнице: – Дорогая? – Буйяо сьеси, – вежливо отказалась та, махнув рукой. Когда бортпроводница ушла, Монк промокнул лицо горячей салфеткой, снимая теплом усталость. – Вот так вам обыкновенно приходится путешествовать? – улыбнулась сидевшая рядом с ним женщина, смахнув прядь черных, как смоль, волос с миловидного лица в форме сердечка. – Тогда я еще подумаю над предложением Кэт поступить к вам на работу. – К сожалению, – пожал плечами Коккалис, – гораздо чаще нам приходится ездить связанными в багажнике машины. Кимберли Моу была одних лет с Монком, однако ее красота, не зависящая от времени, делала ее значительно моложе – что было не совсем кстати, учитывая то, что они выдавали себя за супругов. Тем не менее это помогло им скрасить долгий перелет. «Извини, Кэт». На самом деле жена Коккалиса осталась в Вашингтоне координировать действия отдельных оперативных групп в центральном управлении «Сигмы». Вместо себя Кэтрин Брайант рекомендовала для этой операции Кимберли Моу, с которой дружила еще с тех дней, когда они вместе учились в Военно-морской академии. Впоследствии Кимберли ушла работать в разведывательное управление Министерства обороны, но подруги продолжали поддерживать тесную связь в засекреченном мире американских специальных служб. Кэт расхвалила до небес способности своей подруги. Помимо свободного владения всеми диалектами китайского языка, Моу мастерски стреляла из снайперской винтовки, а также преуспела в рукопашных единоборствах, в которых одерживала верх над большинством сотрудников-мужчин своего ведомства. Теперь же она удобно развалилась в кресле. – Знаешь, а я начинаю к этому привыкать. Они находились на борту серебристого «Боинга-757», салон которого туристическая компания «Четыре времени года» полностью переоснастила, разместив всего пятьдесят два места первого класса, из которых в настоящий момент не было занято и половины. Маршрут этого наполовину частного лайнера, продолжающийся двадцать четыре дня, включал в себя восемь стран. Кэт устроила так, чтобы Монк и Кимберли поднялись на борт в Токио для короткого перелета в Пекин, что должно было подкрепить их «легенду» о состоятельной американской паре, совершающей мировое турне. В настоящий момент вся хвостовая часть салона была полностью в их распоряжении. Коккалис посмотрел на экран спутникового телефона, на который была выведена карта береговой линии Китая. Пейнтер постоянно пересылал самые свежие данные от устройства слежения GPS. В конце концов источник сигнала остановился в Пекине, однако наблюдение за ним продолжалось, поскольку он мог покинуть китайскую столицу и двинуться дальше. Монку и Кимберли предстояло взять на себя роль передового авангарда. Они должны были сузить круг поисков, установить, куда похитители доставили Марию, Джо и Баако. Основная группа уже находилась в пути, направляясь в Пекин различными маршрутами, чтобы встретиться на месте и ждать приказа действовать. Телефон Монка завибрировал, извещая о новом принятом сообщении. Оно было от Пейнтера. Просмотрев его, Коккалис начал понимать истинные масштабы стоящей перед ними задачи. В сообщении приводилось все, что «Сигме» удалось узнать о докторе Эми Ву, сотруднице Национального научного фонда, организовавшей нападение на центр изучения приматов. Несомненно, она действовала в интересах китайских спецслужб. Мотивы, которые ею двигали, оставались неясны. Эми Ву была американкой в четвертом поколении, так что она вряд ли могла разделять политическую идеологию Китая. Даже пристальное изучение ее бумаг и личной переписки не дало никаких свидетельств симпатий к коммунизму. И все же эксперты «Сигмы» вышли на след финансовых потоков, которые поступали из Пекина через ведомство Ву различным научным организациям. Какая-то бессмыслица. Монк протянул телефон своей спутнице, чтобы и та ознакомилась с последней информацией. Прочитав сообщение, Кимберли вернула ему телефон и заговорила очень тихим голосом, хотя в этом и не было необходимости: на трех соседних рядах никого не было, а те пассажиры, что сидели дальше, надели наушники и смотрели транслирующиеся по бортовой сети фильмы. – Мы уже не одно десятилетие отслеживаем деятельность Китая в Соединенных Штатах, – начала Моу. – Масштабы проникновения китайских агентов и шпионов многократно превосходят то назойливое сование своего носа в чужие дела, которое показывают в кино. Китайские студенты обучаются в аспирантурах всех ведущих американских университетов, по всем научно-техническим специальностям. Они получают здесь образование и возвращаются к себе на родину, где их знания нередко используются против нас. – Почему же мы это позволяем? – удивился Коккалис. – Хороший вопрос. Самый простой ответ заключается в том, что среди выпускников наших высших учебных заведений не хватает тех, кто достоин продолжать обучение в аспирантурах. Приблизительно половина докторских диссертаций защищается иностранными соискателями, из которых большинство, получив диплом, возвращаются домой. В каком-то смысле это можно даже считать международной