13. Правее от центра Примечание: Мередит Стаут - такая плохожопка... --------------------- Когда Мередит пришла в себя, она сразу сощурилась, яркое солнце било ей прямо в глаза. Голова гудела как с похмелья. События прошлой ночи вспоминались постепенно, по цепочке. И, когда она дошла до того момента, где русская девка вонзает нож ей в живот, тут же потянулась пощупать рану. Рана была перевязана бинтом, наложен толстый тампон. Кровотечения, похоже, уже не было, но при шевелении место ранения все равно отзывалось болью. Мередит проверила автодок, но в нем кончился обезбол. Времени было половина седьмого утра, совсем неплохо, Мередит ожидала, что после такого ранения проваляется намного дольше. Помещение было знакомо Мередит. Это квартира детектива Крепаковски, в свете дня она выглядела еще более, мягко говоря, холостяцкой. Мередит лежала на диване, на том самом, на котором последние недели Джеймс Крепаковски валялся целыми днями пьяный в отключке. В комнате стояли на полу бутылки, лежали носки, на спинках стульев висела одежда. Мередит слышала потрескивание, как когда на масле что-то жаришь, и улавливала аппетитный запах, перебивавший привычные запахи квартиры алкоголика. А еще она поняла, что лежит под одеялом, без плаща, в одном лишь белье от Афины Сворд. Плащ висел рядом, на спинке стула. Она медленно села на месте, стараясь не потревожить рану, и прикрывая грудь краем одеяла. А потом подумала: нахрена? Крепаковски явно меня всю уже и осмотрел и общупал, и голые сиськи, и пизду. Это ведь он меня зашивал, коновал хренов, в квартиру свою приволок, на диван спать уложил, а теперь на кухне стряпает, вы только полюбуйтесь, какой джентльмен! Ебать его в сраку! Она откинула одеяло в сторону, осмотрела себя. Перебинтована рана была может, немного грубовато, и бинта он явно пожалел, либо использовал остатки с самого дна аптечки, но вроде-бы сделал все грамотно, с дезинфекцией, регенератом и препаратами для выведения токсинов. Наряд ее сильно пострадал. Чулки были все порваны, туфли исцарапались, перчатки тоже порвались. Она выглядела как потасканная шлюха последнего сорта. Мередит быстро дорвала и стащила с себя все нейлоновые лохмотья, оставшись полностью голой, в одних туфлях. Накинула на себя плащ, застегнулась. — Джеймс! Нет ответа. Только весело трещит на кухне масло. Ладно, надо пойти отыскать его, а то небось уже с утра бухой валяется, сейчас всю хату себе спалит, хренов ухажер. Но Джеймс, как оказалось, бодрствовал, и даже неплохо выглядел. Если он и пил с утра, то совсем немного. — Доброе утро, напарница. Крепаковски как раз заканчивал с кулинарией, он нажарил свинины и наделал тако. Мередит признала: пахнет ароматно. — Ну че, как позабавился вчера? Все понравилось, или есть какие-то замечания, пожелания? Снизу получше, или сверху? Ну давай, делись, где я тебе понравилась больше? — Если ты о том, как тупо ты подставилась под нож, то да, кривить душой не буду, было непросто. Кое-как остановил кровотечение, залил детоксином и зашил рану. Я понимал, что в больницу тебе нельзя, ведь тебе будет непросто объяснить, какого беса директор Стаут лазила по помойкам и ее там на перо посадили. Однако, я понимаю, о чем ты говоришь. И если у вас в Милитехе все носят на задание такую «униформу», то я готов подумать еще раз над твоим предложением о работе. Угощайся. Тебе нужно восстановить силы, напарница. Мередит ему злобно усмехнулась. Но не отказалась. Протянула руку, взяла тако, откусила. Неплохо. — Это все из-за тебя, мудила! Эта телка меня почикала, потому что ты меня не страховал нихуя! А почему? Потому что ты был настолько бухой, что не смог накидать по рылу какому-то русскому объебосу! Ты вообще мужик, блядь, или не мужик нихуя? В драке коленки подогнулись? — Знаешь, напарница, — Джеймс безразлично пожал плечами, продолжая жевать тако. — Мне пришлось в аптеку заскочить, чтобы поставить тебя на ноги. Я мог бы сгрузить тебя где-то на берегу залива и поехать кататься на твоем мустанге. Но я, почему-то, этого не сделал, здорово осложняя себе жизнь. — Сколько денег истратил? — Мередит поинтересовалась издевательским тоном. — Двести