— Пошли! Пошли! Пошли! Передние машины затормозили перед автомастерской, поднимая тучи пыли и брызжа камешками из-под колес. Боевики мгновенно сошли с машин и открыли огонь, укрываясь за дверцами своих тачек. Загремели очереди из автоматического оружия. Две машины из арьергарда свернули с дороги в пустыню и помчали, безумно газуя, сшибая кактусы и поднимая за собой облака песка и пыли: они объезжали автомастерскую сзади, контролировали, чтобы никто не свинтил. Стрельба быстро стихла. Мастерскую Дакоты охраняли полдюжины кочевников. Если это вообще была охрана. Скорее просто какие-то кочевники терлись тут по привычке. Их всех перестреляли за секунды. Пыль немного улеглась, Мередит вышла из машины. Бойцы разбили окна, забросили внутрь светошумовые и газовые гранаты. Через минуту здоровенная Дженни Хиггинс вывела из гаража за шкирку сухопарую Дакоту Смит. Черты лица кочевницы были грубыми, индейскими. На лице не было испуга, только ярость. Хиггинс уложила ее на капот бронированного шевильона. Мередит приблизилась с сигаретой в руках. — Дакота Смит? Приготовься отвечать на вопросы. — Ха-ха. Ты ничего не узнаешь от меня, корпоративная блядь! Думаешь, я дура? Вы все равно меня убьете! Так что лучше сделайте это сейчас, не тяните. Хиггинс приподняла Дакоту с капота чтобы тут же резко опустить, ударив лбом о броню. Мередит коротким жестом показала: не надо. — Это что такое? — спросила она, указав на баллон с дыхательной маской на груди Дакоты. — Очищенный кислород, мэм. Эта блядь сидит на чистяке. Мередит сорвала с Дакоты баллон, прислонила дыхательную маску к лицу, нажала кнопку клапана и вдохнула. Чистяк дурманил, дарил остроту ощущений и энергию. Обычный воздух, к которому все привычны, имеет концентрацию кислорода не более семидесяти процентов. К такому привычны легкие, а вот чистый, как не странно, им не подходил. Ничего плохого не произойдет, если дышать чистяком минут десять. Но постоянный прием чистого кислорода на продолжительное время вреден. Дакота была из тех редких наркоманов, которые кайфуют от кислородного отравления организма. — Хм… Весело живешь, Дакота. Мередит бросила баллон на землю, выхватила пистолет-пулемет, перевела в одиночный режим стрельбы и пальнула по баллону. Его разорвало с громким хлопком. — Любишь дышать, сучара? — Мередит наклонилась очень близко к Дакоте. — Я тебе так скажу: ты связалась не с той корпораткой. Фантазия у меня работает. Твои дерзости будут только умножать твои мучения. Для начала мы с тобой поиграем в слоника. Принести мне М24. [Американцы, как и русские, с выдумкой подходят к пыткам. Поскольку войска и тех, и других оснащены средствами индивидуальной защиты для ситуаций с применением атомного и химического оружия, то и идеи в солдатские головы приходят схожие. «Слоник» — это пытка противогазом. Закручиваются фильтры и жертва не может дышать. В СССР для такого используется легендарный ПГ-4, в Америке же легендой стал М24, та самая маска с большим стеклом.] Через двадцать минут Дакота была на подвале в Одинокой звезде, привязанная к стулу. Ее немного побили: бойцы не могли удержаться от соблазна, да и сама Хиггинс готова была пленницу голыми руками разорвать. Пытки пока не принесли значительных результатов, не считая удовлетворения оперативников. Мередит не стала интересоваться напрямую, но по отдельным репликам поняла, что, вероятно, по вине Дакоты погибли их боевые товарищи, служившие с ними в одном отряде под руководством Хиггинс — та вообще едва сдерживалась. Ей больше всех хотелось отомстить за своих людей. С Дакоты сорвали противогаз, она жадно задышала. — Ну что, будешь говорить? — Пошла ты нахуй! Мередит влепила ей пощечину и кивнула солдатам. Те взяли ее за плечи и за седую гриву. Раннер подключился через патч-корд к ее хрому на виске. — У нее имеются программы для записи брейндансов. А также коллекция записей во внутренней памяти. Довольно много. — Можешь показать? — Все зашифровано. — Хорошо, тогда скачай все и отправь мне. Я найду, как раскодировать. Мередит дернула Дакоту за волосы. — Ты все равно сдохнешь. Но я могу ускорить процесс и избавить тебя от мучений. Ты снимала свои сделки на БД, меня интересуют только те, что связаны с устройством такого типа. Мередит переслала кочевнице данные. Но та только ухмыльнулась окровавленными зубами. — Я не сдаю своих клиентов. Пошла нахуй. — Значит, решила по-плохому. — Вы, Милитех, как были нелепыми уродцами, так и останетесь. Вы как слон в посудной лавке, рушите и оскверняете все, к чему прикасаетесь. Вы зараза, но зараза бездумная, дурная, вы как гниль, как струпья на теле больного. Вы как глупый медведь, который ревет и шарахается из стороны в