помощью, поскольку образование иностранцам в значительной степени оплачивают американские налогоплательщики, через гранты на исследовательские работы и другую финансовую помощь, не говоря уж о всевозможных налоговых льготах для колледжей и университетов. – То есть мы не просто даем иностранцам знания, чтобы те увезли их за границу, мы еще это оплачиваем? – Многие утверждают, что в долгосрочной перспективе это нам на руку. – И каким же образом? – Это можно считать одним из способов распространения в других странах американского капитализма, экономических ценностей и даже образовательных стандартов. Разумеется, обратная сторона этого заключается в том, что мы выращиваем себе конкурентов. Наука и технологии являются двигателями прогресса – мы вывозим за границу интеллектуальный капитал. Постепенно Монк начинал понимать, почему Кэт отобрала для данной операции именно Кимберли. Определенно, эта женщина знала, что к чему. – Приведу один пример, – продолжала та. – Некая китайская студентка несколько лет училась в Гарварде и работала с нашими лучшими специалистами по генетике и биоинженерии. Недавно она вернулась в Шанхай и применила свои знания в сфере, которая в большинстве западных стран считается неэтичной. – Что же она сделала? – Она занялась программой генетической модификации человеческих зародышей. – Откинувшись назад, Моу печально покачала головой. – Подобные исследования уже запрещены в сорока с лишним странах – и на то есть веские основания. Эти исследования можно считать первым шагом на пути к евгенике, использованию науки для создания более совершенного человека. Речь идет о добавлении в человеческий генотип наследуемых черт. Это не только необратимо испортит его; такой путь еще и сопряжен с риском появления нового класса людей – созданных для того, чтобы быть лучшими. Монк нахмурился. – И ты считаешь, что именно этим и объясняются последние нападения? Эми Ву финансировала исследования сестер Крэндолл, направленные на изучение генетического происхождения человеческого разума. – Трудно сказать. Но что касается доктора Ву, то я подозреваю, что ею двигала не политическая идеология, а соображения чистой науки. В настоящее время исследователей занимает, скорее, вопрос можно ли это осуществить, чем нужно ли это осуществлять. Знания добываются ради самих знаний, без оглядки на то, какие последствия они могут иметь для окружающего мира. Монк вспомнил замечание Эми Ву о генной инженерии: «Естественно, мы не могли разрешить использовать в этих экспериментах человеческий зародыш. Это вызвало бы шквал возмущенных протестов». Для нее проблема заключалась не в этической стороне вопроса, а только в страхе быть пойманной. У него опять завибрировал телефон. Бросив взгляд на экран, Коккалис увидел, что это новое сообщение от Пейнтера: СИГНАЛ ИСЧЕЗ. ИЛИ УСТРОЙСТВО СЛЕЖЕНИЯ ОБНАРУЖЕНО, ИЛИ У НЕГО СЕЛ АККУМУЛЯТОР. ПОСЫЛАЮ ПОСЛЕДНЕЕ ИЗВЕСТНОЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ В ПЕКИНЕ. Вернувшись к плану города, Монк увеличил масштаб, приближая точку, горящую в сетке пекинских улиц. Ее путь закончился в большом зеленом пятне, обозначающем парк. – Это же территория Пекинского зоопарка! – удивленно промолвила Кимберли, склоняясь к экрану телефона. Коккалис кивнул. Учитывая то, что в руках у врага была похищенная горилла, такое местоположение имело практический смысл. – Что будем делать дальше? – спросила Моу. – Дорогая женушка, – многозначительно усмехнулся Монк, поворачиваясь к ней, – похоже, нам предстоит заглянуть в гости к знаменитым китайским пандам. 14 часов 22 минуты Мария пригнулась, проходя под лопастями вращающегося несущего винта вертолета. Винтокрылая машина доставила пленников с военного аэродрома в предместьях Пекина на вертолетную площадку на берегу широкой реки. Над водой нависали плакучие ивы. При подлете доктор Крэндолл осмотрела это место с воздуха и увидела зеленый парк, простирающийся на юг, а на его территории – вольеры, загоны и несколько крупных строений. По сплетению извилистых дорожек гуляли толпы людей. «Это же зоосад… скорее всего, Пекинский зоопарк», – удивилась девушка. Выйдя из зоны вращающихся лопастей, Мария выпрямилась, расправляя затекшую спину. Ковальски шел рядом с застывшей на лице хмурой гримасой. – Как же здесь воняет! – пробормотал он. Крэндолл была полностью с ним согласна. В воздухе стоял смрад выхлопных газов. Небоскребы на противоположном берегу реки тонули в желтоватом тумане. Марии приходилось читать о проблеме загрязнения воздуха в китайской столице, но она и представить не могла, что дело так плохо. Глаза у нее уже начинали слезиться, и ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не закашлять. – Не останавливаться! – произнес позади властный голос. Обернувшись, девушка увидела тощего, высокого предводителя группы. В пути она выяснила, что к нему обращаются, как к Гао, но понятия не имела, имя это или фамилия. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Его черные волосы над ушами были коротко подстрижены, но на темени оставались довольно длинными.