– Я отведу вас в сердце Расщепберга. Тогда вы поймёте, что быть диким не так уж плохо. 50 Арундель Расщепберг оказался больше, чем думал Джаннер. Форт, в котором они укрылись от клыкастых коров, был лишь одним из укреплений, разбросанных вдоль опушки Чёрного леса. За фортом начиналась дорога, ведущая к городу. И это был самый настоящий город, хоть и превратившийся в развалины. Несомненно, выстроили его не расщепки. Над деревьями высились резные арки и колонны. Мощённая плитами дорога шла меж каменных оград, от которых остались лишь обломки, покрытые сухим мхом и весенними побегами. Но чем ближе путники подходили к центру города, тем больше им попадалось нетронутых зданий, стоящих в тени огромных деревьев. Корни, пробившись между булыжниками, крепко обвивали фундаменты, как партнёров в тысячелетнем танце. Джаннер подумал: руины – неподходящее слово. Город не казался погибшим; он словно слился с лесом и выглядел, по мнению Джаннера, гораздо красивее, чем в те времена, когда был населён людьми. Войдя в город, мальчики увидели ещё больше расщепков, которые ходили на двух ногах и разговаривали. Попадались даже дети: они играли, ездили на плечах старших, сидели на крылечках, смеялись. Многие здешние обитатели напоминали Зелёных и Серых Клыков. У некоторых были молочно-белые глаза, как у тех летучих тварей, которых Кальмар описал Джаннеру. Старшина Кэдвик приветственно помахал расщепку, который нёс в двух из пяти рук корзину, полную сочных груш. – У вас есть дети? – спросил Джаннер. – Нет, мальчуган, – ответил Кэдвик. – И быть не может. – А откуда же взялись эти? – спросил Кальмар. – Мы находим их в лесу и приводим сюда. Кто-то должен о них позаботиться – точно так же, как собратья позаботились обо мне, когда много лет назад подобрали меня в Чёрном лесу. – Значит, вы все были узниками замка Трог? – спросил Джаннер. – Да. А до того, как попасть в Трог, мы были людьми. – Вы что-нибудь помните о своей прежней жизни? Кэдвик опустил глаза и понизил голос: – Помню… кое-что. Я был кузнецом. Жил в деревне. Помню целые поля белых цветов и аромат, от которого сжимается сердце. Иногда я вспоминаю и лица – лица, полные радости, – но не знаю, кто это… – он вздохнул, пригибаясь под низкой веткой. – Мы знаем, что лучше не мучить себя воспоминаниями. Вот что такое наша жизнь теперь, – Кэдвик повёл рукой вокруг. – Вот кто мы такие. – Но Эсбен… наш отец – он ведь всё помнил, да? – спросил Кальмар. – Да, и это свело его с ума. Как многие из нас, он несколько лет бродил по лесу, пока не обрёл дом в Расщепберге. Поселившись в том логове, он почти ни с кем не разговаривал и всё время рисовал на стенах. Однажды ночью Эсбен с ужасным рёвом выскочил из своего жилища и покинул Чёрный лес. Просители не сумели его остановить. – А просители – это кто? – спросил Джаннер. – Стражи границы. Их обязанность – не пускать здешних обитателей в Зелёные лощины. Силой тут ничего не поделаешь, поэтому приходится просить. Они же помогают бродячим расщепкам и вернуться в город. – А почему вы не пускаете их в лощины? – Мы знаем, что наши собратья могут причинить зло людям, которые живут за пределами леса. Тогда люди придут сюда, чтобы отомстить расщепкам. Здесь мы обрели покой – и хотим, чтобы так было и впредь. Мы уже достаточно натерпелись от Нага и не желаем новых страданий. Королева оберегает нас. – Королева? – одновременно спросили Джаннер и Кальмар. В то самое мгновение дорога обогнула приземистое каменное здание, с крыши которого смотрел ещё один получеловек-полуконь. Перед путниками высилось величественное древнее строение, увитое цветущим плющом; резная арка вела во внутренний двор. Деревья здесь были вырублены, и двор, залитый солнцем, напоминал каменный остров, поросший лиловыми цветами. – Да. Королева. Я послал ей весть, как только вы пришли, и она согласилась принять вас. Здравствуй, Халибарт, – Кэдвик кивнул одному из стражей, стоящих у входа. – Привет, Джафан, – поздоровался он, повернувшись к другому. Стражи были ростом не ниже Кэдвика и очень походили на него. Оба держали в руках мечи. – Старшина Кэдвик, – ответил Халибарт. – Её величество ждёт тебя. Проходя во двор, Джаннер ощутил на себе внимательные взгляды стражей. Тут же мальчика так окутало благоухание цветов, что у него закружилась голова. Вокруг зеленели самые разные растения; несмотря на холод, кое-где на ветках уже виднелись плоды. Узкие каменные дорожки терялись среди деревьев, с которых свисали гроздья цветов, похожие на спелый виноград. – Моя королева, – с почтением прознёс Кэдвик. – Это Джаннер и Кальмар, сыновья расщепка Эсбена. Сначала Джаннер никого не увидел. Потом в дальнем углу сада, в