– Мистер Лоф. Я как раз о вас думал, – медленно произносит он. По его лицу видно, что он не рад моему появлению, и явно его мысли обо мне очень отличаются от мыслей Марджори. – Тогда я удачно появился, – хмыкая, замечаю я и останавливаюсь около стола. – Итак, мистер Лоф, с каким вы ко мне вопросом? – Мужчина отклоняется на стуле, как бы невзначай закрывая документы папкой. – С очень личным. Дело в том, что вы в курсе причин моего появления в университете. Правдивых причин, а также моего истинного финансового положения. Мистер Райз стал моим попечителем на время обучения взамен на оказание помощи его дочери. Сейчас создалась очень сложная ситуация, и я понимаю, что моя просьба может показаться вам некорректной, но это моя работа. Мне необходимо собрать все данные, начиная с дня, когда в сети появились фотографии Миры с неким парнем в Женеве… – Неужели, не узнали себя? – Едко перебивает меня. – А это был не я. Вы же в курсе, что «Фотошоп» сейчас доступен каждому, и с его помощью можно сотворить любые фотографии, верно? Так вот это и случилось. Мисс Райз как раз пыталась разобраться в этой проблеме, когда произошёл инцидент с Флоренс Делон. Мистер Райз просил меня найти любые факты, подтверждающие то, что Мира непричастна к этому делу, и её просто подставили. Но, чтобы это получилось, мне нужны данные с видеокамер по всему периметру университета. Я знаю, что с вашей помощью это можно легко устроить. Подобное возможно сделать за небольшую плату, в моём же случае, мистер Райз готов сделать щедрое пожертвование, если вы пойдёте на уступки, – замолкая, внутри хвалю себя за то, что мне удалось сказать всё настойчиво, но жёстко и в то же время льстиво. Мистер Леду потирает подбородок, обдумывая мои слова. Чёрт, снова слабость даёт о себе знать. Коленки начинают дрожать, а по спине скатывается пот. – Очень интересная просьба, мистер Лоф. Конечно, мы делаем всё, чтобы помочь мисс Райз в этой щепетильной ситуации, и мне бы не хотелось заставлять отца нашей блестящей ученицы отрываться от дел и вылетать сюда, но, к сожалению, удовлетворить ваше прошение, мистер Лоф, я не могу. Да он издевается, ещё и улыбаясь так скользко. Денег мало предложил, что ли? – Я бы хотел знать причину, мистер Леду, ведь я тоже желаю помочь Мире и прекратить нападки на девушек из сестринства, как и разобраться в этом деле. Виновные должны быть наказаны. Я находился на балу, когда всё это произошло. К тому же по записям я смогу заметить то, что, возможно, пропустили ваши люди. Мистер Райз будет крайне недоволен, если я ему передам, что вы отказываетесь помочь мне в этом деле. Он не любит, когда его дочь обвиняют в безобразных проступках, тем более отправляют на оскорбительные исправительные работы. Он достаточно вложил денег в развитие университета, чтобы иметь небольшие послабления в правилах, а я являюсь здесь, скажем так, его представителем, – облокачиваюсь ладонями о стол, пытаясь надавить на этого человека. – Какой энтузиазм и стремление найти виновных, мистер Лоф! Вы восхищаете меня, но не этим, а вашим лицемерием. Что скажет мистер Райз, когда узнает, что именно вы написали заявление в полицию на его дочь и заставили жертву подписать лживые слова? И сейчас вы приходите сюда, требуя от меня материал, который будете использовать против Эмиры Райз. Как вы объясните эти факты, мистер Лоф? – Какая глупость. Я ничего не писал и никого не заставлял. Меня, вообще, там не было в то время, когда всё это происходило. Я был… – Прекратите, мистер Лоф. Сегодня я получил, наконец-то, копию заявления, написанного вашим почерком, там указано ваше имя, и свидетели утверждают, что в госпитале, действительно, находились вы. Как и сама жертва утверждает, что именно вы вынудили её подписать приговор Эмире Райз, упомянув все неприятные моменты, которые происходили до этого инцидента. А также ваша статья на студенческом сайте, обличающая все страхи и тайны мисс Райз, абсолютно точно убедит мистера Райза в том, что вы не только не желаете помочь его дочери, но и, наоборот, стараетесь