Мне стало жаль этих славных лесных жителей. Я пообещал Листику, что следующий торговый поход в Дымки совершу вместе с ними, и прослежу, чтобы их никто не обидел. Еще мы договорились, что я буду приходить пару раз в неделю и учить всех желающих чтению, письму и счету, а они в ответ помогут поднять мне застопорившиеся навыки и талант. А дальше был праздник. Мы со старостой разделили вино на всех, каждому взрослому жителю досталось не больше пятидесяти грамм, но и этого им хватило. Все стали невероятно веселыми. Они притащили свои музыкальные инструменты — барабаны и ксилофоны, на которых играли просто виртуозно. Начались танцы и песни. Я в это время перепробовал почти все блюда, которыми меня угощали. Вкусно, но несколько экзотично для меня. Постоянно бы есть такое не стал. Потом я тоже спел несколько песен, чем снискал оглушительные овации. Остаток празднования все распевали «В траве сидел кузнечик», немного интерпретированную версию «Я на солнышке сижу» и «Вместе весело шагать по просторам». Когда уже полностью стемнело, все начали расползаться по своим домикам. Я решил не возвращаться к избушке егеря через лес в темноте. Мне принесли теплое пуховое одеяло, которое зверолюды готовили на продажу, так как даже для меня, оно было достаточной длины. Я перетащил свою циновку, на которой просидел весь вечер под кухонный навес, завернулся в одеяло и уснул. Глава 9, в которой герой спускается в свое первое «подземелье». Пробуждение было очень раннее, но приятное. Над озером стелился легкий туман, в ожидании, когда его развеет солнце, поднявшееся над деревьями. Зверолюды уже вовсю возились по хозяйству. Сделав несколько махов руками и ногами, чтобы разогреть кровь, я спросил у проходившей рядом девушки, можно ли мне искупаться в озере. В ответ она посмотрела на меня непонимающе. Тогда я махнул рукой, расстегнул пояс, скинул штаны и рубаху, разбежался и прыгнул с мостков для стирки в воду. Эх, хорошо! Вода в озере была прохладная, но гораздо теплее той, в которой я умывался в последнее время. За минуту достигнув середины озера, я нырнул, чтобы проверить его глубину, но дна не нащупал. Значит, точно глубже трех метров. Наплававшись, я выбрался на берег, где собрались уже все местные детки. Они радовались, шумели и показывали на меня пальцем, наверное, никогда не видели таких больших дядек плавающими. Непонятливая девушка принесла мне полотенце вытереться, но я, поблагодарив, отказался, решив высохнуть сам. В мой комплекс утренней гимнастики входили всевозможные прыжки, растяжки, хождения на руках и отжимания. Минут пятнадцать я выполнял все эти упражнения, чем еще больше порадовал детей, они решили, что это представление специально для них. Особенно им понравилось, когда я позвал усесться их мне на спину, и сделал с таким грузом несколько отжиманий. Когда я закончил и оделся, ко мне подошел староста Листик. Мы попили чая, я еще раз подтвердил все наши вчерашние договоренности, назначил встречу с местными «горе-купцами» через неделю возле избушки Вита и стал собираться в обратный путь. Мне вручили мешочек прекрасного очищенного фундука на пару килограмм, двадцатикилограммовый мешок отборных желудей для моих свинок. Еще притащили несколько странных бурых брусков, размером с маленький кирпич, и настойчиво стали предлагать взять и их. — Что это? — поинтересовался я, понюхав «кирпичик». Пахло странно, но не неприятно. — Это пеммикан. Походная еда, не очень вкусная, но может храниться практически вечно. Мы его делаем из вяленого утиного мяса и жира с добавлением ягод и орехов. Бери, может когда-нибудь, они тебе пригодятся. Подумав несколько мгновений, я все-таки забрал пару брусков, весят они не больше килограмма, места занимаю мало — пусть будут. Может, и в самом деле, когда-нибудь пригодятся. Обняв и покружив скопом сразу пятерых ребятишек, я отправился домой. Придерживая одной рукой мешок желудей, я бежал самой прямой дорогой, огибая только максимально неудобные препятствия. Осторожные звери благоразумно убирались с