– Только не пой эту песню! – крикнул тот, сел и обвёл комнату безумным взглядом. Он широко раскинул крылья и весь задрожал. Затем моргнул, увидел девочек, которые с тревогой смотрели на него, и закрыл лицо ороговевшими руками. – Мне снился сон… – Успокойся. Мы здесь, – сказала Сара. – На-ка выпей, – велела Марали, налив воды из кувшина. – А потом пойдём завтракать. – Спасибо, девочки. Но я не голоден, – Артам лёг и уставился в стену. – Не голоден, ге нолоден, голоден-холоден, хо-хо-хо! Поначалу бред Артама пугал Сару, но потом она к нему привыкла. В такие минуты он был слаб и безобиден; но, глядя в его грустные глаза, девочка видела другого человека – обладателя зычного голоса и здравого рассудка. Таким голосом Артам говорил во сне. Однако после приключений на Фабрике вилок – после того как Артам рухнул наземь, крича про какую-то песнь и человека по имени Эсбен, – он почти ничего не делал, только нёс чепуху и метался в кошмарах. Всю зиму напролёт он лежал в постели или мерил шагами комнату и, разглядывая свои пальцы-когти, горько плакал. Марали утверждала, что Артам – Хранитель трона Анниеры, и казалось, она искренне в это верила. Но в глубине души Сара сомневалась, что Сияющий Остров существует на самом деле. Он казался слишком прекрасным. Марали и Гаммон, её приёмный отец, рассказывали, что Артама взяли в плен Клыки, однако, вместо того чтобы стать чудовищем, он превратился в странного и величественного человека-птицу. Удивительней всего было то, что если Артам Ветрокрыл действительно принадлежит к роду Ветрокрылов с Сияющего Острова – значит, Джаннер Игиби, с которым Сара познакомилась в День Дракона в Глибвуде, тоже член королевской семьи. Он вёл себя как настоящий принц – не побоялся гроба на Фабрике вилок, чтобы осуществить свой план побега. Что-то в глазах Джаннера отличало его от других ребят. Впрочем, Сара сама не знала, не померещилось ли ей. Тем не менее при каждом упоминании Анниеры у девочки становилось тепло на душе. Об Анниере пел бард Армулин; об Анниере рассказывали отец и мать, и их истории заронили в душу Сары семя, которое дало обильные побеги. Она приходила сюда потому, что Артам напоминал ей о Джаннере. Сара едва смела это признать, но ей страстно хотелось, чтобы рассказы об Анниере оказались правдой. Рядом с Артамом Ветрокрылом она в них верила. Но вот он лежит неподвижной кучей перьев на постели и что-то бормочет, уткнувшись в стену. – Ну, двинули, – сказала Марали, выдернув подушку у него из-под головы. – Завтрак вот-вот закончится. Кстати, сегодня яичница и свиные биточки. – Ладно, ладно, – произнёс Артам, спустил ноги на пол и потянулся, встряхнув оперением. – Биточница. – Что? – спросила Марали. – Свиничница. Сара и Марали переглянулись и помогли ему встать. Они свели Артама вниз, стараясь не обращать внимания на гневные взгляды оборванных дагтаунцев. Как только они уселись за маленький столик в углу, перед ними вырос хозяин и сложил руки на животе. – Три порции, пожалуйста, – сказала Сара. – Ага. Ну да. А платить кто будет? – сердито поинтересовался он. Марали нехорошо прищурилась и прорычала в ответ: – Сам знаешь кто. – И пусть не тянет. Я его два дня не видел. – Он защищает твой город от Клыков, если ты вдруг забыл, – гневно сказала Марали. – И не обрадуется, если узнает, что ты нарушаешь уговор. Хозяин и Марали сердито уставились друг на друга. Марали победила. Хозяин покачал головой и зашагал на кухню, поминая недобрым словом береговиков и разных уродов. Артам ни на что не обращал внимания. Он сидел тихо, барабаня пальцами по столу и качая головой в такт. – Как там твои сироты? – спросила Марали. – Хорошая погода всех встревожила, – сказала Сара. – Они боятся, что Клыки могут напасть в любой день. – Ага, – Марали откинулась на спинку стула, достала один из своих метательных ножей и принялась чистить ногти. – Честно говоря, я их уже жду. Надоело сидеть сложа руки. – Ну, рано или поздно что-то произойдёт. Клыки не дадут нам жить спокойно. Хозяин со стуком поставил на стол тарелки и молча удалился. «Кробличья лапка» была неопрятной, как все дагтаунские таверны, однако Сара признавала, что готовят тут отменно. Артам ковырялся в тарелке, но ничего не ел. Сара поддела кусок яичницы на вилку и содрогнулась при мысли о том, что эта вилка, возможно, была сделана ею на фабрике. – Открой рот, – попросила она, и Артам повиновался. Она кормила его как ребёнка, а потом вложила вилку ему в руку и велела есть самому. Время от времени Марали, отвлекаясь от еды, хлопала Артама по плечу и предлагала воды из кружки. Несмотря на всю свою грубость, к Артаму она относилась очень нежно. Внезапно в таверну влетела тёмная фигура. Все замолчали. Посетители уставились на силуэт мужчины в капюшоне, возникший на фоне дверного проёма. Взмахнув плащом, незнакомец выскочил в центр помещения, принял драматическую позу и воскликнул: – Ага! Узрите все! Это я, Пламенеющий меч! Я ищу Марали Ткач, и намерения мои благородны! 