Мужчина глядит на нее с недоумением. – Бастьен из Верна, – повторяет Нисса. – Где он? – Надеюсь, позади. Нас разделили… – ребенок в его руках начинает извиваться и плакать, его пронзительный плач заставляет меня содрогнуться от сочувствия. Я собираюсь шагнуть вперед и забрать у него ребенка, но вдруг пальцы Арона обвивают мое запястье. Чтобы защитить меня или напомнить о моем положении, не знаю. Вместо этого Нисса помогает ему поставить ребенка на пол. – Арон… Он кивает и кладет руку мне на плечо перед тем, как повернуться, чтобы начать отдавать приказы. Необходимо позаботиться о пострадавших. Но я видела в его глазах свои собственные страхи: Соланум вот-вот погрузится в еще бо́льшую неопределенность. В еще бо́льшую опасность. Я оставляю Арона распоряжаться слугами и приглашать лекарей. Я королева, моя роль – править, контролировать. Так что я быстро прохожусь между ранеными, тут и там роняя слова утешения, призывая к терпению свое дворянство. Как и у леди Ниссы, у некоторых здесь есть семья и друзья в Селонии, но я не хочу, чтобы кто-то в ярости улетел и был убит. Я напоминаю им о живучей натуре Соланума, о бурях, которые мы уже пережили. Но я знаю – каждый здесь знает – земля под нашими ногами меняется. Нравится нам это или нет. Наконец я понимаю, что моя работа закончена. Уже в моих покоях служанки помогают мне выбраться из тяжелого платья, снимают с меня диадему, браслеты и кольца, которые меня сковывали. Они уходят. Обнаженная, одна я выхожу на личную посадочную платформу, которая спрятана за королевскими апартаментами. Я использую ее из удобства и чтобы не обнажать изуродованную спину чаще необходимого. Мне нужно почувствовать ветер под своим телом, раствориться во всепоглощающей радости полета. Чтобы быть как можно ближе к звездам, которые горят над вершинами окрестных гор. Погружаясь в холодную воду озера, я отдаюсь силе, которая всегда ожидает меня под кожей. Я позволяю себе преобразиться из человека в лебедя: волосы превращаются в перья, мышцы смещаются, а кости утончаются и светлеют. Через несколько секунд я оказываюсь достаточно высоко, чтобы объять взглядом Серебряную Цитадель и город Фарн, который ее окружает. Дом Сигнус правит здесь более двухсот лет; сама Цитадель была построена намного раньше. Отсюда, с высоты, этот символ нашей власти кажется нерушимым. Вечным. Неизменным. Но это иллюзия, не более. Старый мир увядает вместе с Селонией, охваченной огнем. Если мы ничего не предпримем, боюсь, сгорит и Соланум. Глава первая Мы медленно, вытянутым кругом, прохаживаемся по залу совета, почти как в танце. Проходим круг за кругом от решетчатых окон на одном конце комнаты, отделанной деревом, до огромного каменного камина на другом конце. Арон, я и наши главные королевские советники; лорд Корвакс, лидер Собрания – сообщества, в которое входят дворяне по рангу ниже защитника, и сами четыре защитника. Только четыре, потому что я являюсь защитницей как Атратиса, доминиона, в котором выросла, так и защитницей Олориса, доминиона, которым ранее управляла семья Зигфрида Редвинга, по крайней мере, сейчас. По закону, защитником Олориса должен быть Зигфрид, а не я. Но это было до того, как он попытался захватить корону. До того, как убил собственного отца, как мы потом выяснили, чтобы облегчить себе путь к власти. Трость лорда Корвакса стучит по покрытому ковром полу, невольно отсчитывая время. Встречи обычно проводятся именно так, чтобы мышцы наших ног не ослабли, учитывая то, сколько времени мы проводим в небе. Секретарь носится по кругу со скоростью кометы, делает заметки и напоминает нам при необходимости о вопросах, для обсуждения которых мы здесь собрались. Нам не нужно напоминать о революции в Селонии. Поток прибывающих дворян не ослабел и спустя две недели после того происшествия на праздновании солнцестояния. – …и, похоже, некоторые направились прямиком к друзьям и семьям в доминионы. Сюда добралось большинство из летающих, – леди Финч, хранительница Цитадели, вздыхает и качает головой. – Цитадель переполнена, Ваши Величества. Мои люди пытаются найти место для вновь прибывших в город, но тогда встает вопрос провизии… Я вопросительно смотрю на управляющего поместными землями. Он строит кислую физиономию. – Снегопад перекрыл все главные дороги. Боюсь, зерновые из Ланкорфиса, в которых мы нуждаемся, поедают амбарные крысы. Длинный перечень бед продолжается. Селонийцы, которые не смогли лететь из-за тяжелых ран – а их много, – начали прибывать в наши портовые города на лодках. Некоторые принесли с собой болезни. Число погибших никому не известно. Тэйн, защитник Фениана, пускается в нудное и кровожадное описание того, что он хотел бы сделать с бескрылыми мятежниками Селонии, если бы только мог до них добраться. Я унимаю свое раздражение, изучая богато расписанный