дороги. Менее чем через два часа я, немного запыхавшись, вбегал на полянку перед егерской избушкой. По часам в моем интерфейсе сейчас было пол-девятого утра, значит, дядька Вит должен быть еще тут. Так оно и оказалось. Он как раз заканчивал завтракать. Я сбросил мешок и со вздохом присел рядом. — Ну, как оно? — Спросил егерь. — Да, нормально все. Хорошие они ребята. Даже жалко, что у них такая напасть с выпивкой. Помогу я им, неправильно таких, как они, обижать или обманывать. Словно детей. — Доброе у тебя сердце, Кос. Всем не поможешь. — Но стремиться к этому нужно. — Ладно, чем сегодня займешься? За свинками пойдешь или к гоблинам отправишься? — Знаешь, дядька, хочется какого-то разнообразия. Хочу сегодня пещерку одну проверить. — Ну-ка, какую пещерку? Где находится. Я пожалел, что не могу показать ему свою интерактивную карту. Пришлось нарисовать прутиком на земле ее подобие с камнем, под которым пещера и ориентиры окрестностей. — Интересно, — растягивая гласные, потянул Вит, — Каменюку эту я прекрасно знаю, а вот входа в пещеру там никогда не видел. Может водой подмыло или еще как, но дырка есть. Правильное дело задумал, обязательно нужно проверить, что там. Мало ли гадость какая-нибудь вылезет. — С этой точки зрения я не думал. Мне просто любопытно было бы в нее слазить. — Наивный ты еще. Зло может быть где угодно, а в нашем лесу ему не место. Вот и должны следить мы, чтобы оно к нам не просочилось. Тот медведь одержимый пятнадцать лет назад тоже не всегда таким был. Бегал себе мишка по лесам, жизни радовался, а потом что-то случилось. Или колдун злой его заколдовал, или сам где эту гадость подцепил, теперь мы уже не узнаем, но стал медведь убийцей кровожадным, а что дальше было, ты знаешь. Не должно такое повторяться. Я посерьезнел вслед за Витом: — Что делать будем? — Что-что? Полезешь ты в эту дыру, но не на прогулку, а серьезно и осторожно. Знаю я, что вы «пришлые» надолго не умираете, так что за тебя я спокоен. Если что-то там опасное найдешь, беги оттуда, да мне рассказывай. Вместе решать будем, что делать. Я обновил свою аптечку и перепроверил снаряжение, Вит выдал мне длинную веревку и связку из трех факелов, а потом порылся в своих закромах, и, скрепя сердце, выделил зелье лечения и ночного зрения. К пещере мы отправились втроем: Вит, я и Ухич. Был ли это отдельный камень или выход скальной породы, мне неизвестно, я не геолог, но своей величиной и солидностью он внушал уважение. Вход в пещеру был в небольшом овраге, над которым нависал каменный козырек. Из лаза вытекал маленький ручеек. Если бы я не заглянул сюда в поисках растений, что любят сумрак, пещера бы так и осталась незамеченной. — Наверное, вода выход проточила. Ладно, — сказал Вит, — ты полезай, а мы Ухичем по округе пошаримся и проверим, не вылезло ли оттуда что-нибудь. — Дай мне минутку, — попросил я. Выбрав огромный бук неподалеку, я прикоснулся к его стволу и сменил точку привязки возрождения. — Все, я готов! — Будь осторожен, Кос. Не рискуй. Я разжег маленький костерок, чтобы подпалить факел. Если кто не знает, факел — это не просто палка с огнем на конце. Чтобы его сделать, нужно на один конец рукоятки плотно намотать много слоев ткани или тонкой веревки, а затем хорошенько вымочить в какой-нибудь горючей жидкости. Хороший факел будет надежно гореть не меньше часа, но чтобы его зажечь, нужно немного повозиться. Когда факел наконец-то разгорелся, я подошел к дыре, принюхался и прислушался. Пахло сыростью и землей, а слышно было только тихое журчание воды. Вход был на голову ниже меня, поэтому я пригнулся и ступил во тьму. Узкий лаз с небольшим уклоном вверх, вел меня вперед. Под ногами хлюпала вода, земляные стены сочились влагой. Потолок понижался, через пятьдесят шагов я уже передвигался на четвереньках. Или, правильнее будет сказать, на трех конечностях, так как в одной руке я держал факел, развеивающий эту непроглядную тьму. Так я и полз метр за метром, пока не заметил, что обстановка изменилась. Воды стало намного меньше, а