эдди? Триста? — Четыреста. Но ты должна принять во внимание то, что у меня и оставалось четыреста. — Нищий принц, потратил последние гроши на свою принцессу. Ты просто очаровашка, Джимми. Но это не отменяет того факта, что ты вечно бухая свинья. — К твоим услугам. Если что, я уже давно отвык от вежливостей и не жду «спасибо». Мередит улыбнулась ему одной из своих смелых улыбок. Нет, подумала она, он нормальный парень. С ним все в порядке. И он, в конце концов, спас мне жизнь, причем сделал это грамотно, не поднимая шума. Не повез в больницу, не вызывал никого. По-тихому. — Ладно, Джимми. Все в порядке. Я не обижаюсь. Я вообще никогда не обижаюсь, я огорчаюсь. Но не в этом случае. Ты все сделал правильно, как сумел. Спасибо. — У тебя голова не болит? Может, плеснуть? Он показал бутылку вискаря. — Раскалывается. Наливай. У меня в автодоке расходники сели, надо пойти подзаправиться. Но сначала обсудим план действий. — Ты бы сперва умылась. После того, как Мередит вышла из ванной, они, захватив тако и алкоголь, переместились в комнату, за журнальный столик. — Джимми, — сказала Мередит. — Скажи только честно, я злиться не буду. Ты в меня хоть посовал, пока я в отключке лежала? — Ты переоцениваешь свою сексуальность, напарница. Когда я принес тебя сюда и зашил, ты была вся в грязи и крови, изодранная, избитая. А меня, знаешь, больше возбуждает классика, в миссионерской позе под одеялом без света. Переоцениваю свои сексуальность, ах ты жопа такая. Неужели ты понял, куда меня можно бить? — Козел, блядь. Но ладно, я от тебя другого и не ожидала. Ты из тех вонючих мужиков, которых окучивать надо, которым все всегда не так. — Иначе я не был бы ментом. Джеймс разлил алкоголь по стаканам. Выпили. — Насчет Бестии, — сказал он. — Я знаю, кто это. Да и ты, похоже, знаешь. К ней просто так не подобраться. У нее много связей с Шельмами. Да и сама она на характер не сахар. У нее много боевиков, профессиональная охрана. Чтобы выцепить ее, нужны серьезные ресурсы. А задействовать силы Милитеха, как я понимаю, ты не можешь. — Если там кто-то узнает, то меня на следующий день будут хоронить, Джимми. Любая подозрительная работа мне не по карману. Этот вопрос надо решать на улицах. — Значит, я займусь. У меня есть пара мыслей. Я, все-таки, мент. У меня есть кое-какие знакомые в банде Шестая улица. — Ага, отставнички-пенсионеры. Ты там себе местечко присматриваешь? Зовут? — Ну, кое-какие предложения меня почти заинтересовали. Да и работает там народ как раз из моей лиги. Ну ты поняла, ветераны, силовики на пенсии. Я там за своего сойду легко. — Только сильно не бухай. Я не могу себе позволить прогадить расследование из-за того, что Джимми нахуярился. — Будь спокойна, напарница. На деле я держу себя в руках. — Да, я тебе почти что поверила. Ладно. Теперь второй вопрос. — Тигриные когти. — Тигриные когти, — Мередит кивнула. — Ну, что могу сказать. У тебя, скорее всего, не получится договориться с этой бандой или наехать на нее. Это этническая мафия, они не пускают в свой круг ни ниггеров, ни беляшей. Только гуки. — Да это понятно, Джимми. Я и рассчитывала на войну. Надо прессануть их так, что они сами белый флаг выкинут. Я даже знаю, как. — Поработаешь над Хромерами? — Это мой тип людей, если ты понимаешь, о чем я. — Понимаю. Ну все, решено. Тебе налить? — Наливай. Садясь в мустанг, уже немного нетрезвая, Мередит сразу набрасывала план операции. Но, перво-наперво, она собиралась заехать домой и переодеться. Около восьми часов она была дома. Дэнни как раз собиралась в школу. С рюкзачком на спине, в розовом топе с голым пупком и в джинсовых шортиках. — Тетя! Ты и правда поздно! Хи-хи. — Мы, старые кошелки, развлекаемся по-своему. Возраст уже не тот, чтобы после танцев проснуться, плюнуть в ладонь, растереть по волосам и пойти на лекцию. — Тетя! Ты совсем не старая! — Да, но некоторые виды предварительных ласк мне уже давно надоели. Дэнни засмеялась. — Тетя, от тебя пахнет алкоголем. — Это запах секса, моя милая. Означает, что тебя заебали на работе. Дэнни снова рассмеялась в ладошку. — Тетя, можно я поцелую тебя в губы? Мы так с подружками постоянно делаем.