26 «Прокат лошадей и выпечка Снута» Сидящие в таверне дагтаунцы угрюмо смотрели на Пламенеющего меча, пока Марали, Сара и Артам вылезали из-за стола. Поскольку Артам и Гаммон зимой возглавили атаку на Клыков и освободили Дагтаун, казалось бы, местные жители могли проявить радушие. Но Дагтаун всегда был адским скопищем трущоб и притонов, и за девять лет жизни под пятой Клыков дагтаунцы стали ещё враждебней. Сара порой завидовала Марали. Та чувствовала себя в Дагтауне как дома – злобно зыркала на всех, кто на неё косился, и чуть что хваталась за висящие на поясе ножи. А Сара лишь кивала и нервно улыбалась, держа Артама за руку. Тот смотрел в пол и шаркал ногами как старик. Впрочем, и это было неплохо – по крайней мере, он не обращал внимания на недобрые взгляды. – Спешим! Ага! Скорее прочь! – воскликнул Пламенеющий меч. Он трижды взмахнул мечом, затем снял широкополую шляпу и низко поклонился. – Возвращайтесь к поглощению яичного жаротворения! – Он улыбнулся. – Ого! Кажется, я это сам придумал! И в рифму! О, какие радости сулит нам день грядущий! Когда Артам и девочки вышли, Пламенеющий меч сделал пируэт и выскочил вслед за ними. – Что стряслось? – спросила Марали, когда они зашагали по улице. – Клакстон здесь, – мрачно ответил Гаммон. Марали остановилась: – Я к нему не вернусь. – Не бойся, я ему тебя не отдам. Но он всё-таки твой отец и, полагаю, имеет право увидеться с тобой, прежде чем… – Прежде чем что? – …прежде чем я вышвырну его из Дагтауна. Я ему не доверяю. В городе полно людей, которые считают, что Клыки победят. Они не хотят оказаться на проигравшей стороне. – Они шпионят для Клыков? – спросила Сара. – Подозреваю, что так, – буркнул Гаммон. – Уже не знаю, кому верить. – Нам, – сказала Марали, взяв приёмного отца за руку. Он улыбнулся и сверкнул глазами сквозь прорези в чёрной маске: – Мне вы тоже можете доверять. – Дожете моверя-а-ать! – воскликнул Артам, хлопнув крыльями, и почесал в затылке. – Верьте мне. Верьте мне. Верьте мне. Сара взяла его за когтистую руку, как Марали Гаммона, и все четверо повернули за угол. Они проходили мимо дагтаунцев, которые гнали коз и тащили корзины с овощами, ворча на ходу. Обитатели стоящих уступами домов бездельничали, сидя у окон, и болтали, а иногда – в гневе или просто шутки ради – запускали через улицу башмаком или гнилым яблоком. У заведения «Прокат лошадей и выпечка Снута» небольшая толпа дразнила двух воинов-кимерцев, которые спокойно стояли на пороге, положив руки на рукояти мечей. Толпа состояла из береговиков. Сара поняла это по запаху – а ещё по всклокоченным волосам, грубым голосам, ножам и туче мух. – Дорогу, дорогу! – голосом Пламенеющего меча вскричал Гаммон. – Расступитесь, невежественные мужланы, и не препятствуйте нам досягнуть до двери! Ибо таково наше назначение! К человеку в чёрном повернулись грязные, усеянные бородавками, болезненно бледные лица. Береговики заухмылялись. Пламенеющий меч гордо вздёрнул подбородок, одним движением отшвырнул плащ в сторону и обнажил клинок. – Кто желает биться со мной? – спросил он, подзывая противников свободной рукой. – Прошу вас! И возликую я, ибо утро моё наполнится радостью! – Это Марали Ткач? – спросил кто-то. – Да! – крикнула женщина – по крайней мере, Саре показалось, что это женщина. У неё были густые усы. – Ты не узнаёшь меня, Марали? Я твоя любимая четвероюродная сестрёнка по отцу! Кузина Погги! – Ага. Знаю тебя, – кивнула Марали, скрестив руки на груди. – Хоть ты и моя четвероюродная сестра, я тебе больше не родня. Я теперь живу у Гаммона. – У кого? – презрительно спросила Погги. Гаммон кашлянул и, прежде чем Марали успела ответить, взмахнул мечом. Береговики зашипели в ответ. – Клакстон Ткач над вами главенствует, кажется? Он желал переговоров с Пламенеющим мечом, и Пламенеющий меч перед вами. Вот моя премблема! – он выпятил грудь, чтобы была видна алая вышивка – буквы «П» и «М». – Подобает вам дать мне дорогу и оставить моих друзей в покое! Берегитесь! – Спасибо, командир, – сказал один из стражников, когда береговики отступили. – Ткач ждёт. Гаммон не сводил глаз с береговиков, придерживая дверь для Сары, Марали и Артама. Внутри «Проката лошадей и выпечки Снута» стояли ещё несколько воинов, наблюдая за задней дверью. Сара шла вслед за Артамом по магазину, пол которого был усыпан сеном, навозом и мукой. Она твёрдо решила, что выпечку здесь пробовать не будет. Задняя часть здания больше напоминала амбар, чем магазин, и казалась неуместной посреди большого города. Там даже был сеновал, на краю которого, свесив ноги, сидели несколько береговиков. Слева находился загон с козами, а справа – печь, из которой полная приземистая женщина как раз доставала противень с горячими булочками. Кимерские воины, почуяв аромат, издали восторженный стон. Но общее внимание было обращено на стол в середине маленького, вымощенного булыжниками внутреннего дворика. За столом сидела компания мужчин и женщин – одни имели такой же замызганный вид, как береговики, другие больше походили на обедневших выходцев из Торборо. На стуле во главе стола, развалившись, восседал рослый лохматый мужчина, от которого исходила такая вонь, что вошедших замутило. – Стойте рядом, – шепнул Гаммон.