– Нет, – сказал Ронан. Он сказал это без ноты возражения, без гнева, без тревоги. Просто «нет». Констатировал факт. – Ронан. – Нет. Констатация факта. – Я не для того вытащил тебя из этой дыры, чтобы ты преднамеренно умер. Ганси ответил тем же тоном: – Блу видела мой дух на силовой линии. Я уже знаю, что умру в пределах года. Бритва Оккама подсказывает нам простейший выход: мы соглашаемся, что жертвой буду я. – Блу – что? – спросил Ронан. – И когда же ты собиралась мне об этом сказать? – Никогда, – ответила Блу. Она сказала это без ноты возражения, без гнева, без грусти. Просто «никогда». Констатировала факт. – И не надо на меня так смотреть, – потребовал Ганси. – Я не желаю умирать. Вообще-то мне дико страшно. Но я не вижу других вариантов. И дело в том, что я хочу чего-то добиться, прежде чем умру. Я думал, это будет связано с Глендауэром. Но, очевидно, нет. Значит, с тем же успехом я могу сделать что-нибудь осмысленное. И… достойное короля. Это прозвучало слегка театрально, но ведь и вся ситуация была как в театре. – По-моему, ты путаешь короля с мучеником, – заметил Генри. – Я готов рассмотреть другие варианты, – сказал Ганси. – На самом деле я бы их и предпочел. Блу коротко спросила: – Мы твои маги, так? Да, его маги, его придворные – сподвижники бесполезного короля, который ничего не мог им предложить, кроме биения сердца. Каким же правильным казалось, что он всех их повстречал. И как он был уверен, что их ждет нечто большее, чем даже эта минута. – Да, – ответил Ганси. – Просто… мне кажется, мы все должны в этом участвовать, как в той пещере с костями, – продолжала Блу. – В гробнице ничего не вышло, потому что, для начала, там не было жизни. Ну, или еще чего-то существенного. Не было энергии. Но если бы мы правильно сложили все фрагменты? Ганси сказал: – Я недостаточно хорошо понимаю магию. Ронан произнес: – Пэрриш понимает. – Нет, – возразил Адам. – Сомневаюсь. – Лучше, чем мы, – сказал Ронан. – Дай нам какую-нибудь идею. Адам пожал плечами. Он стоял, сцепив руки с такой силой, что костяшки побелели. – Как вариант… – начал он и замолчал. – Как вариант, ты мог бы умереть, а потом ожить. Если мы при помощи Кабесуотера убьем тебя каким-нибудь способом, который не нанесет вреда телу, тогда он остановит время… типа 6:21. Одна и та же минута будет повторяться снова и снова, так что ты не успеешь… я не знаю… отойти слишком далеко от тела. Умереть окончательно. А потом… – Ганси понимал, что Адам выдумывал это прямо на ходу, сочиняя правдоподобную сказку для Ронана. – Но это должно произойти в Кабесуотере. Я войду в пространство снов, Блу усилит его, и во время очередного скачка времени мы велим твоей душе вернуться в тело, прежде чем ты успеешь по-настоящему умереть. Таким образом, ты исполнишь условие – принесешь себя в жертву и умрешь. Никто не говорит, что ты обязан оставаться мертвым. Повисло долгое молчание. – Да, – сказал Ганси, констатируя факт. – Похоже, ты прав. По-твоему, это достойно короля, Ронан? Не похоже на мученичество, Генри? Оба не то чтобы радовались, но, кажется, были готовы рискнуть – а больше ничего и не требовалось. Иногда достаточно не верить, но хотя бы хотеть верить. – Поехали в Кабесуотер, – сказал Ганси. Они едва успели двинуться к машинам, когда Адам вдруг напал на Ронана. 59 Он далеко не сразу понял, что Адам его убивает. Руки Адама обхватили Ронана за шею, добела вдавив большие пальцы в артерии, так что у того закатились глаза. Перед ними замелькали пятна света: тело пробыло без воздуха всего минуту и уже скучало по нему. Ронан чувствовал биение пульса у себя в глазных яблоках… – Адам? – спросила Блу. Отчасти Ронану всё еще казалось, что это ошибка. Его дыхание оборвалось, когда они оба, спотыкаясь, отступили сквозь сосны, окружавшие поляну для пикников. Остальные двигались вокруг, но Ронан не мог сосредоточиться на том, что они делали. – Отбивайся, – прорычал Адам, тихо, отчаянно, как животное, которое тащат за шкирку. Но в то же самое время, как его голос протестовал, тело