Наследник взмахнул рукой, прерывая. – Я почти уверен, что твой отец здесь ни при чем! – рявкнул он раздраженно. На меня словно обрушилась неподъемная тяжесть, несколько секунд я не могла вздохнуть. Закружилась голова, затошнило, и я сильно сжала зубы, прокусывая до крови губу, сдерживая приступ рвоты. Мой отец… ни при чем? Кожа покрылась мурашками, подбородок задрожал, глазам стало горячо. Ни при чем? А как же казнь? Лишение дворянства, земель, богатства? Позор, унижение, заклеймение? Как же смерть мамы? Моя исковерканная жизнь? Вечные ночные кошмары? Тоже ни при чем? Видя мое состояние, Эдвард побледнел, протянул через стол руку и накрыл мою ладонь. – Прости, прости меня, – зашептал он искренне, – надо было не так сказать. По-другому. Я ничего не могла ответить, глотала и глотала комок, стоящий в горле, и никак не могла проглотить. Было больно. Дышать, сидеть, даже смотреть на своего друга, который только сейчас, спустя полгода нашей душевной близости смог мне сказать, что мой отец невиновен. Обидно и горько, но я не имею права дуться. Может быть, у него были причины? – Мне было двенадцать лет, Ромул погиб, – быстро начал говорить принц, словно стараясь успеть до того, как я сорвусь, – я не слишком хорошо знал старшего брата, у нас огромная разница в возрасте. Мать уехала в Толебу сразу после его смерти и больше не появлялась во дворце. Я слушала принца, но многое, о чем он говорил, пролетало мимо ушей. Я могла думать лишь об одном – мой отец невиновен, его осудили несправедливо. – И если раньше, когда Ромул был жив у меня еще была призрачная свобода, то после его смерти ее не стало вовсе. Меня не выпускали из комнат, все передвижение по дворцу ограничивалось детским крылом и конюшней. И знаешь, – Эдвард склонился над столом, и я вблизи увидела его молодые, но такие старые глаза, – за все время, пока я жил во дворце, я ни разу не встречался с отцом лицом к лицу. Я рассеяно смотрела на его высочество, постепенно успокаиваясь. Наверное, в глубине души я всегда знала, что мой отец невиновен. Жаль, что так сложилась жизнь, что мне выпало столько трудностей. Но я-то жива, а вот мои родители… Я слушала принца, а сама мысленно давала клятву рано или поздно разобраться во всем, и найти того, кто оболгал моего папу и лишил нас всего. – Иногда я даже думаю, что моего отца уже нет в живых, – на этих словах принца я пришла в себя и пораженно вскинула голову. – Этого не может быть, – пробормотала я тихо, – балы, приемы, дипломатические делегации… Я же сама недавно видела фотографию короля в газете. Была какая-то официальная встреча с посольством Восточной Затопи. Наследник пожал плечами. – Мне кажется, вместо него выступает двойник, – ответил со вздохом. – У него и раньше они были, мама рассказывала, что отец частенько ленился сидеть на нудных официальных собраниях и посылал вместо себя замену. А вот на интересные мероприятия ходил сам. И с сыновьями общался сам. А сейчас он ни разу не пригласил меня к себе, я ни разу не разговаривал с ним один на один, а когда приезжаю на каникулы, живу во дворце в гостевом крыле. Я с ужасом смотрела на Эдварда, понимая, что то, что я сейчас услышала является не то, что королевской тайной, это бомба. Смертельно опасная информация, способная уничтожить и его, и меня заодно. Я быстро огляделась. В столовой вокруг нас была пустота, никто не садился рядом, лишь телохранители стояли истуканами, безучастными ко всему. – Зато много раз видел верховного судью, – не умолкал наследник. Вот здесь я его пожалела ото всей души, не хотела бы я видеть Велира Хорна ни одной лишней секунды. – Он распоряжается во дворце, как в своей вотчине, – с горечью продолжал говорить он. У него словно открылся внутренний шлюз, и он не мог остановиться. С такой прямотой я сталкивалась впервые. Сама я рассказывала о своей жизни у Марты, о том, что пережила, когда нас вышвырнули из нашего замка, но он… Подобной откровенности между нами еще не было. – Ему подчиняются все слуги дворца, охранники, гвардия, – я мимо воли покосилась на замерших телохранителей, – иногда у меня мелькает