стены кишки, по которой я продвигался, стали каменными. Видимо, я уже забрался внутрь скалы. На мое счастье никаких разветвлений мне не встречалось, и я не беспокоился, как искать дорогу назад. Еще спустя десять минут пути тоннель расширился и потолок поднялся достаточно, чтобы я мог передвигаться почти нормально, лишь наклоняя иногда голову, чтобы не стукаться о сталактиты. Тоннель перестал быть безжизненным. На стенах рос бледный лишайник, по которому ползали слабосветящиеся слизни. То тут, то там встречались бесформенные грибы странноватых расцветок, за ними ухаживали бесцветные слепые насекомые величиной с палец и похожие на муравьев или термитов. На втором часу моих подземных блужданий проход расширился настолько, что я уже до потолка мог достать разве что в прыжке. На стенах мерцала мертвенным светом какая-то плесень, еще появились светящиеся грибы. Подумав минутку, я аккуратно затушил уже второй свой факел и отодрал с палки несгоревшую ткань. Она мне пригодится, если буду зажигать следующий. Темнота была неполная, все-таки грибы и плесень немного помогали, но я все равно, чтобы подстраховаться, выпил зелье Ночного Зрения, действия которого должно было хватить часа на три. Спустя пару минут оно подействовало, стало гораздо лучше, я видел как в сумерках. Немного хуже различаются цвета, зато четкость потрясающая. Я продолжил свой путь. Все это время я собирал образцы для травницы Магды. В справочнике, что она мне дала, пещерной флоры не было, поэтому я брал все подряд, в надежде, что что-нибудь ей пригодится. Еще через полкилометра пути я оказался в довольно большом подземном зале с протекающей через него маленькой речкой. В центре зала образовалась заводь, в которой даже водились слепые рыбы. Карта не показывала никаких признаков опасности, поэтому я расположился здесь на привал. Как я уже приловчился, добыл себе с помощью дротика рыбину. Готовить было не на чем, поэтому я съел ее сырой с солью и сухарями, что были у меня с собой. Нежное и бескостное филе оказалось неожиданно вкусным. Я запил свой обед немного пахнущей железом водой из речки и продолжил свои спелеологические исследования. Подземная река выходила и уходила в узкие щели в камне, в которые мне было не протиснуться, да и не очень хотелось. Еще в разных концах зала были два прохода, которые вели дальше. Предстояло выбрать, по которому из них я продолжу свой путь. Один мало отличался от того, из которого я сюда пришел, а второй мне сразу не понравился. Никакого движения воздуха из него не было, но все же чувствовался какой-то призрачный неприятный запах. Вдобавок на стенах и потолке я заметил клочки древней паутины. «Проклятые стереотипы, — подумалось мне, — Неужели нельзя обойтись без гигантских пауков в пещерах?» Тем не менее, я выбрал этот проход. Через сотню шагов паутины стало становиться больше. В некоторых местах она свисала с потолка целыми прядями, почти доставая до пола. Я выматерился про себя и достал дротик. Осторожно отодвинув паутину в сторону, я двинулся дальше. Еще через несколько шагов несколько нитей пересекали проход полностью. На мое счастье, паутина была такая древняя и высохшая, что рассыпалась от прикосновения моего копьеца. Я немного повеселел — возможно, все арахниды давно сдохли. В итоге проход привел меня в вытянутый овальный зал размером примерно пятнадцать на двадцать метров. На полу валялись высохшие древние кости каких-то животных и не только. На глаза попался череп какого-то гуманоида. Карта не показывала ничего живого, и я начал осторожно изучать логово. Если здесь и были какие-то ценности, то они давно рассыпались в прах. Дальний конец зала был целиком затянут паутиной. Когда я к нему приблизился, случилось то, чего я не хотел и очень опасался. На моей интерактивной карте загорелось большое красное пятно. Всего в пяти шагах от меня. Я заорал и отпрыгнул назад. Когда-то давно я читал, что пауки могут обходиться без еды до нескольких лет, но если рядом появляется добыча, они просыпаются и нападают. Паукам не обязательно ждать, пока кто-нибудь попадется в их паутину. Их тело покрыто чуткими сенсорными волосками, которые способны уловить даже малейшее движение воздуха. Передо мной с сухим треском расправлял свои лапы огромный паук. Туловище размером с лошадиное, а ноги — более двух метров каждая. Из-за полога паутины на меня уставились четыре пары черных глаз, эмоций в которых было не больше, чем в пуговицах. Не дожидаясь, пока он вылезет полностью, я метнул дротик со всей своей силы. