– Таким настоящим, каким ты считаешь все, что касается меня. Кастил не смотрел на меня. Его взгляд опять был устремлен на огонь. Очертания его челюсти казались высеченными из мрамора. – Я честно не имею понятия, что это означает, – призналась я, засунув ноги под одеяло. – Как я буду свободна, если буду замужем? – Я дам тебе развод, если ты так решишь. Я ахнула, не успев сдержаться. Разводы в Солисе – практически неслыханное дело. Для развода нужно явиться ко Двору и подать прошение, которое чаще всего отклоняют. – Разводы обычны в Атлантии? – спросила я. – Нет. Необычно, когда два атлантианца вступают в брак, не любя друг друга. Но если любовь проходит, они могут развестись. Меня зацепило то, что браки без любви у них необычны. Если они случаются так редко, то как он может с такой легкостью вступать в союз с той, кого совершенно очевидно не любит? Ответ прост. Ради брата он пойдет на что угодно. – Значит, этот брак не настоящий. – Я перевела дыхание. – А если я откажусь? Если я скажу «нет»? – Надеюсь, ты этого не сделаешь, особенно после всего, что видела. Но в этом случае ты не станешь посланием для Вознесшихся, и они не будут тебя использовать. Это выход для тебя. – Он провел рукой по волосам. – Не идеальный, но выход. Это… это выход. Пусть ненадежный и извращенный, однако если бы Кастил не пришел за мной, я бы осталась в Масадонии, под вуалью и полная подозрений, но не имеющая ни малейшего понятия обо всех ужасах, происходящих в стране, и о том, какое будущее меня ждет. Кастил не был бедой, которая обернулась благом. Я не знаю, кем он был, но, если бы он не вошел в мою жизнь, меня не ждало бы ничего хорошего. Я вскинула голову. – А если я все равно скажу «нет»? – Поппи, я не буду заставлять тебя выходить замуж. То, к чему я уже принудил тебя… достаточно неприятно, притом что у тебя еще до встречи со мной все отобрали. – Он тяжело вздохнул. – Если ты откажешься, то… не знаю. Придется найти другой способ освободить брата и как-то спрятать тебя, чтобы никто, в том числе мой народ, не могли до тебя добраться. Я удивилась и невольно потянулась к Кастилу чутьем, чтобы прочитать его эмоции в поисках намека на обман или хитрость. На какие-либо признаки того, что ему нельзя верить. Я ощутила печаль, еще более тяжелую, чем раньше, и что-то кислое на вкус, от чего возникло желание отряхнуться. Стыд. Я почувствовала исходящий от него стыд, и он не был запрятан глубоко. Он находился прямо на поверхности. – Тебе… тебе это не по душе, правда? Ситуация, в которой я… в которой мы оказались. На его челюсти опять дернулась мышца, но он ничего не ответил. – Вот почему ты прямо сейчас не тащишь меня в столицу, требуя обмена, – сказала я. – Это было бы быстрее. Это было бы легче… – Не было бы ничего легче, чем отдать тебя им. – Прежде чем он отвернулся, его глаза вспыхнули ярким янтарем. – И прекрати читать мои эмоции. Это бестактно. Я подняла брови. – А заставлять меня пить твою кровь не было бестактно? – Я спасал тебе жизнь, – проворчал он. – А я, быть может, спасаю твою, читая твои эмоции, – выпалила я в ответ и закрыла чутье. Кастил пронзил меня холодным взглядом. – Объясни, пожалуйста, как ты пришла к такому заключению. – Потому что мне стало легче от того, что ты не будешь принуждать меня выходить за тебя замуж. – Тугой узел напряжения в моей груди немного ослаб. – Это не отменяет ложь и все прочее, но, по крайней мере, смягчает мою жажду убийства. – И душераздирающее разочарование. Но об этом я говорить не стала. – Таким образом, я, возможно, не отрежу тебе голову, пока ты спишь. Он изогнул губы. – Но не обещаешь? Я не удостоила его ответом. – Таким образом, ты будешь всем рассказывать, что мы поженимся, и я буду вести себя на людях соответственно? А после свадьбы мы поедем в столицу? Кастил поднял голову и вперил взгляд в стену напротив. – Да, но нам придется быть убедительными. Не просто говорить