Народу на площади меньше не стало. Толпа гоготала, пела и спорила сама с собой – неразумное стадо кружило между городскими кварталами и достопримечательностями подле хребта кольцевого удела. Ирен плечом прокладывала путь, поглядывая на звезды и пытаясь сориентироваться. Она уже заметила, что созвездие винной бутылки указывает на порт Добродетель. Она уточнила направление, прежде чем покинуть просторный бульвар и выйти на более узкие улицы. Со дна городских долин было гораздо сложнее следить за газовыми звездами, но она ориентировалась достаточно хорошо, чтобы преодолевать незнакомые повороты и внезапные тупики, встававшие на пути. Она избегала самых переполненных кварталов, где толпы людей собирались вокруг театров, салонов и прочих заведений. Ей выпала полоса удачи, когда каждая преграда выводила на более четкую дорогу, но затем Ирен загнал в угол духовой оркестр, который шествовал по улице впереди нее и всякий раз, поворачивая, отрезал путь на следующую улицу. Амазонка свернула в переулок, который был лишь чуть-чуть шире ее плеч. Она прижала голову Волеты к своей груди, боясь, что та оцарапается о что-нибудь в темноте. Затем среди сложных теней узкого коридора раздался грубый голос: – Приди, Король Ходов! Приди, Король Ходов! – снова и снова, как безутешный сумасшедший. Старые флаги и лохмотья путались под ногами. Ей казалось, что она бежит во сне. Переулок словно бы удлинился, а ее ноги потяжелели. Она зарычала на безумца, кричащего в темноте. Ей ответил сухой звук хлопающих крыльев. Затем переулок внезапно перешел в улочку, освещенную ярче. Витрины магазинов по обе стороны были заполнены стеллажами с обувью. Магазины закрылись на ночь, благодаря чему уменьшилось количество прохожих. Осознав, что она хрипит, Ирен остановилась, чтобы отдышаться. Улица была усеяна светящимися дисками. Маленький мальчик присел на одну «тарелку», как лягушка на лилию. Рядом на мостовой лежал большой мешок, набитый вроде бы палками. Мальчик держал ладонь против света и изучал оранжевое свечение на пальцах. Амазонка увидела, что у него нет уха. Шрам, который тянулся от голой дыры вниз по челюсти, казался слишком старым для такого молодого человека. – Как пройти в порт? – спросила Ирен. И только задав вопрос, она поняла, что мальчик одет в простой наряд хода. Он посмотрел снизу вверх на нее – высокую, в платье без рукавов, прижимающую к груди сверток огромными ручищами. – У нее замерзнут пальцы на ногах, – сказал молодой ход, указывая на пару болтающихся босых ног, торчащих из-под плаща. Ирен снова закутала ноги, смутно гадая, когда же туфли успели свалиться. Затем он указал вдоль улицы и прибавил: – Порт в той стороне. – Спасибо, – сказала Ирен, устремляясь в нужном направлении. – Приди, Король Ходов, – ответил мальчик и улыбнулся, когда Ирен оглянулась. В конце переулка перед ней появились два констебля в темно-синих мундирах. Они кивнули, давая понять, что обратили на нее внимание, но не проявили особого беспокойства, что она восприняла как хороший знак. Это означало, что она все еще опережает известие об убийстве принца. Но затем, когда она перешла на другую сторону улицы, чтобы пройти мимо них на более удобном расстоянии, пара в форме передумала. Возможно, им стало любопытно, почему женщина в порванной униформе бегает со свертком в форме человека в руках. Они двинулись наперехват. Ирен охватил неистовый порыв – она могла застать их врасплох, сбить с ног, возможно, украсть пистолеты. Но амазонка решила этого не делать. Стоит показать себя, и все очень быстро изменится, а она не хотела переполошить портовую охрану. – Что это у тебя такое? – спросил один констебль. Черный ремешок его фуражки соскользнул с подбородка и застрял под губой. Он вытянул шею, пытаясь рассмотреть содержимое свертка. Ирен решила, что лучше сказать правду, чем показать ее. – Это леди Волета. Она устала после вечеринки, и я несу ее домой. – Леди Во… Это Прыгающая Леди, да? Я же говорил тебе, Гаффо: сегодня мне очень повезет! А теперь посмотрим, так ли она хороша, как пишут в газетах. – Констебль с еще большим любопытством уставился на капюшон, закрывающий лицо Волеты. Ирен изогнулась, мешая ему. – Леди плохо себя чувствует, – сказала она и заставила себя улыбнуться, хотя гримаса вышла скорее свирепой, чем соблазнительной. Констебль выглядел разочарованным, но – в профессиональном смысле слова. Похоже, он понимал, что гувернантка лишь выполняет свою работу. – Наверное, леди подхватила легкий грипп от шампанского, – сказал констебль. – Я слышал, что у нее был довольно… Его прервал резкий свист, эхом разнесшийся по улице. – Еще один бюллетень. Вот тебе и «повезло»! Ну что ж, доставь леди домой и спокойной ночи. – Констебли щелкнули каблуками и побежали по переулку туда, где кто-то свистел. На перекрестке собирались люди в синих мундирах. Ирен догадывалась, о чем идет речь в этом бюллетене. Амазонка повернула в другую сторону и бросилась бежать. Теперь она не думала о том, чтобы остаться незаметной или не растрясти Волету, хотя и боялась усугубить рану. Надо добраться до корабля. Ирен чувствовала, как удел сжимается вокруг них, словно ловушка. Город остался позади, и вместе с ним исчезла толпа. Стена Башни, выложенная синей плиткой, мрачно возвышалась перед Ирен, изгибаясь над головой и переходя в поле мерцающих звезд. Железнодорожная станция была достаточно близко, чтобы Ирен