Кастил стоял у выхода. – Ты готова? Я кивнула, чувствуя себя как после битвы с легионом Жаждущих. – Хорошо. Он подождал меня и начал подниматься по ступеням. Мы оба молчали, пока не вышли наружу и не обнаружили, что день давно сменился ночью. Я наблюдала за тем, как он закрывает дверь и кладет на нее ветку. – Почему ты убрал тела со стены? – спросила я. Кастил все еще стоял на коленях. – Это имеет значение? – Да, – прошептала я. Он поднял голову и уставился на залитый лунным светом снег. – Я не лгал, когда говорил, что помогал про́клятым, укушенным Жаждущими, умереть с достоинством. Я так и делал, потому что считал: в смерти должно быть достоинство, даже когда речь идет о тех, кто мне ненавистен. Я забыл об этом, охваченный гневом и… – Он осекся и поднял взгляд на меня. – Ты напомнила мне, что я так считал, когда был Хоуком. Хоуком. – Спасибо, – хрипло сказала я, не вполне понимая, за что благодарю: за то, что он вспомнил, или за то, что показал мне то, чего бы я никогда не захотела, но должна была увидеть. Он наклонил голову, глядя на меня снизу вверх, и встал. – Идем, – тихо сказал он. – Нам многое нужно обсудить, пока не стало слишком поздно. Его предложение, которое не было предложением. Наше будущее. Которого на самом деле нет. Я ничего не говорила, пока мы возвращались в крепость, и не возразила, когда он опять взял меня за руку. Не знаю, почему он это сделал. Вряд ли он боится, что я сбегу. Может, ему просто нравится держать меня за руку. И мне приятно, что меня держат за руку. Последним, кто часто это делал, был Йен, причем только когда рядом никого не было. Но сейчас ощущения совершенно другие. Может, мне так приятно, потому что мыслями я все еще в том зале, точнее, в склепе без единого тела, среди всех тех людей, которые больше никого не возьмут за руку. А может, потому что мой разум все еще пребывает в том мгновении, когда Кастил напомнил, что он отчасти Хоук. Мы молчали всю дорогу до крепости и пока поднимались в комнату. Войдя туда, он подвел меня к камину. Я стояла, впитывая тепло озябшей кожей. – Завтра мы уезжаем? – нарушила я молчание. – Буря слабеет, но придется подождать, пока немного расчистятся дороги. Он смотрел в дребезжащее окно, а на его темных волосах таяли и исчезали снежинки. – Ветер в этом поможет… и, возможно, сдует эту крепость, если не утихнет к утру. Я подумала, что Кастил знает сказку, которую однажды рассказал мне Йен, и громко рассмеялась. Кастил удивленно обернулся. – Прости, – сказала я. – Я просто вспомнила одну историю Йена. О волке, который сдувал домики поросят. Я почему-то решила, что это был вольвен. – Не нужно извиняться. Ты прекрасна, когда молчишь и печальна, но когда смеешься? Тогда ты можешь соперничать с восходом над горами Скотос. Он говорил так искренне, словно в самом деле имел это в виду, но я ничего не понимала. – Почему ты говоришь мне такое? – Потому что это правда. – Правда? – Я усмехнулась и отошла от огня. Ком в горле угрожал меня задушить. – Ты добавишь мое имя на ту стену, когда отдашь Вознесшимся? Я в конце концов умру. Вот это правда. Поэтому не говори такого. – Но это не правда. Нисколько не правда. – Он наконец поймал и удержал мой взгляд. – Вот почему мы должны пожениться. – Почему ты так настаиваешь на браке? – решительно поинтересовалась я. – Он не имеет смысла. – Имеет. Это единственный способ получить то, что я хочу, и убедиться, что ты останешься в живых. И надеяться, что ты проживешь долгую, свободную жизнь. Глава 10 – Что? – повторила я, на сей раз лишь чуть громче шепота. Прожить долгую жизнь? Свободную? Как такое возможно, если он получит то, что хочет, – свободу брата в обмен на мой плен? – Позволишь объяснить, какой смысл в браке? О доверии я не прошу. – Насчет доверия можешь не беспокоиться. Кастил выпрямился и сжал челюсти. – Я не прошу и о прощении, Пенеллаф. Мне стало не по себе от того, что он назвал меня официальным именем. Сердце заколотилось, и все горькие слова, что я собиралась произнести, замерли на губах. – Знаю: то, что я с тобой сделал, нельзя забыть, – продолжал он. – Все, о чем я прошу, это выслушать меня. И, надеюсь, мы придем к согласию. Я заставила себя кивнуть. Потребность понять то, что он предлагает, с лихвой перевесила желание с ним спорить. – Я… я выслушаю. Он слегка расширил глаза, словно ожидал протестов, затем его лоб разгладился. – Помнишь, как я уезжал поговорить с отцом? Конечно, помнишь. Именно тогда за тобой пришел Джерико. – Он стиснул зубы. – Отец не смог приехать: дома возникли проблемы, которые потребовали его присутствия. Он прислал вместо себя Аластира. – Проблемы с вольвенами и нехваткой земли? – предположила я. Он кивнул. – Не сейчас, но скоро из-за нехватки земель мы столкнемся с недостатком пищи и других ресурсов. Я была немного удивлена тем, что Кастил ответил на вопрос. – Когда Аластир говорил с Киераном, у меня сложилось впечатление, будто жители Нового Пристанища скоро отправятся в Атлантию. – Так и есть. – Потому что ты захватил меня и Вознесшиеся явятся сюда с поисками. Он посмотрел на меня. – План перебраться в Атлантию существовал еще до того, как я тебя захватил. Своими действиями я ускорил сроки, и проблему дефицита земель не успели решить. Я обдумала этот вопрос. – Значит, недостаток ресурсов будет только нарастать? – Да, но мы еще не подошли к критической точке, – ответил Кастил. – Пока что. Некоторые предлагают занять более агрессивную позицию в вопросе сокращения дефицита. Среди сторонников такой точки зрения много как вольвенов, так и атлантианцев. Страсти накаляются, из-за этого моему отцу пришлось остаться. Он встал и, подойдя к маленькому столику под окном, взял стеклянный графин с янтарной жидкостью – полагаю, это какой-то алкоголь. – Хочешь выпить? Насколько я помню, вы с Тони любили тайком выпить виски. Тони. Мне так сильно захотелось ее увидеть, убедиться, что с ней все хорошо. Но если бы она оказалась здесь… Я на миг прикрыла глаза, надеясь, что Тони в безопасности. Более чем когда-либо я рада, что ее здесь нет. Ее могла бы ждать та же участь, что Филлипса и остальных гвардейцев.