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, я и не промахнулся. Дротик пробил хитиновый панцирь и воткнулся в головогрудь паука на всю длину острия прямо под хелицерами. Радоваться было нечему. Челюсти щелкнули, и древко было перекушено. Паук прыгнул на меня. Я кувырком ушел в сторону. Чудовище занесло, но оно довольно резво начало разворачиваться, как будто не было этих неисчислимых лет анабиоза. Я метнул следующий дротик. Он воткнулся в туловище паука с правой стороны, откуда росли ноги. Паук отреагировал на это тем, что направил на меня свое брюхо и стрельнул паутиной. Пришлось снова прыгать и уворачиваться. У меня оставался последний дротик, этого слишком мало. Брошу его, и у меня останется только топорик, а им я много против этой твари не навоюю. Второй дротик видимо повредил пауку какие-то нервы, поэтому резвости у него поубавилось. Но, все ровно, ее оставалось достаточно, чтобы догнать меня в узких проходах пещеры. Нужно срочно что-то придумать, мне совершенно не улыбалось тут умирать и терять все свое снаряжение. Я метнул оставшийся дротик, целясь на этот раз в голову, и даже снова попал. Только снова результат не был достаточным. Дротик воткнулся в паука, выбил ему пару глаз, и даже, наверное, доставлял сильные неудобства, торча как антенна. Но паук продолжал двигаться и желать моей смерти. Я бегал кругами вокруг паука, уворачиваясь от паутины и не самых точных прыжков, и вязал петлю на одном конце веревки. Если вы думаете, что я решил его заарканить, то вы ошибаетесь. Задумка была иная. Я подобрал камень величиной с мою голову и затянул на нем петлю. Надеюсь, надежно. Что ж, паучара, теперь у меня есть оружие против тебя! Камень был тяжелый, но именно такой и требовался для мой задумки. Я раскрутил его над головой и, дождавшись, когда паук развернется ко мне, отправил свой импровизированный снаряд ему прямо в грудь. От сильнейшего удара арахнида бросило на спину. Не теряя времени, я бросился к нему и начал как молотом наносить ему удары, стараясь уничтожить и не обращая внимания на хлещущие по мне шипастые конечности. Наконец панцирь был разбит, и тварь затихла. Я был весь покрыт множеством рваных, но неглубоких ран, пришлось пить зелье лечения. Оно остановило кровь и уняло боль. Мне стало намного легче. В гнезде паука не было ничего кроме высохших останков его жертв и кладки из пары десятков яиц, каждое из которых было размером с грейпфрут. Яйца я безжалостно раздавил, сунув только штук пять в сумку для исследований. Внезапно нога что-то зацепила. Я поднял с пола маленькую костяную фигурку совы или филина. «Потом буду с ней разбираться», — подумал я и сунул ее за пояс, где хранилась моя фигурка соболя. Работая топором, я выколупал наконечники своих дротиков из тела паука — древки были безнадежно сломаны. После чего я вырубил голову паука и, приторочив ее к ягдташу, пустился в обратную дорогу. По пути я смыл кровь в подземной речке. Раны выглядели неопасно и потихоньку заживали под воздействием зелья. Я перевязал самые большие, чтобы не занести в них никакой заразы. Через два часа я, наконец, вылез из-под земли на белый свет. Последнюю часть пути тоже пришлось проделать при свете факела — зелье зрения прекратило свое действие. Снаружи меня встретил Вит. Вытащив из оврага, он крепко меня обнял, несмотря на то, что я был грязный, как черт. — Ну, как ты? — спросил он. — Живой слава Богам, — ответил я. — Что там? Я показал на голову паука на боку, Вит выматерился. — Ты все там осмотрел? — Нет, был еще один проход.