Первая половина бала проходит в сверкании красок и света. Я больше раза танцевала с Ароном, с Одеттой и с Ниссой Свифтинг, она вернулась из замка Сенаида и уже не носит траурный черный. Я танцую вольту с Люсьеном, наслаждаясь каждым взлетом в воздух, каждым мгновением, когда его руки крепко обнимают меня за талию. И потом церемониймейстер называет следующий танец – квадру, танец для четырех человек. Арон трогает меня за плечо. – Может, присоединимся к Верону и Валентину? Тэйн Фенианский и его сын, Грейлинг Рен, направляются в нашу сторону, так что я быстро соглашаюсь. Я не очень хорошо знаю квадру; первые несколько минут мне приходится концентрироваться на относительно сложной последовательности шагов, прыжков и поворотов. Но по мере того, как я обретаю уверенность, я переключаю внимание на партнеров по танцу. Я обнаруживаю, что Верон танцует так же, как и сражается: двигаясь так энергично, словно музыка всегда кажется ему слишком медленной. И все же, несмотря на всю свою энергию, он, кажется, не получает удовольствия. Его рот плотно сжат, а на лбу вертикальная морщинка, и взгляд устремлен вниз. Я понимаю, что он слушает разговор Арона и Валентина. – …ты действительно думаешь, что сможешь меня научить? – спрашивает Валентин, когда мы вчетвером подходим к центру нашего квадрата, касаемся друг друга правыми руками и ходим по кругу по часовой стрелке. – Это потребует времени и терпения и от вас, и от лошади, но да, я уверен, что смогу, – Арон улыбается. – Верховая езда дала мне свободу, которую, как я думал, я потерял. Совершенно иной опыт, нежели полет, но я хотел бы поделиться им с вами. Я спрошу хозяина конюшни, если… – я пропускаю конец фразы, когда мы снова расходимся, и мы с Вероном смотрим друг на друга. Мы сжимаем правые ладони вместе и делаем шаг вперед, слегка поворачиваясь и кружась достаточно близко, чтобы я могла прошептать: – В чем дело, милорд? Верон удивленно смотрит на меня. – Ваше Величество? – Вы выглядите разочарованным. Слабый румянец окрашивает его щеки. – В Селонии мужчины не танцуют вместе. – Но мы же не в Селонии. – Я в курсе. Но ведь это правда, не так ли… Он замолкает, когда танец возвращает нас в строй вместе с Ароном и Валентином. Арон смеется, его глаза сверкают. – Значит, вы научились строить лодку и технически умеете плавать, но никогда не были на воде? Валентин тоже смеется, хотя, кажется, смеется над собой. – Наш отец… – он замолкает, когда мы вчетвером кланяемся друг другу и меняем направление. – Наш отец категорически не одобрял дворян, ведущих себя как бескрылые, что… Мы снова разделяемся на пары. Верон сжимает мою руку чуть крепче, чем кажется необходимым. – Это правда, не так ли, – бормочет он, – что ваши законы о браке допускают вещи, которые не разрешены в других странах? – Наши брачные законы допускают, что люди не любят по правилам и предписаниям. Люди могут свободно вступать в брак с тем, с кем пожелают. Кроме меня, конечно. Я мельком замечаю Люсьена в другом конце зала и решаю, что не хочу, чтобы этот спор с Вероном испортил мне вечер. В любом случае, квадра заканчивается. Вернувшись на исходные позиции, мы вчетвером отвешиваем друг другу последний поклон. Музыка замирает. – Пойдемте, лорд Верон. Сегодня я не буду с вами ссориться. Вместо этого позвольте мне познакомить вас с одним соланумским обычаем, который, я полагаю, вам понравится: пирог с пылающим сахаром. Арон и Валентин, продолжая болтать, уже направились к длинной галерке, где были расставлены закуски. Верон колеблется, глядя им вслед, но лишь на мгновение. – Конечно, – он улыбается и предлагает мне руку. – Это большая честь для меня. Когда я просыпаюсь поздно утром, мое горло болит от многочасового громкого разговора. Тем не менее я улыбаюсь, когда вытягиваю руки и ноги, занимая как можно больше места в своей удобной, пахнущей лавандой кровати. Люсьен танцевал со мной предпоследний танец. Он воспользовался случаем, чтобы сказать мне, что слышал, что я ищу нового клерка, и что он хотел бы иметь возможность подать заявку на эту должность, если она еще свободна. Я чувствую, что мы на пороге возвращения к нашим прежним отношениям, к тому короткому, но прекрасному моменту после того, как перестали понимать друг друга и до того, как Зигфрид и Таллис все испортили. Я все еще думаю о Люсьене – каким красивым он был прошлой ночью, о тепле его взгляда, когда наши глаза встречались, – когда Фрис и Летия входят в мою спальню с завтраком, они рассказывают, что кузина Фрис ждет в моей приемной. Она немного похожа на Фрис: те же волнистые каштановые волосы, тот же слегка