Их голоса в моей голове оглушают меня. «Адерин, Сигнус Атратис…» Я слышу, как Верон называет себя. «Ваше Величество, – отвечает одна из ворон, – мы думали, что вы заблудились». «Нас преследуют…» Мне не нужно больше ничего говорить. Вороны покидают меня и набрасываются на Зигфрида и того, кто его сопровождает. Верон и я меняем курс, чтобы помочь, но там мы не нужны. Стычка короткая. Наши охотники становятся добычей; они пытаются сопротивляться, но перевес не на их стороне, раненые, они разворачиваются и улетают. Вороны гонят их достаточно далеко к Цитадели, чтобы они не попытались вернуться. Мы перегруппировываемся и в измученном молчании летим к Эйрии. Вороны ведут нас дальше через сердце гор; я испытываю облегчение от того, что могу следовать за ними, не концентрируясь на окружающем. Я не хочу думать о том, что осталось позади. Или что будет дальше. Пока длится наше путешествие, я прячусь в свое тело, стараясь не чувствовать ничего, кроме движения крыльев и ледяных кристаллов, срывающихся с горного склона и падающих на мои перья. Но этот момент спокойствия и изоляции не может длиться вечно. Вороны взбираются все выше, петляя между зубчатыми шпилями скал, образующих вершины двух самых высоких гор. Равнины Дакии лежат перед нами, окутанные волочащимися завитками тумана. Мы начинаем спускаться, пересекая склоны и овраги, пока не достигаем нижних предгорий Серебряных гор. Здесь есть огромные расщелины, в основном заполненные валунами. Вороны летят ниже, ведя нас в одну из них, чуть шире остальных. Я слышу шум и журчание реки, бегущей по дну расселины. Но я не вижу ворот, скрытых в глубокой тени высоких стен, пока они не оказываются прямо передо мной. На реке была построена плотина, образовавшая пруд с наполовину замерзшей водой – глубокой, черной и достаточно холодной, чтобы у меня перехватило дыхание. Пока остальные падают на каменистую землю у воды, я приземляюсь там, осторожно перевоплощаюсь и плыву в сторону. Здесь еще нет бескрылых – я не знаю, сколько часов может пройти, пока не прибудет первый из них, – поэтому другие дворяне спешат вперед от ворот со свежими мантиями. Я с благодарностью беру одну. Заворачиваюсь в ее тепло. Мои спасители стоят рядом, осматривая раны и синяки, нанесенные Зигфридом и его последователем. – Вы сыновья лорда Корвакса, не так ли? – я протягиваю к ним руки. – Не знаю, как вас благодарить, без вас мы бы сюда не добрались. Пожалуйста, скажите мне, вы серьезно ранены? Все они кланяются, и один – лорд Бран Призрачная Стрела, старший из четверых, кажется, – говорит: – Всего пара царапин, Ваше Величество. Мы рады, что смогли помочь. Король приказал установить наблюдение на случай, если вы… – Король? – я с трудом сглатываю. – Арон здесь? Но как? Зигфрид сказал нам, что его схватили. Призрачная Стрела качает головой. – Он продолжал сражаться в Цитадели, руководя сопротивлением так долго, как только мог, пока мой отец и лорд Пианет не попросили его уйти. Они и еще несколько человек привезли его сюда. – Слава Творцу. Облегчение настолько сильно, что мне хочется плакать. Я прижимаю ладони к глазам, понимая на следующем вдохе, что мне придется рассказать Арону, что случилось с его сестрой. Я помню наш последний разговор перед полетом на север. Он предупредил меня, что я подвергаю Одетту риску. Я почти забыла о присутствии Верона, пока не услышала его голос. – Вы знаете, что случилось с моим братом – Валентином из Фалько Гир? Он должен был быть с другими селонийцами… – Я слышал, как мой отец говорил о них, – отвечает Призрачная Стрела. – Те, кто еще не покинул королевство, собрались в доме в Фарне, когда предатель Патрус открыл ворота Цитадели. Его Величество, кажется, был предупрежден о нападении. Я уверен, он заставил их быть настороже. – Мы должны пойти к Арону. Я делаю шаг вперед и вздрагиваю, когда рана на моей левой ноге, больше не онемевшей от холода, отзывается болью. Верон предлагает мне руку – кажется, ему удалось избежать битого стекла во время нашего побега, – и я медленно ковыляю в ворота Эйрии. В свете факелов мое окружение напоминает мне тоннель, который ведет к Галену, но Эйрия, хотя и основана на сети пещер, намного больше его. Проходы и пещеры в отвесном склоне горы были соединены и расширены в одних местах и закрыты в других, чтобы обеспечить защиту огромной крепости, почти незаметной с воздуха. Убежище, встроенное в гору. За первыми воротами есть узкий проход, который ведет ко вторым воротам. За ними тоннель расширяется в огромную пещеру. Здесь есть проходы, вдоль которых в скале вырублены кладовые. Шахты, ведущие вверх по склону горы, обеспечивают вентиляцию и небольшое количество естественного света. Родник пузырится из трещины в дальнем конце пещеры; он падает в широкий мраморный бассейн, прежде чем оттуда направляется в овраг, который делит пол пополам. Очевидно, Арон тщательно подготовился. Некоторые кладовые заполнены бочками с едой и напитками, другие – оружием и доспехами, дровами, свечами, мантиями и одеждой. Одна