влепило Ронана спиной в ствол сосны. – Ударь меня. Оглуши! Демон. Демон завладел его руками. Сердце Ронана напоминало поезд, сходящий с рельсов: каждое биение приближало катастрофу. Он схватил Адама за запястья. Они казались хрупкими, ломкими, холодными. Выбор был – умереть или причинить боль Адаму. То есть, по сути, выбора не было. Адам внезапно выпустил его и рухнул на колени, потом поспешно поднялся. Генри отпрянул, когда Адам прыгнул на него, целясь в лицо – пугающе непривычным движением. Никакой человек не мог драться так, но существо, которое завладело глазами и руками Адама, не было человеком. – Остановите меня! – взмолился Адам. Ганси поймал его за кисть, но Адам с легкостью высвободился. Он запустил пальцы в ухо Ронана, а второй рукой ухватил за челюсть и рванул в другую сторону. Его неподвижный взгляд был устремлен влево – Адам ждал, когда ему наконец помешают. «Остановите меня…» Боль напоминала рваную бумагу. Ронан подумал, как это мучительно, потом позволил себе еще одну порцию боли, и вырвался из хватки Адама. В ту же секунду, воспользовавшись возможностью, Блу метнулась вперед и ухватила Адама за волосы. Адам немедленно развернулся к ней и точным движением, словно полоснув бритвой, вскрыл шов у нее на лице. Блу испуганно выдохнула, когда кровь черной струйкой вновь потекла по веку. Ганси оттащил девушку, прежде чем Адам успел нанести очередной удар. – Просто ударьте меня! – с мукой крикнул тот. – Не позволяйте мне это делать! Казалось бы, что тут сложного? Их было четверо, Адам один. Но никто не хотел причинять боль Адаму Пэрришу, вне зависимости от того, насколько жестоко он себя вел. А демон, управлявший руками Адама, обладал суперспособностью: его не интересовали физические ограничения человека, которому эти руки принадлежали. Его не волновала боль. И сохранность тела – тоже. Поэтому кулак Адама просвистел мимо Ронана и без малейших колебаний врезался в ствол сосны, хотя Адам и охнул. Дыхание повисало в воздухе белыми клубами, напоминая облака пыли. – Он ему руки переломает! – воскликнул Ронан. Блу схватила Адама за запястье. Послышался жуткий щелчок, когда Адам развернулся в противоположную сторону и выхватил нож у нее из отвисшего кармана свитера. Лезвие выскочило. Теперь все взгляды были устремлены только на него. Вращающиеся глаза Адама, которыми управлял демон, сосредоточились на Ронане. Но Адам – настоящий Адам – еще не потерял контроля. Он швырнул свое тело прочь от остальных и ударился о скамейку, потом еще раз, пытаясь выбить у самого себя нож. Однако когда ему удалось прижать собственным телом кулак с ножом, взметнулась вторая рука. Быстрая, как кошачья лапа, она принялась царапать лицо Адама. Немедленно бусинами выступила кровь. Рука принялась рвать сильнее. Она наказывала Адама. – Нет, – сказал Ганси. Он не мог этого вынести и подбежал к Адаму. Как только он начал ловить разбушевавшуюся руку, за ним последовал Генри. Поэтому он оказался рядом, когда Адам занес нож над Ганси, и успел поймать Адама обеими руками за запястье. Налегая всем весом, Генри пытался справиться с его правой рукой. Глаза Адама бешено заметались, прикидывая следующее движение. Следующий ход демона. Адам думал только о своей независимости. После того как он дернул рукой, за которую цеплялся Генри – «Легче, идиот, ты ее сломаешь!» – и врезал кулаком Ганси по зубам – «Всё нормально, Адам, мы знаем, что это не ты!», – Ронан обхватил Адама сзади, прижав ему локти к бокам. И удержал. – Forsan et haec loim miminisse invabit, – сказал он в здоровое ухо Адама, и тот обмяк, тяжело дыша. Руки у него по-прежнему подергивались и напрягались, пытаясь нанести удар. Адам выдохнул: – Ты придурок! – Но Ронан понял, что он на грани слез. – Давайте его свяжем, пока мы не разобрались, в чем дело, – предложила Блу. – Кто-нибудь… о, какая ты умница, спасибо. Девочка-Сирота уже поняла, чем всё это закончится, и принесла длинную красную ленту неизвестного происхождения. Блу взяла ее и втиснулась между Генри и Ганси.