потолок. На нем запечатлены мифологические сценки: война между птицами, людьми и творениями Жар-птицы, которые могли принимать обе формы – нами, – ради мира и процветания. Интересно, не иронизировал ли над сюжетом бескрылый художник, расписавший потолок? Наконец Тэйн вынужден сделать паузу, чтобы перевести дух, и я ухватываюсь за эту возможность. – Мечты о реванше – это прекрасно, лорд Тэйн, но реальность редко бывает такой же приятной, как фантазия. И я не разрешу вам действовать, пока мы не разберемся с тем, что же происходит в Селонии. Скайн соберется через два дня, чтобы определиться с дальнейшими действиями. – Но что насчет слухов, Ваше Величество? Волнения в бескрылых городах, тайные собрания и заговоры… – Тэйн выпучивает глаза. – Неужели мы не сделаем ничего, чтобы защитить себя? – Слухи, милорд, это не факты. Вы можете представить какие-нибудь доказательства? Тэйн задет, но не отвечает. – Что ж. Любые акты возмездия против нашего бескрылого населения будут сурово наказаны, – свадебный подарок моей подруги Летии, кусок камня удачи из Атратиса, в форме пера, лежит у меня в кармане. Я крепко его сжимаю. Приподнимаю подбородок и вглядываюсь в круг лиц. – Я ясно выразилась? Раздаются одобрительные возгласы, некоторые недовольны. Бескрылые, включая Летию, не имели права голоса и власти, только на тех местных собраниях, которые разрешались в каждом доминионе. Когда соберется Скайн, я надеюсь снова поднять вопрос об обеспечении им представительства, но сейчас я об этом упоминать не собираюсь. В первый раз, когда я это предложила, идея была сразу же отвергнута; я поняла, что лучше не давать дворянству времени на подготовку возражений. – Лорд Флетч, какие у нас еще остались вопросы? Серокожий советник, младший член гусиных семей, перебирает бумаги и поджимает оранжево-розовые губы. – Гм… есть предложение награды за информацию, которая поможет поймать Зигфрида из Олориса и бывшую королеву Таллис, его сводную сестру. Лорд Пианет, наш главный секретарь, излагает план: выделить деньги и развесить объявления с изображениями Зигфрида и Таллис на каждой городской площади, предложить вознаграждение за полезную информацию. Мои советники продолжают молча расхаживать, пока Арден, защитник Дакии, не поднимает руку. – Разве это необходимо? Прошло почти четыре месяца, а мы так и не нашли их следов. Во всех благородных домах в королевстве был проведен обыск. Олорис был перерыт. И все равно ничего. Скорее всего, они были убиты, – он просто отмахивается от них и кривит губы в улыбке. – А если нет, то у них нет средств, чтобы представлять реальную угрозу. Я думаю, нашим деньгам найдется лучшее применение. – Верно, верно, – добавляет лорд Тэйн. – И вряд ли правильно поощрять бескрылых доносить на дворянство. Арон, который весь совет молчал, так резко останавливается, что леди Виржиния, защитница Ланкорфиса, почти врезается в него. – Должен ли я напомнить вам, лорд Тэйн, что именно эти дворяне – убийцы и предатели, и относиться к ним будут соответственно? – Он не повышает голос, но нельзя не заметить в его тоне опасной резкости. Тэйн меняется в лице и бормочет, что согласен. Арон продолжает: – И мы не нуждаемся в вашем одобрении, лорд Арден. Награда будет финансироваться короной. Наша цель сегодня – просто держать вас в курсе насчет того, как мы поступим, чтобы привлечь предателей к суду. – Конечно, Ваше Величество, – лорд Корвакс мягко кланяется. – Собрание всецело поддерживает вас в этом. – Поддерживает, но не финансирует, – замечаю я. Корвакс продолжает: – Я уверен, единственная забота лорда Ардена в том, чтобы избавить Ваши Величества от ненужного беспокойства. Арон не удостоил его замечание ответом. Спустя мгновение лорд Пианет спрашивает, остались ли еще нерешенные дела. Патрус, защитник Бритиса – потому что я еще не придумала, как законно сместить его, – поднимает руку. – Если мы говорим об угрозах королевству, то позвольте напомнить совету, что вопрос о королевском престолонаследии еще не решен. Возможно, Их Величествам было бы разумно объявить наследника, поскольку в их семье нет детей королевской крови. Пока что. Он многозначительно смотрит на мой плоский живот своим единственным оставшимся глазом; второго я его лишила, когда он пытался меня похитить. Мы с Ароном переглядываемся. Мы знаем, что при дворе ходят слухи о природе нашего союза. Мы поженились, чтобы уберечь трон от рук Зигфрида, а королевство – от гражданской войны, без притязаний на что-либо кроме родственной привязанности. Арон знает, что я была влюблена, как и влюблена сейчас, в Люсьена. Когда-то он тоже был в него влюблен. Я делаю глубокий вдох, чтобы сказать Патрусу, что именно он может сделать со своим предложением, но Арон обнимает меня за талию и говорит первым. – Вопрос о престолонаследии скоро будет решен, лорд