всему миру, что мы поженимся. Мы должны пожениться, как только прибудем в Атлантию. До того, как я покажу тебя моим родителям. Я похолодела. – Думаешь, разумно жениться прежде, чем ты хотя бы скажешь королю с королевой, что обручен? – Не особенно. На его лице мелькнула мальчишеская ухмылка, которая, наверное, частенько там появлялась, когда он был моложе и собирался натворить нечто такое, что ввергло бы его в неприятности. – Мои родители будут… недовольны. – Недовольны? – Я подавила смешок. – Подозреваю, что это еще мягко сказано. – Вполне возможно. Но мои родители будут откладывать свадьбу, пока не убедятся, что брак настоящий. Мы не можем тратить время на то, чтобы дожидаться их позволения – позволения, в котором я не нуждаюсь. Как я уже сказал, мой народ хочет возмездия. Если родители решат, что это все интрига, затеянная, чтобы вернуть принца, которого они уже оплакали, если они поставят возмездие превыше жизни, они попытаются помешать. Как только ты станешь моей женой, ты будешь в безопасности. – Похоже, твой народ… Я не договорила. Его народ казался варварами, но мой ненамного лучше. Независимо от того, считаю ли я Вознесшихся своим народом или нет, они меня воспитали. Разве не стала бы и я такой же ожесточенной, если бы жила, зная, что Вознесшиеся могут явиться в любой момент и убивать безоговорочно и безнаказанно? Я была бы такой же разъяренной. Я уставилась на его профиль, на строгие линии лица, на тени под глазами, и меня охватила дрожь. Наверное, мы с Кастилом не такие уж и разные. – Я поняла. Он перевел взгляд на меня, слегка расширив глаза. – Что? – Поняла, почему ты это делаешь. Они держат твоего брата, которого захватили, когда он освобождал тебя. – Мои мысли перенеслись к Йену. – Я могу понять, что ты пойдешь на крайние меры, чтобы его вернуть. Он повернулся ко мне. – Правда? Я кивнула. – Я бы поступила так же. Поэтому я могу понять, хотя мне это по-прежнему не нравится. Мне ненавистно то, что я для тебя – не более чем пешка, но тем не менее я могу понять, почему это так. – Поппи, ты для меня не просто пешка. – Не лги, – возразила я, и у меня сжалось сердце. – Ни одному из нас это не делает чести. Он открыл рот и закрыл, похоже, передумав говорить. – Вот почему я понимаю. Ты сделаешь что угодно, чтобы освободить брата, и я сделаю что угодно, чтобы вернуть своего. Я соглашусь на твое предложение, если ты пообещаешь помочь мне добраться до Йена. – Поппи… – Я знаю, кто он теперь, и ты знаешь, что я должна увидеть, чем он стал. Он повернулся ко мне лицом. – И что, если он стал таким же, как и другие? – Одно то, что он Вознесшийся, не означает по умолчанию, что он плохой… Не перебивай. – Я подняла голову, когда он собрался что-то сказать. – Ты говоришь, что они могут, если хотят, контролировать жажду крови. Многие Вознесшиеся плохие, но при этом многие до Вознесения были хорошими людьми и понятия не имели, какова правда. Мой брат… – Я сделала судорожный вдох и расправила плечи. – Я должна сама увидеть, во что он превратился. Вот в чем заключается сделка. Я временно выйду за тебя замуж, чтобы помочь освободить твоего брата, если ты поможешь освободить моего. Наклонив голову, Кастил несколько мгновений изучал меня. Не знаю, что он увидел, но это заставило его кивнуть. – Согласен. – Хорошо, – прошептала я. – Ты не будешь со мной сражаться? Я обдумала этот вопрос. – Перед другими – нет. Да и зачем? Все будут считать, что мы поженимся, и это поможет мне остаться в живых, так почему бы мне с этим не смириться? – рассудила я, слегка нахмурившись. Никогда не думала, что виски обладает такой изумительной способностью прояснять мысли. – Я не стремлюсь к смерти. И у меня нет ни малейшего желания сидеть в клетке или стать мешком крови. Кастил поморщился. Совсем чуть-чуть, но я заметила. – Но наедине ты будешь сражаться со мной зубами и ногтями? – Киеран ведь знает, что ты задумал?