мысль, может быть, он и есть настоящий король. Мурашки побежали у меня по спине. – Подозреваю, что именно он отдал приказ об убийстве моего брата. Как-то Хорн припугнул тем, что если я его ослушаюсь, то меня ждет то же самое. А с Ромулом у судьи были отвратительные отношения. Даже я помню, как они орали друг на друга. Я пораженно уставилась на Эдварда. Угрожать наследнику престола? Да кто он такой, этот верховный судья?! Неудивительно, почему меня инстинктивно бросает в дрожь от одного его вида. Моя неприязнь на подсознательном уровне. – А почему обвинили моего отца ты тоже не знаешь? Его высочество с сожалением развел руками. Значит, придется выяснять самой. – Запугивание – вот его стратегия, – сделала вывод я, – меня он тоже хотел сегодня запугать. Эдвард поднял глаза, и я увидела в них невысказанный вопрос. – Да, – ответила сразу же, грустно улыбнувшись, – ему это удалось. Мы замолчали, думая каждый о своем. Я невольно вспомнила сегодняшнюю встречу с Велиром Хорном. А ведь Торус меня спас. Осознанно он это сделал или получилось спонтанно, но я благодарна ему, иначе даже не представляю, чем наш разговор мог закончиться. Ах да, он же согласился на помолвку, то-то я не видела сегодня в столовой ни его, ни Оттаны. Совет им да любовь, как говорится. Они будут прекрасной парой. За окном стемнело. Мы опять остались в столовой одни. Я не хотела уходить, страшная тайна связала нас накрепко, сплавила вместе воедино. – Пока судья не трогает меня, – насмешливо произнес наследник, – делает вид, что заботится обо мне. Кроме той первой угрозы, Велир больше никогда грубо со мной не разговаривал. Не знаю, зачем я ему, но пока нужен. – Если действительно твой отец умер, и страной правит верховный судья, то именно ты сейчас настоящий король, – выдохнула я пораженно, округляя глаза, и добавила благоговейно, склонив голову, – ваше величество. – Давай без титулов, это только мое предположение, – отмахнулся Эдвард. – Очень реалистическое, надо сказать, – ответила я, усиленно размышляя, – оно многое объясняет. Например, почему казнили моего отца и убили Ромула. Они могли что-то случайно узнать. Например, о том, что страной правит Хорн вместо короля. Но ведь есть тьма других людей, которые хорошо знают короля. Четыре магических семейства, близкие друзья, та же королева, личная гвардия. Уж они бы всполошились за пять лет? Голова пухла от предположений. Я не могла больше ни о чем думать, кроме этого. – Единственное, что меня тревожит, это то, как Велир на тебя смотрит, – произнес Эдвард хмуро. – И как же? – мне вдруг стало любопытно, что он видит. – Как на добычу, – ответил он, – и я боюсь оставлять тебя одну. Здесь, в школе, ты хоть под призрачной, но защитой. – Я должна научиться защищать себя сама, – произнесла твердо, – я не смогу вечно, и ты не сможешь вечно быть со мной. Эдвард хотел что-то сказать, но передумал, только смущенно улыбнулся. – Ладно, – он встал и протянул руку, – тогда до следующего семестра? Я вложила свою ладонь в его и крепко пожала: – До встречи, ваше высочество. Принц вдруг стремительно поднес мою руку к губам и поцеловал внешнюю сторону. Потом отпустил и виновато произнес, пожав плечами: – Нас же считают парой. Я проводила глазами спину уходящего наследника. По обе стороны шли телохранители, только сейчас они показались не охранниками, а конвоирами. Мне вдруг стало его безумно жаль. Да. Жизнь у него еще хуже, чем у меня. По крайней мере, у меня есть свобода, или ее видимость, у него нет и видимости. Вечером я взяла лист бумаги и набросала аргументы за и против теории Эдварда. Так, как нас учил систематизировать информацию на логике профессор Лейбник. Плюсов было больше. Это и казнь отца, и убийство наследника престола, и в будущем, возможно, убийство Эдварда, если Велир всерьез задумал стать королем. Возможно, он просто ищет подходящего случая вхождения на престол? Это и то, что принцу не разрешают близко встречаться с отцом. И полная безнаказанность Велира Хорна. Он ведет себя так, словно он правитель королевства, даже позволяет себе прямо угрожать Эдварду. Минусов