Патрус. Но, будьте уверены, что бы ни случилось, следующим правителем Соланума вы не станете, – Арон одаривает его широчайшей улыбкой, но без тени веселости. – Так что вам совершенно незачем беспокоиться об этом. Теперь можете покинуть нас. Все откланиваются, круг распадается, и спустя мгновение в зале совета мы с Ароном остаемся одни. – Зачем ты это сказал, Арон? Теперь все будут считать, что я беременна, и очень скоро станет ясно, что нет. Я как раз собиралась сказать ему… – Я догадываюсь, что ты хотела сказать, – он слегка улыбается, и в его больших зеленых глазах я вижу нежность. – И, поверь мне, я полностью разделяю твои чувства. Патрус чудовище. Каменный дракон был бы лучшим защитником; по крайней мере, он убивал бы людей только для выживания, а не ради удовольствия. Но мы должны действовать осторожно, Адерин. Мы с тобой вдвоем знаем, что Зигфрид и Таллис вернутся, и когда они вернутся, нам понадобится поддержка всех дворян, которых мы только сможем заполучить. Мы должны уважать законы. Ты хочешь все изменить, и я понимаю, почему. Но мы не можем допустить тирании, – он подходит и прислоняется к окну, кладет руку на раму. – Я достаточно насмотрелся на тиранию во время правления своего отца. Конечно же, он прав. Я действительно хочу изменений. Это одна из причин, по которой я сказала «да» Арону и трону. Я хочу продолжить работу, которую моя мать начала еще в Атратисе. То, что жизнь бескрылых: образование, свобода – абсолютно все должно зависеть от правящего ими дворянства и его прихотей, было неправильным. Мне вспоминаются слова Люсьена: он уподобил правительство Соланума прогнившей системе. Тогда я не была с ним согласна. Я знала слишком мало, чтобы понять, говорил ли он правду. Но теперь… я не хочу революции. Я не хочу кровопролития. Но все должно измениться. Я просто не знала, что все будет настолько… сложно. Я никогда не рассказывала Арону о другой своей мечте – бросить вызов законам, править как кузены, а не как муж и жена. Чтобы стать свободной и быть с Люсьеном. Если Люсьен когда-нибудь меня простит. Арон все еще глядит в окно. Теперь, будучи королем, он выбирает ткани, вышитые богаче, но его верность черному никуда не делась; он считает, что отсутствие руки в темных одеждах менее заметно. Сейчас на нем черные кожаные брюки и сапоги, черная бархатная туника поверх тонкой льняной рубашки – разительный контраст со светлыми волосами и пейзажем за окном. Снова густо валит снег, пряча обычно открывающийся отсюда вид на фьорд. Падающие снежинки завораживают, но это еще один день без полетов и езды верхом. Я мягко касаюсь его плеча. – Мне нужно встретиться с Летией, поэтому прошу меня извинить… – Вижу, Люсьен все еще при дворе, – Арон смотрит на меня украдкой, вопросительно приподняв брови. – Все такой же невероятно красивый, как и всегда. Так вот о чем он размышлял? – Верно. Думаю, у него здесь друзья, которых он давно не видел: двоюродная сестра Нисса, тетушка, другие, – я пожала плечами. – Я не просила его остаться, Арон. Я не забыла об обетах, которые мы дали. – Как и я. Пожалуйста… – он предлагает мне свою руку, – позволь мне проводить тебя обратно в покои. Интересно, счастлив ли Арон? Считает ли он, что трон стоил того: жизни, проведенной в дружбе и любви, когда дружба может перетечь в любовь, но без какой-либо страсти. Конечно же, я его об этом не спрашиваю. Просто замечаю этот еще один невысказанный вопрос между нами. Мы выходим из зала совета, и снегопад становится все плотнее. Арон бы никогда не признался, но я уверена, часть его радуется такой погоде. Сколько это ни продлится, он не один привязан к земле. Мы подходим к королевскому залу для аудиенций и слышим громкие голоса, доносящиеся из соседней гостиной. Голоса легко узнаваемы: Летия, мой клерк, горничная и лучшая подруга – моя сестра по любви, хоть и не по крови, – и леди Крамп, «советница», навязанная мне Собранием. Арон поджимает губы, пытаясь не рассмеяться. Я вздыхаю. – Это твоя вина. Ты убедил меня согласиться на то, чтобы эта женщина была рядом. В отличие от большинства дворян, которые проводят при дворе, по меньшей мере, два года, прежде чем достичь совершеннолетия, у меня не было связи с Цитаделью вплоть до прошлого лета. Леди Крамп должна давать мне советы по королевскому поведению. Учить меня, как быть королевой, хотя у нас с ней очень разные представления о том, что именно значит быть королевой. – Я чувствую себя с ней… – я морщусь, подыскивая нужные слова. – Представь себе, как кто-то берет ржавый гвоздь, кусок шифера и скребет одним по другому, снова, снова и снова, пока тебе не захочется кричать. Вот как я себя с ней чувствую. – Вот как себя чувствуют рядом с ней все. Но в конечном счете оно будет того стоить. Арон наклоняется и шепчет мне на ухо, зная, как я полагаю, о слугах, застывших у двери.