большая комната, кажется, отведена для медицинских целей; я мельком вижу кровати, установленные внутри, в то время как дворяне ждут в очереди снаружи. Повсюду люди, собравшиеся небольшими группами: кто-то стоит, кто-то лежит на полу и спит. Когда я ковыляю мимо, меня узнают. Раздаются шепотки удивления и облегчения, и мое продвижение замедляется; некоторые из моих придворных хотят поговорить со мной, задать мне вопросы, или рассказать о своих неудачах, или поделиться своим горем. Но я не могу задерживаться. Чем больше я слышу, тем отчаяннее мне хочется добраться до Арона и выяснить, насколько плохо наше положение. Мы проходим через другой тоннель и входим в большое, гулкое пространство, так же частично освещенное фонарями, дополняющими узкие лучи света из вентиляционных отверстий высоко над нами. Отсюда расходятся другие тоннели. В дальнем конце пещеры есть что-то, похожее на каменный стол, вокруг которого разговаривает группа людей. Они оборачиваются, когда мы входим. Я узнаю некоторых из моих советников, членов Собрания, Арден из Дакии и Виржинию из Ланкорфиса. Валентина тоже. Верон что-то бормочет себе под нос. Они бегут к нам, Арон впереди. – Адерин, клянусь Жар-птицей… – он видит мое лицо. Останавливается. Его улыбка тает. – А где Одетта? Где моя сестра? – я не могу вымолвить ни слова. Арон хватает меня за плечи. Трясет. – Где она? – …прости меня, Арон. Зигфрид… Его рука опускается. – В плену? Или… или мертва? – Мертва. Он просто стоит, уставившись на меня. – Мне очень жаль. Если бы я могла спасти ее, если бы я могла остановить его… Я не хотела оставлять ее там, Арон. Мне так жаль… Я повторяю свои извинения, прекрасно понимая, что мои слова бесполезны. Но я не знаю, что еще делать. Арон все еще смотрит на меня, как будто не понял, что я ему сказала. – Пожалуйста, Арон, – я подношу руку к его лицу, – скажи что-нибудь… Он делает долгий, прерывистый вдох. – Что случилось? – Мы искали тебя. Мы подумали, что ты можешь быть в ловушке в королевских покоях или можешь быть ранен. Но мы не нашли тебя и уже собирались уходить, когда… – я хмурюсь и прижимаю пальцы к вискам. – Они ждали нас. Должно быть, кто-то сказал им, что меня нет в Цитадели. Патрус, или – или… – я не могу заставить себя произнести имя Люсьена. – Они вытащили нас на посадочную площадку позади моих апартаментов, а потом… – мой желудок сжимается. – Мне очень жаль… – Почему ты не отослала ее? Ты отослала сюда Ниссу и Блэкбилла. Почему ты не заставила ее уйти? – Я пыталась, но она отказывалась. Она не хотела покидать Цитадель, пока не убедилась бы, что тебя там нет. А потом Зигфрид сказал нам, что ты попал в плен, и пригрозил причинить тебе боль… Он со стоном отворачивается, закрыв лицо ладонью. – Нет, нет! Рядом у стены аккуратно сложены мечи и щиты. Арон взревел, схватил меч и начал бешено размахивать клинком, скидывая остальное оружие с грохотом на каменный пол, разрезая веревку, на которой висел ближайший фонарь. Он падает, и лужа пылающей нефти растекается по земле. Я хватаю Арона за руку и тяну его назад, подальше от пламени. – Пожалуйста, перестань… – Он выдергивает руку и поворачивается ко мне. – Это ты во всем виновата! – его лицо искажено яростью, и он отбрасывает меч. – Она была добра и любила тебя, и ты этим воспользовалась. Ты уговорила ее покинуть Цитадель. Уехать с тобой в твою бессмысленную экспедицию, хотя я умолял ее остаться. Она должна была быть со мной, Адерин, – он стучит кулаком в грудь. – Я бы отослал ее, как только началось нападение. Зигфрид никогда бы не прикоснулся к ней. Она все еще была бы жива… – Одетта решила пойти со мной, потому что была смелой и любила авантюры. А если бы она осталась, то с тобой подверглась бы тому же риску. Ты же знаешь, что без тебя она никогда бы не вернулась в безопасное место. Арон смотрит на меня, тяжело дыша, его зеленые глаза остекленели от непролитых слез. – Мы поссорились, когда я видел ее в последний раз. Я ушел прочь. Я даже не успел с ней попрощаться… Мое сердце болит за него, болит так, словно его раздавили кольчужной перчаткой. Я протягиваю руку и провожу пальцами по тыльной стороне его ладони. Он резко отстраняется от меня. – Не прикасайся ко мне. Верон протискивается между нами. – Это не вина Адерин, Ваше Величество. Я был там: она сделала все, что могла, чтобы спасти Одетту. Если вы ищете виноватого, вините Зигфрида. Только не вашу жену. Арон толкает селонийца в грудь. – Не вмешивайтесь! Вы гость в нашей стране, не более. Руки Верона сжимаются в кулаки. Прежде чем он успевает ответить, Валентин обнимает Арона за плечи. – Довольно, Верон. Разве ты не видишь, что он обезумел? – он отводит Арона в сторону и ведет из пещеры. – Но, Арон, – я начинаю хромать за ним, – пожалуйста… Он не оборачивается, но я чувствую на себе взгляды всех остальных. Слышу невысказанные вопросы: что с Летией, с Ланселином, с Фрис? А как же Лин и Пир? «Ты действительно сделала все, что могла?» «Сколько еще людей последуют за тобой на смерть?» Я не знаю, что ответить.