– Ты видела? – Я… что? – Ты видела, как я упала? Казалось, воздух выходит из комнаты. Дафна повернулась, встретившись взглядом с подругой. – Я была на вечеринке, но нет. Я не видела, как ты упала. Химари рассеянно потянула простыни. – Врачи сказали, что в моем организме обнаружились следы наркотиков. Как будто я смешала водку и панадол или что-то вроде того. – В самом деле? – ответила Дафна и сама впечатлилась своим спокойствием. – На тебя непохоже. – Я тоже не понимаю, – продолжала Химари. – И зачем меня понесло наверх? Это ловушка или Химари действительно не знала? Дафна не посмела открыть правду. Она решила, что ее единственный выход – ответить на вопрос вопросом. – Ты не помнишь? Напряжение, казалось, отпустило тело Химари. – Нет. Так странно. Все остальное я помню: боже, я помню имя и титул каждого человека при дворе. Но дни до падения – чистый лист. Чистый лист. Дафна почувствовала облегчение. Раз Химари не помнит, всего этого будто и не случалось: как Дафна переспала с Итаном, шантаж, ночь падения. А что если Химари только притворяется? Она могла бы так поступить, чтобы подманить Дафну поближе и осуществить какой-нибудь более серьезный план мести. – Неудивительно, что ты помнишь всех придворных, – осторожно сказала Дафна. – Мы с тобой неделями зубрили имена пэров перед нашим первым королевским приемом. Химари улыбнулась. По крайней мере Дафне улыбка показалась искренней. – До сих пор не могу поверить, что мы даже карточки специально делали. Какие мы были дурочки. Тогда ни одна из них не играла никакой роли в придворной иерархии. Родители Химари владели графством, поэтому занимали более высокое положение, чем родители Дафны – как баронет и леди во втором поколении. Но титул наследовал старший брат Химари, а Дафне, даже как единственному ребенку, такое не грозило. Обе девушки были никем, и каждая отчаянно хотела кем-то стать. Это и привлекло их друг к другу – общее стремление подняться. В то время Дафна не понимала, чем способно обернуться такое желание, насколько опасным оно может сделать человека. – Раз ты не помнишь падение, – спросила она, – тогда что ты помнишь? – Последнее – наш экзамен по французскому! Когда я очнулась, моей первой мыслью было, что сегодня у меня математика и мне нужно обязательно взять с собой калькулятор. Дафна прислушивалась, ища в словах Химари намек на сомнение или ложь, но ничего не уловила. – Наш экзамен по французскому? Он был как минимум за неделю до выпускного вечера. – И перед днем рождения подруги, когда Дафна переспала с Итаном и Химари застала их в постели. Прежде чем Химари пригрозила раскрыть секрет, Дафна решила нанести первый удар, и все вышло из-под контроля. – Могло быть и хуже. Я могла потерять месяцы вместо дней, – отметила Химари. – Хотя, наверное, я и потеряла месяцы, учитывая, что проспала год своей жизни. – Мне очень жаль, – ответила Дафна, больше нечего было сказать. – Знаешь, я не поверила своим родителям. – Химари все еще держала в руках подарочную корзину, возясь с целлофановой оберткой соевой свечи. – Когда я проснулась и узнала сегодняшнюю дату, когда мне сказали, что король умер, я не поверила. Дафна сглотнула. – Многое произошло, пока ты была в больнице. – Знаю, ты скоро выпускаешься! В следующем году мне придется доучиваться одной. – Химари драматично вздохнула, настолько в своем стиле, что Дафна почти улыбнулась. Внезапно она вспомнила себя на первом курсе – до того как стала встречаться с Джефферсоном, ведь после никто не осмелился бы выкинуть что-то подобное, – когда юная Мэри Блайт пустила слух, якобы Дафна делала пластические операции. На носу, груди, везде. Дафна заставила себя не обращать внимания на сплетни. Она знала: чем больше оправдываешься, тем больше людей поверят, что слухи правдивы. Однако Химари завела фальшивый адрес электронной почты и написала Мэри, представившись рекрутером для реалити-шоу знакомств. Она убедила дурочку Блайт записать для прослушивания скандальное