сторону, попадая то в один капкан, то в другой. Вы глупцы и невежды. Ты можешь убить меня, но склонить меня никогда не сможешь. Так же и весь твой Милитех. Вас много, но каждый по отдельности ничтожен. Вы не понимаете пустыни. Поэтому она изранит вас, искромсает, выпьет последние ваши соки и прикончит. — Ага, ты у нас с убеждениями. Что, ненавидишь корпоратов? Не нравится «мой» Милитех? Я раскрою тебе секрет: Милитеху наплевать, что вам, бомжам, нравится, а что не нравится. Вы так и останетесь на обочине, а мы пойдем вперед, и вы будете всякий раз отодвигаться, когда мы будем вам командовать. Уж кто тут и нелеп, так это вы, бомжи, голодранцы и разбойники. Вы обманываетесь, думаете, что вы дохуя благородны, практически святыми мучениками себя возомнили. Но это просто смешно, потому что вы не представляете собой ничего кроме обыкновенных отбросов. Милитех будет делить мир, менять его так, как ему заблагорассудится, а вы, кочевники, всегда будете плакать в сторонке и в очередной раз рассказывать, как вам плохо и как вас обижают. Вы никто и ничто, вы — червь под сапогом, вы грязь под ногами. Я буду убивать вас столько, сколько мне захочется. Ваши смерти доставляют мне удовольствие. Ваши мучения — услада для моих ушей. Знаешь, в чем разница между нами? Не в морали, нет. Вы — такие же разбойники, и с удовольствием принялись бы воплощать свои кровавые анархистские фантазии, если бы вас не прессовали мы. Разница в том, что я могу убивать вашего брата столько, сколько захочу, и мне ничего за это не будет. А ты таких как я убивать не можешь. Все дело в том, что я — Мередит Стаут, а ты — чмо в дерьме, и всем на тебя похуй. Уходя Мередит взмахнула рукой: сука в вашем распоряжении. Она хлопнула дверцей автомобиля, Тайрон завел мотор. — Домой. Двигатель зарычал, из-под колес брызнула каменная крошка. Все добытые данные Мередит сразу же переслала Локарду на расшифровку. Тот отзвонился, сообщил, что дело идет, но мгновенных результатов ждать не следует. На взлом уйдет несколько суток. На работу Мередит возвращаться не стала. Скоро уже вечер, к тому же она считала, что заслужила немного отдыха. Последние дни были переполнены событиями. Ей требовалась передышка. Дэнни уже вернулась с экскурсии на космическую станцию Хрустальный дворец и была переполнена эмоциями. Если вкратце: космос — круто! От поездки у нее осталась гора впечатлений. — Ты хоть родителям показалась, или сразу ко мне? — Ну… Я им позвонила. Папа все равно всегда на работе, а мама отлично себя чувствует и без меня… — Озорница. Ладно, как знаешь. Дом как обычно в твоем распоряжении, можешь делать тут что хочешь, только смотри не спали. Я заколебалась на работе, хочу полежать в ванне и расслабиться. — А можно с тобой? Дэнни в такие моменты была неотразима. Огромными, расширенными зрачками, будто под кайфом, она заглядывала в глаза Мередит. Как откажешь такой очаровашке? — Хорошо, проведу для тест-драйв моей гигаванны. В ванной они разделись догола. Мередит украдкой поглядывала на племянницу. Чего греха таить, Мередит ее обожала. Племянница, должно быть, еще сама не до конца осознавала, насколько она сексуальна. Даже когда она была в одежде, парни из школы небось стены ебать были готовы, а уж голая она была красива как античная богиня. Высокая, стройная, сиськи с розовыми сосочками, задница сочная и аппетитная. Все на месте. — А где твоя «взлетная полоса»? [Взлетная полоса (landing strip) — форма интимной стрижки, аккуратная полоска волос.] Дэнни немного застеснялась. — Я подумала, без нее будет красивее. Хм… Мередит приобняла племянницу сзади, прижалась сиськами к ее спине. Они стояли перед зеркалом. Мередит погладила Дэнни по голому животу и гладкому лобку. — Признавайся, ты ведь уже опробовала эту штуку? — Э… Какую? — Ту, которая у тебя между ног. Давай, колись, кто этот счастливчик? Не бойся, я не твоя мама, ругать тебя не моя задача. — Ну… Он из параллельного класса. — Он красивый? — Ну… Наверное. — А член? Достаточно большой? — Тетя! Мередит улыбнулась ей и обняла крепче, прижимая за живот к своему голому телу. — Значит, ты уже большая девочка. Все умеешь. — Ну тетя! Мередит заулыбалась еще шире, видя, как племянница улыбается сквозь смущение. Ну все, думала она, теперь у меня развязаны руки. Последняя преграда пала. Они легли в наполненную ванну — та была большой и без труда вмещала их обеих. Дэнни уже без смущения разглядывала Мередит. — Тетя, твои сисечки стали больше. — Какие же это «сисечки»? Это целые бидоны. Хочешь потрогать? Дэнни подобралась ближе и обеими руками взялась за груди Мередит. А та подбодрила племянницу теплой улыбкой. — Вау… Такие большие и тяжелые. — Смелее, все для тебя.