усугубить положение дел и добиться настоящего тюремного срока для Эмиры Райз. А это будет легко, потому что она сама подтвердила свою причастность к изнасилованию и взяла всю ответственность на себя. По спине пробегает неприятный холодок, отчего сглатываю. Кровь отливает от лица. – Вы говорили с ней? Встречались? Она в порядке? – Тихо спрашиваю его. – Нет, лично с ней я не говорил. К ней никого не допускают, кроме адвокатов и полиции. Она отказывается опровергать обвинения и твердит, что всё сказала мне здесь в день, когда я её отправил в дом престарелых, чтобы спасти, – сухо произносит он. А выглядит как? Как чувствует себя? Ей больно… что я с ней сделал? Она плачет? Она с ума сходит? Столько вопросов в голове, и вряд ли я получу ответ на них. – Но вернёмся к вашей наглости, мистер Лоф. Я требую от вас чистосердечного признания. Зачем вы это делаете? Кто вам платит за то, чтобы дочь Эрнеста Райза села в тюрьму, и у неё были крупные неприятности? – Уже сурово добавляет он. – Мне никто не платит… никто, клянусь вам. В ту ночь я был не в себе, выпил лишнего и не соображал, что делаю. Да, я написал эту статью и удалил её, когда понял, что натворил. И я отвечу за это перед мистером Райзом, объяснив всё, если потребуется. Но я не помню, чтобы писал заявление за Флор. Я не помню, понимаете? И я, действительно, хочу помочь Мире. Всем, чем смогу. Я не знаю… не знаю, что на меня нашло, но эта девушка для меня важна, и я, находясь в здравом уме, ни за что не причинил бы ей боли. Пожалуйста, мистер Леду, позвольте и мне участвовать в этом, – мне неприятно скулить, но другого не остаётся в такой ситуации. Давить на жалость и убеждать, что я многое знаю, и в моих силах найти зацепку во всём этом. – Мистер Лоф… – Умоляю вас, мистер Леду, – подхожу вплотную к столу и облокачиваюсь о него, – позвольте мне увидеть заявление и воскресить в памяти воспоминания. Они могут быть полезны. – Это не компетентно с моей стороны, – отрицательно качает головой. – Чёрт, да рамки компетентности давно уже размылись! Вы позволили этим пираньям жрать друг друга без сожаления, не отслеживая записи на унижающем студентов сайте! Вы сами виноваты, что во вверенном вам заведении процветает жестокость. И это лишь цветочки! И если не доказать, что Эмира Райз ни при чём в этом происшествии, то виновные останутся безнаказанными, и вы подавитесь отравленными ягодами вашей любви к деньгам! Вы должны остановить их! Должны, чёрт побери! Иначе всё будет только хуже и хуже, и дальше произойдёт убийство, которое вы тоже будете покрывать! Соучастником хотите стать? – Кричу я. – Молодой человек, смените тон, – зло шипит мужчина. – Я буду орать и продолжу это делать. Вы же в курсе, как легко управлять толпой идиотов, мне это удалось тогда, удастся и в будущем. Я не прекращу писать лозунги и натравливать их на вас, если вы не покажете мне заявление. Они у меня в кулаке, что я им скажу, то они и сделают. Они не посещают занятий. Они вышли из-под вашего контроля и перешли под мой. Я предлагаю обмен: вы дадите мне прочесть заявление, а я успокою их и заставлю подчиняться вам, – твёрдо говорю я. Конечно, понимаю, что после такого меня просто могут выбросить отсюда. Но или всё, или ничего. Я должен понять, кто мной играет, и кто в ту ночь, когда это произошло, подсыпал наркотики. Я обязан искупить свою вину перед Мирой хотя бы так. – Хорошо, – после нескольких минут тяжёлой и мрачной паузы кивает мне Мистер Леду. – Вы остановите их и заставите удалить эти безобразные фотографии мисс Райз. Это усугубляет её положение. – Согласен. Я найду тех, кто это выставил. Директор перебирает документы на столе и протягивает мне лист бумаги. Хватаю и пробегаюсь по нему взглядом. Это прикол, что ли? Такого чудовищного заявления я в жизни не видел, а видел я многое. Здесь ложь. И её достаточно, чтобы засадить Миру на десять лет, как минимум. Моё имя тоже есть, как и подпись. Дата. Время. Начало первого. – И что вспомнили? – Ехидно поддевает меня. – Ничего, потому что это не мой подчерк, и