видео, которое затем и показала во время школьного собрания. – А что? – воскликнула тогда Химари в ответ на ошеломленный взгляд Дафны. – Никто не имеет права тебя оскорблять. Иногда Химари немного пугала. Не было никого, столь яростно преданного своим друзьям – или столь беспощадного к своим врагам. Еще бы Дафне знать, в какую категорию сейчас попадает. – Так что я упустила? – Химари подтянула ноги под одеялом. – Расскажи обо всем, что произошло за последний год. – Беатрис теперь королева, – начала Дафна, но Химари ее перебила. – Это я знаю! Расскажи мне о себе и Джеффе. Почему все говорят, что вы можете снова сойтись? Когда вы вообще расстались? – Он порвал со мной прошлым летом, – осторожно сказала Дафна. – Некоторое время встречался с Ниной Гонсалес. Подругой Саманты. Глаза Химари расширились, и она рассмеялась. – Той девушкой? Серьезно? На сей раз Дафна не смогла сдержать улыбку. Она и не осознавала, как сильно ей не хватало общения с тем, кому можно довериться. Долгие годы именно с Химари Дафна делилась любыми новостями – хорошими, плохими, теми, что вовсе не имели никакого значения… Но после несчастного случая Дафна вела такие разговоры только в своей голове: задавала Химари вопросы, гадала, как бы подруга могла ответить. И сейчас услышала именно ту реакцию, которую себе представляла, когда думала, что бы Химари сказала о Нине. Подруга выудила из корзины коробку шоколадных трюфелей, сунула один в рот и передала коробку Дафне. – Расскажи мне все, с самого начала. 11 Саманта Саманта медленно шла по коридору. Она провела пальцами по каждому гобелену на своем пути, шаркала по ковру, как делали дети, когда родители тащили их на экскурсию по дворцу. Прямо сейчас принцесса чувствовала себя нашкодившим ребенком, которого вызвали на встречу с лордом Робертом Стэндишем. До сих пор она бывала в офисе Роберта только два раза. Первый – несколько лет назад, когда один папарацци сделал ее печально известную фотографию с задравшейся юбкой. А второй – прошлой весной. Их позвали туда с Джеффом, когда Химари Марико упала с лестницы на их выпускном вечере. Ни один из поводов нельзя было назвать особенно приятным. Лорд-камергер работал на втором этаже, недалеко от кабинета Беатрис, чтобы зорко наблюдать за посетителями королевы и с неумолимостью Цербера охранять ее. Сэм порадовалась, что дверь в комнату сестры была плотно закрыта. За последние пару недель Саманта проделала фантастическую работу, избегая Беатрис, и не собиралась сейчас что-то менять. Она постучала в дверь камергера, неохотно вошла и опустилась на стул. Роберт сидел за своим столом, одетый, как обычно, в костюм угольно-серого цвета. Ничего иного Сэм никогда на камергере не видела. Иногда она ловила себя на мысли, снимал ли он вообще это одеяние, или, может быть, его шкаф был наполнен десятками одинаковых серых брюк и пиджаков. Она закашляла, но Роберт не поднял глаз. Он продолжил печатать, словно желая наказать ее за опоздание. На столе стояла композиция из красных роз, золотых лилейников и голубых дельфиниумов. Патриотично до тошноты. Сэм сорвала один из бутонов и принялась его крутить. Он был ярко-синим, как летнее небо, как глаза Тедди. Сэм раздавила бутон пальцами, а затем уронила на пол. – Вы опоздали на девятнадцать минут, – наконец сказал Роберт. Сэм почему-то рассердило, что он сказал «девятнадцать» вместо «двадцати». Камергер покачал головой и вздохнул. – Ваше Королевское Высочество, я назначил эту встречу, чтобы мы могли обсудить ваши новые обязанности как первого наследника в очереди на трон. – Мне не нужно зубрить все, что проходила Беатрис, – резко возразила Сэм. – Мне ведь никогда на самом деле не править. Это положение – первой в очереди на престол – было самым высоким рангом принцессы. Как только у Беатрис появятся дети, вся семья втянется в игру, тасуясь в иерархии наследования, точно карты в колоде. Чем больше детей будет у королевы, тем дальше отодвинется от трона Сэм.