было немного, но они были. Во-первых, я не понимала, как судья мог арестовать моего отца. Вот просто так взял и арестовал? Род Креев был очень богатым и могущественным. По одному желанию даже верховный судья не смог бы свалить эту глыбу. Мой отец был не простым смертным. Он был близким другом короля, он был дружен со всеми магическими семействами королевства. Значит, Велиру должны были помогать. И помогать могущественные семьи. Но кто? Еще одна неизвестная переменная? В конце списка я сделала приписку жирным шрифтом – нужно узнать, кто получил все наше огромное богатство. Не думаю, что земли, рудники, замки и корабли ушли в казну. В конце концов, я взяла листок, поднесла к свече, и задумчиво глядела, как он сгорает в пламени. *** Поселилась я в той же таверне, что и жила в прошлом году. Ее владелец, герр Факур, друг Кассана, был темной личностью, не слишком законопослушной. Иногда до меня доносились истошные крики и странный грохот с нижних этажей. Часто вечерами видела из окна, как к главному входу подъезжают роскошные кареты, вычурные паромобили. Внизу, в подвалах, проводились бои без правил и велись азартные игры. Но я не боялась, у меня был отдельный вход и дружеское расположение Кассана. Я была неприкосновенна. Свадьба прошла интересно и весело. Была приглашена огромная толпа народу, мне показалось, что собрался весь порт вместе с матросами и рыбаками. Столы с едой и напитками стояли вдоль всей улицы с двух сторон. Кузницу закрыли на неделю. Я была главным развлечением. Мой чайник вызвал восторг, гости просили показать еще что-нибудь интересное. Я делала на заказ маленькие чайники, дублировала ложечки и тарелочки, гнула подковы. И хотя я не любила чрезмерное внимание, но после небольшого количества вина, заставленного выпить за молодых, оно мне начало даже нравиться. После свадьбы Кассан с Виоликой уехали в небольшое свадебное путешествие, оставив кузницу на меня. Я впервые ощутила на своих плечах груз ответственности. Конечно, ничего серьезного делать я не собиралась, Кассан и вовсе запретил мне работать, только попросил приглядывать за домом. Я же каждое утро с рассветом открывала кузницу и принимала посетителей. Кому нужно было починить колесо, кому продать гвозди, кому очистить от ржавчины косилку. Работы хватало. Иногда, после трудного дня, чумазая, как кочегар, с обломанными ногтями, в платье с подпалинами, я смеялась сама над собой. Вот бы сейчас увидела меня красавица мама, тщательно следившая за моим гардеробом, прической и украшениями. Говорившая, что у истинной леди всегда должны быть ухоженные руки, идеальная прическа и безукоризненная внешность. В свободное время я тренировалась. До написания собственных формул мне еще было далеко, а вот готовые я освоила идеально. И теперь старалась делать гвозди, тарелки и ножи бесконтактным способом. Такой метод был в разы труднее, чем контактный. *** Однажды, через неделю после отъезда Кассана меня уговорили на большой заказ. Факур привел в кузницу важного гостя, какого-то заморского капитана. Тому срочно было нужно починить якорную цепь. Обещал прилично заплатить. Сначала я отказывалась, но потом, подумав, согласилась. Мне привезли гору металлических заготовок, и я целый день занималась этаким рукодельем – сгибала и переплетала толстые прутья. К вечеру не чувствовала ни рук, ни ног. Зато половина кузни была занята огромной змеевидной чугунной гирляндой. – Вот мы и встретились, – звонкий голос Гехарда выдернул меня из усталого отупения. Я обессиленно сидела на скамейке и бездумно разминала ноющие пальцы. После его слов я резво вскочила на ноги. Мой давний недруг стоял в широком проеме кузни, засунув руки в карманы. Закат делал его фигуру похожей на выходца из ада, этакого демона, раскрашенного по контуру в кровавые блики. Выглядел он неплохо. Такой же, как и раньше: наглый, самоуверенный, вызывающий единственное желание – сбежать и спрятаться. Позади него стояли трое хмурых мужчин в темном. – Что тебе нужно? – резко ответила я, отступая назад, в панике оглядывая помещение, выбирая то, что может сойти за оружие.