вздернутый нос, хотя она изящна и хороша там, где у моей служанки сильные и резкие черты. Фрис представляет ее. – Это Аккрис, Ваше Величество. Моя первая кузина, двоюродная с отцовской стороны. Аккрис встает со стула, и я понимаю, что она на позднем сроке беременности. – Пожалуйста, сидите на месте. Хотите воды или горячего отвара? Она качает головой, глядя на Фрис. – Тебе не нужно беспокоиться, Аккрис. Просто передай Ее Величеству то, что сказала мне. Об отце ребенка. Аккрис ерзает на стуле, положив одну руку на свой раздутый живот. – Его зовут Прайден. Я думала, что он родом из Фарна, потому что он был такой хороший и красивый и носил меч. Хотя он не был похож на торговцев. Даже богатые боятся – боятся дворян, боятся стражников. Но Прайден, похоже, никого не боялся, – в ее голосе слышится та же интонация, что и у людей, с которыми я столкнулась в Нижнем Фарне прошлым летом. Она вздыхает. – Но он был не из Верхнего Фарна, потому что, если бы он был оттуда, мой отец бы уже нашел его. Он сказал мне, что приехал из места под названием Гален и навещал кого-то в Цитадели. – И он сказал вам, где находится это место? – Фениан, сказал он. Сказал, что это пятый Безгроший остров. – Пятый? Вы точно уверены? Она кивает, и я подхожу к атласу, стоящему на подставке в углу комнаты, и открываю страницу с изображением доминиона Фениан. – Но здесь всего четыре Безгроших острова. Аккрис выпячивает подбородок. – Пятый, сказал он. И он рассказал мне, что его народ называется Покаянным, потому что он получил особый дар от Творца, что означает, что они не могут быть сожжены ни одним дворянином, – она переводит дыхание и бросает взгляд на Фрис. – При всем уважении к Вашему Величеству, конечно. Я изучаю карту. Есть что-то за Сиадой, четвертым из Безгроших островов, что-то прямо на краю карты. На краю света. Но это не место – это естественный непроницаемый барьер. Пламя погребального костра. Сама мысль о том, что за ним что-то есть, абсурдна. Как и вся история Аккрис. Я барабаню пальцами по толстому пергаменту атласа. – У него была метка… Ее голос выводит меня из задумчивости. – Что за метка? Аккрис запускает руку в сумку, которую носит с собой, и достает листок бумаги. – Я нарисовала его на случай, если Ваше Величество пожелает взглянуть. Он сказал, что все его люди были им помечены. Фрис приносит мне бумагу. Аккрис разрисовала страницу, видимо, вырванную из книги литаний – часто единственной книги, которую можно найти в домах бедняков. Изображение, которое она набросала, – это что-то вроде герба: рука, вытянутая ладонью вверх, с узором из точек над ней. Нарисовано грубо, и я не узнаю этого символа. И все же ее история мне кое-что напоминает… – Он не сказал, кого навещал в Цитадели? – Нет. Хотя говорил он так, словно это был мужчина. Ваше Величество… Я отрываю взгляд от бумаги. – Я не лгу. У меня нет причин лгать, – Аккрис снова вздергивает подбородок. – Моя семья позаботится обо мне и ребенке. Так что мне ничего не нужно. Но Фрис сказала, что это может быть важно. – Благодарю вас, Аккрис, – я снова хмуро смотрю на символ на бумаге. – Надеюсь, Фрис права. – И я тоже, – добавляет Летия, когда они с Фрис провожают Аккрис. – Мне бы хотелось познакомиться с этим Прайденом. Должно быть, это здорово – никогда не бояться… Я запираю эскиз Аккрис в своем столе, стараясь не обращать внимания на тоскливые нотки в голосе Летии. Стараюсь не думать о том, как тяжело ей, должно быть, дружить со мной. Следующие несколько часов я провожу, перебирая книги на полках в надежде найти хоть какие-то доказательства, кроме рассказа Аккрис и рассказов Патера Крэксби, что этот Прайден не просто лжец. Сильные, хорошо вооруженные люди, которым мы, знать, не можем причинить вреда, могут оказаться именно теми союзниками, которые нам нужны. Но бесконечные страницы вызывают головную боль вместо просветления. Либо мой изголодавшийся по сну мозг слишком туп, либо я обманываю себя, потому что хочу, чтобы симпатичный любовник Аккрис говорил правду. В конце концов я выругиваюсь, расправляю затекшие плечи, бросаю книги, разбросанные по ковру, и выхожу на прогулку. Может быть, из-за вчерашнего бала или из-за туманного дождя в саду мало людей. Я бездумно брожу по пустым гравийным дорожкам, пока не заворачиваю за угол и не вижу Валентина, сидящего на той же каменной скамье, где я сидела и разговаривала с Зигфридом в прошлом году. Он плачет. Глава шестая Я колеблюсь. Но он выглядит таким несчастным. – Лорд Валентин? В чем дело? Я могу чем-нибудь помочь? Он вскакивает, смахивая слезы с лица. – Ваше Величество, простите меня. Я… я…