ветвях дерева, покрытого белыми цветами, что-то шевельнулось. Мальчик приготовился увидеть нечто огромное, высотой с дерево. Ветви продолжали двигаться – а потом, шелестя листвой, устремились к вошедшим. Кальмар и Джаннер наблюдали за ними с благоговейным ужасом. Воздух всколыхнулся, и аромат стал ещё сильнее. Само дерево – изящно изогнутое, с гладкой серой корой – и было королевой. Её большие зелёные глаза напоминали вделанные в древесину драгоценные камни, улыбающийся рот представлял собой трещину в коре. Руками ей служили многочисленные ветви, воздетые к небу, как будто королева воздавала хвалу солнцу, а вместо ног были корни, которые осторожно змеились по земле, ласково касаясь по пути камней и растений. Когда она остановилась в нескольких шагах от вошедших, ноги-корни тут же смешались с травой, как если бы королева так и росла здесь с самого начала. Цветущие ветви осенили мальчиков. Королева взглянула на гостей с такой нежностью, что Джаннер с трудом сдержался, чтобы не подбежать и не обнять её. – Поклонитесь, – сказал Кэдвик, опускаясь на колени. Джаннер и Кальмар последовали его примеру так поспешно, что королева рассмеялась. Этот звук напоминал журчание ручья. Белые ветви затрепетали. Краем глаза Джаннер заметил, что другие цветы и травы тоже задрожали; весь сад склонился к своей королеве, будто ветер отовсюду дул в её сторону. – Добро пожаловать, – произнесла королева таким мелодичным голосом, что у Джаннера перехватило дух. – Я Арундель, королева Расщепберга. Вы действительно дети Эсбена? – Да, госпожа, – дрожащим голосом ответил Джаннер. – Он нашёл вас? – Да. – Как он теперь живёт? – спросила Арундель. Джаннер замолчал. – Он умер, ваше величество, – сказал Кальмар. В саду воцарилась тишина. Листва замерла, словно прислушиваясь. – Ужасно, – негромко произнесла королева. – Такова цена памяти. Соболезную вам, дети. Да, некоторые из нас вспоминают свою истинную суть, покидают лес и мучаются. Но лучше боль, чем забвение. Джаннер ничего не понимал, однако любопытствовать не стал. – Кальмар, а ты помнишь? – Что помню, ваше величество? – Свою истинную суть. Ты помнишь, кто ты такой? Кальмар посмотрел на Джаннера, а потом заставил себя взглянуть в лицо Арундели: – Да, госпожа. Я стараюсь помнить. Но это становится всё труднее. Листья зашелестели вновь, и Арундель сказала: – Встаньте, сыновья Эсбена. Я вижу, что вы голодны. Идёмте. Вслед за королевой они направились к стоящему в недрах сада каменному столу. Джаннер увидел и других расщепков – маленьких, похожих на лис и пещерных глатов. Они перескакивали с ветки на ветку, собирая плоды, которые затем сложили на стол. Королева склонилась, тихо произнося благодарственную молитву. Она улыбнулась братьям и, грациозно шевельнув ветвью, предложила им сесть. Расщепок, похожий на глата, наполнил две каменные чаши из жёлоба и поставил их перед мальчиками. – Угощайтесь, – сказала королева. – Моя пища – солнце, моё питьё – подземная влага. Джаннер вгрызся в продолговатый зелёный плод, который оказался очень сладким. Кальмар понюхал круглый синий фрукт, надкусил – и принялся уплетать за обе щеки. – Наверняка вам многое хочется знать. Спрашивайте о чём хотите. У Джаннера вопросов было столько, что он не знал, с чего начать. – А что вы делаете, когда у вас где-нибудь зачешется? – выпалил Кальмар, очищая крапчатый жёлтый плод. – Молчи! – зашипел Джаннер. – Она разрешила спрашивать про что угодно! – возразил Кальмар с полным ртом мякоти. Королева Арундель вновь рассмеялась, и в лучах света заплясала пыльца. – Мне прислуживают много птиц и насекомых. Оторвав укоризненный взгляд от жующего Кальмара, Джаннер спросил: – Что вы знаете про нашего отца? Арундель ласково взглянула на мальчика: – Я знаю, что он любил вас. Поселившись здесь, избегал разговоров. Я пыталась помочь ему, но воспоминания приносят много боли. Вы видели диких расщепков. Это те, кто отказывается помнить. Они прячутся в лесу и забывают человеческую речь. Но некоторые позволяют мне вывести их из чащи мучительных воспоминаний. А некоторые, как Кэдвик, даже вспоминают своё настоящее имя и обретают подобие покоя. Так было и с Эсбеном. С моей помощью он вспомнил, как его зовут, и рассказал о своей семье. Но это произошло не сразу. Я тоже помню не всё. Я почти забыла, что он был моим королём… – Она улыбнулась, увидев потрясённое лицо Джаннера. – Да, дитя, я родом с Анниеры. Я знаю, кто вы. Это мне следовало бы поклониться… – Нет! Пожалуйста, не надо! – воскликнул Кальмар с набитым ртом. – Я страшно не люблю, когда кланяются! Арундель всё-таки поклонилась, накрыв своей тенью каменный стол, и Кальмар ответил смущённым кивком.