я был в это время в доме сестринства, – поднимаю на него голову. – К тому же это писала не Флор, у неё другой стиль и более крупные буквы, у меня же почерк рваный. Его пытались скопировать, но неудачно. Меня подставили, как и Миру. Они хотели, чтобы я воевал против неё, и я это сделал из-за того, что, как мне тогда казалось, увидел. И я уверен, что в госпитале есть камеры слежения, которые должны были засечь момент, когда я ушёл, – шепчу, вновь рассматривая слова, уже прыгающие перед глазами. – Верно, камеры есть, и на них видно, что вы вернулись, скрывая лицо капюшоном… – Но и здесь есть камеры, на них видно, кто выходит, а кто заходит на территорию университета. Они и докажут, что я поехал в город после того, как это заявление было подписано. Проверьте, – откладываю лист на стол. – Дело в том, что записи, сделанные у главных ворот той ночью, повреждены. Их нельзя восстановить и что-то отследить по ним, – тяжело вздыхает мистер Леду. – И это ещё раз говорит о том, что всё было спланировано, понимаете? Буквально всё, до каждого нашего шага. Кто-то руководит теми, кто это сделал. И он продолжит это делать, пока не уничтожит Миру. Она была права. За ней охотятся. Только за ней. – Но мисс Делон утверждает, что вы были с ней, – напоминает он. Вот это меня и пугает. Выходит, Флор врёт. И бывает такое чувство, что ты не хочешь верить правде, а она уже известна тебе. Ты открещиваешься от неё, бежишь, не можешь позволить себе признать, что ошибся в самом начале и был полным идиотом. – Был, но больше нет. Больше нет… – И мы можем узнать прямо сейчас, говорите вы правду или же нет. Я не додумался проверить схожесть почерка, – перебивая меня, мужчина поднимается и обходит меня. Господи, получается, что Флор с ними. – А медицинское заключение, оно подтверждает слова заявления? – Интересуюсь я, пока директор пробегается по стеллажу с папками. – Да, но предполагаю, что это фальсификация данных, потому что с тем диагнозом, который был мне передан, невозможно выписаться из больницы уже через четыре дня после происшествия. Как минимум необходимо пройти лечение, да и восстановительный процесс занимает не меньше двух недель. – То есть вы считаете, что её диагноз сфальсифицирован? – Уточняю я. – К сожалению, я не могу ответить утвердительно, как и отрицательно. Это дело не только о насилии и жестоком избиении, это недопонимание двух семей, – кивает он, возвращаясь на место и открывая папку с моим делом. – К слову, вы выступаете основным свидетелем, и в вашем случае я бы отказался от своих показаний, упомянув, что вы были под действием алкоголя. Конечно, если, действительно, хотите помочь Эмире Райз, – мистер Леду подхватывает ксерокопию какого-то документа и прикладывает его к моему заявлению, составленному в свободной форме и написанному от руки, ещё в начале года. – Если бы так просто было отказаться и от поступков, – шепчу я себе под нос, ожидая вердикта. Он сравнивает мой почерк. Но я абсолютно точно уверен, что это не я писал. Свой стиль я узнаю, и он не так хорош, как у тех, кто обучается письму с пелёнок. – Что ж, вы правы, мистер Лоф. Вас подставили, но довольно хорошо это исполнили. Я могу отдать документ на экспертизу, и она подтвердит отличие почерков, тем самым поставив под сомнение слова и показания мисс Делон, – произносит он. – И это значит, что вы готовы посодействовать мне? Готовы позволить просмотреть записи? – Так уж и быть, я сделаю небольшое послабление для мистера Райза, ввиду моего уважительного отношения к нему. Сегодня после рабочего дня, около девяти часов вечера я буду ждать вас здесь. Но вряд ли вам удастся что-то найти, лучше искать среди тех, кого вы настроили против Эмиры Райз. – Хорошо… хорошо, да, я буду искать. Обещаю вам. Спасибо, спасибо за возможность. Я сделаю всё, чтобы вытащить её, – быстро киваю я. – Вы ещё здесь? – Мистер Леду недовольно поднимает на меня голову, а я натягиваю улыбку и двигаюсь спиной к двери. Выскакиваю из кабинета и пролетаю мимо Марджори, не обращая внимания на её желание заговорить со мной. Теперь я должен понять, какого чёрта Флор подставила меня? Почему она обманывает их в том, что я был с ней, когда это неправда? Запугана матерью? Отчего-то я больше в это не верю. Чёрт, так неприятно и даже противно осознавать, что Мира верно оценила ситуацию, и её слова были самыми точными. Я не прислушался, противился, искал подвох. И не в той. Орать хочется от боли и раскаяния! Орать и рвать кожу на груди, волосы на голове, чтобы всё болело ещё сильнее из-за нарастающей паники от совершённой ошибки… мать вашу, какой я мудак. Глава 5 Рафаэль Вытираю пот со лба и снова копаюсь в вещах Миры, чтобы найти её ноутбук. Я не знаю точно, есть ли там что-то, что могло бы мне помочь докопаться до истины, но, вероятно, есть нечто ценное. Мира не дура, это я уже давно понял. И она хранит же где-то данные на всех, как и компромат. И я должен его откопать, чтобы сложить всё в единую картину, пока Эрнест не прилетел сюда сам. Если он узнает о том, что я натворил, то отомстит мне. И даже это меня не пугает, если честно, я больше волнуюсь за то, как сейчас себя чувствует Мира. По мере ослабления наркотика в моей крови и ломки, которую я испытывал, ко мне приходит понимание того ужаса, который я натворил. Это даже не ужас. Подобное невозможно описать словами. Остаётся только ненавидеть себя с огромной силой и страхом, что это лишь начало моего раскаяния. Звук шагов по лестнице доносится до меня, и я замираю, а затем тихо закрываю за собой тумбочку и поднимаюсь с пола. За целый день я никого не встретил в доме. Девушки, видимо, опасаясь нового нападения на их место жительства, скрываются где-то у парней или же проводят время где-то ещё. Белча и Сиен я тоже не видел. С одной стороны, мне бы следовало позвонить другу, объяснить всё, рассказать и попросить помощи, но мне стыдно. А с другой стороны, сейчас я в каждом из них вижу своего врага. Ведь Белч знал о том, что я чувствую к Мире, и был в курсе всех наших недомолвок, страхов и близости. Возможно, это всё неправда, и я снова выдумал себе врагов, но лучше быть одному. Я заварил эту кашу и должен всё исправить. Кто-то останавливается рядом с комнатой, а я закрываю спальню Миры и медленно приближаюсь к двери. Едва дохожу до неё, как раздаётся стук, и без разрешения ручка опускается, являя передо мной самого неподходящего посетителя во всём мире. – Оливер, – прочищая горло, бегло осматриваю парня, с меня ростом и одетого в спортивную форму с эмблемой университета. – О, ты здесь. Это хорошо, ты мне и нужен, – кивая, закрывает дверь. – Слушай, мне не нужны проблемы. У меня их и так достаточно, так что свали отсюда, а? – У тебя будет их намного больше, если я отсюда свалю, – ехидно замечает он. – Твои запугивания на меня не действуют. Неужели, последняя драка не объяснила, как я отношусь к тебе? – Прищуриваясь, делаю шаг к нему, демонстрируя уверенность, хотя её очень мало на самом деле. Я сейчас не в самой выгодной форме, и один его удар может отправить меня в нокаут, поэтому, действительно, необходимо выпроводить его отсюда по-хорошему. – Поверь, мои чувства к тебе взаимны, Лоф. Но я пришёл не для того, чтобы меряться силой, а поговорить, как нормальные люди, – фыркая, Оливер проходит мимо меня и направляется к дивану. – Вау, да ты научился говорить. На курсы записался, или же злоупотребление алкоголем на тебя действует так? – Едко поддеваю его, а он не реагирует, лишь приподнимает уголок губ и разваливается на нашем диване. Урод. Ведь и он мог участвовать во всём этом дерьме, которое заставило меня изнасиловать и избить Миру. – Ты должен всё прекратить, Лоф. Они просто взбесились, и старшие требуют от меня немедленного решения проблемы. А проблема – это ты. Мне плевать на то, какие между нами отношения, я пришёл просить тебя остановить их и оборвать нападки на Миру, Сиен и других девочек. Это наша работа здесь, понимаешь? К тому же это не Мира отдала приказ изнасиловать ту дурочку, – видно, как ему сложно сейчас говорить со мной спокойным и ровным тоном, а кулаки-то сжимает.