увидела, как пар вырывается из туннеля. Амазонка добралась до него в тот же миг, когда ночной воздух ожил от пронзительных свистков. Не рискуя взбираться на платформу, она пробежала по узкой тропинке между паровозом и стеной туннеля, затем спрыгнула на рельсы и помчалась по шпалам, топая все громче по мере того, как пыхтение паровоза удалялось. Была ночь, и вход в туннель открывался в затянутое тучами небо. Мгновение – и они будут в безопасности на борту корабля; еще одно – и полетят к Сфинксу и его чудесам. К утру Волета уже встанет и будет бегать… Ирен выскочила из туннеля, миновала городские ворота и оказалась в глубоком ветреном мраке. Портовые огни погасли – зловещее предзнаменование, которое амазонка не сразу оценила. Она побежала вниз по ступеням, веером расширяющимся к батареям «оловянных солдатиков». Амазонка не заметила, что все орудия батарей направлены на пришвартованный «Авангард» – но увидела, что главный люк корабля открыт и из него льется свет. Позади корабля внезапно выросли три черные луны. «Арарат», пришвартованный у края порта, был неразличим на фоне беззвездного неба. Ирен едва успела удивиться его появлению, как «Арарат» открыл огонь. Дредноут не атаковал сверкающий корпус «Авангарда». Вместо этого он выстрелил в оболочку корабля, в длинный царственный аэростат из шелка и водорода, который удерживал судно в воздухе. Изогнутые снаряды волочили за собой огненные хвосты. Ирен сразу поняла, что это не пушечные ядра, а горящие копья. Огненные стрелы поразили огромную оболочку в дюжине мест. Волны оранжевого пламени заструились по шелковистой шкуре. Ноги Ирен задрожали и подкосились. Казалось, на траверзе у корабля Сфинкса ненадолго взошло солнце. Взрыв согрел ей лицо. Стоя на коленях и прижимая к сердцу Волету, Ирен смотрела, как «Авангард» падает с небес. Черная тропа Надежда – сон. Отчаянье, кошмар. И лишь борьба в ночи реальна. Джумет. Чашу ветра я изопью Сенлин понятия не имел, каким образом Финн Голл превратился из богатого импортера в нищего хода, но предполагал, что его катастрофический уход из порта бывшего нанимателя сыграл свою роль в падении этого человека. И похоже, нечто большее, чем простое невезение, вернуло Сенлина на орбиту Финна Голла. Нет, Голл был не из тех, кто полагается на совпадения. Он был человеком, который предпочитал перестраховываться, предусматривать пути отступления и создавать хитроумные западни. Из всех людей, с которыми Сенлин пересекался в Башне, именно Голл казался наиболее склонным к мелочным обидам и терпеливым в своей мести. Сенлин не сомневался: если бывший властелин порта сочтет, что ему причитается какой-то долг, он потребует его вернуть. Хотя предпочтет ли Финн получить компенсацию золотом или кровью, еще предстояло разобраться. Но сразу стало ясно, что преступления капитана Мадда хорошо известны в лагере фанатиков. Мадд и его команда вторглись в основной лагерь движения, захватили бочонок с порохом и прикончили одиннадцать ходов, ранив вдвое больше во время побега. Сенлин ненадолго задумался, не попытаться ли подредактировать эту историческую хронику. Дело в том, что он отправился в Золотой зоопарк в надежде на честную и открытую сделку, а вместо этого стал жертвой фальшивого гостеприимства Марата. Именно Марат послал своих людей разграбить «Каменное облако» и обглодать его до самых ребер. Сенлин и его команда пошли на преступления, обороняясь. В остальном они были невиновны. Пусть Волета и совершила набег на кладовую… Но Сенлин был не так глуп, чтобы надеяться урезонить разъяренную толпу. Не видя лучшего выхода, он продолжал настаивать на том, что изменился. Он совершенно другой человек. Теперь он ход. Да, в прошлом он принимал немало презренных обличий, вел множество жизней под разными псевдонимами, но все эти личности мертвы. И разве недавними деяниями в Пелфии он не доказал подлинность своего преображения? Видя, что большая часть толпы все еще колеблется, Сенлин заявил о желании выучить новый язык. И, изо всех сил стараясь не вздрогнуть от лжи, крикнул напирающим массам: – Написанное слово лишь делает праздные умы более ленивыми, а продажные – более опасными! – Ты действительно в это веришь? – спросил Содик, теперь уже скептически относясь ко всему, что говорил Сенлин. – Скажи мне, капитан Мадд, что, по-твоему, стирание привносит в наш мир? Мысли Сенлина неслись как безумные. Как ответил бы фанатик? Конечно, обвинил бы знание, а не тех, кто его применяет, как азартный игрок винит во всем карты, а не собственную игру. – Представьте себе, что наша раса потеряла бы хотя бы формулу пороха! – выпалил он. – Разве это не было бы потрясающе? Представьте себе, что мы могли бы забыть процесс захвата водорода, его хранения и использования. Мы истекаем кровью из-за собственного ума, не так ли? Мы околдованы книгами! Вопли толпы несколько притихли, хотя охлаждение одних страстей, казалось, раздувало пламя других. Несколько ходов потребовали снова надеть на него клобук, и Сенлин содрогнулся, когда кто-то предложил засыпать в эту штуку многоножек, прежде чем закрепить на голове. Но чем сильнее кричала толпа, тем спокойнее выглядел Содик. Сенлин видел, что он больше озадачен, чем разгневан. Похоже, ему было трудно примириться с тем фактом, что его спас капитан Мадд, убийца ходов. Внезапно Содик рявкнул разъяренным товарищам, чтобы они возвращались к своим делам. Кто-то ведь должен ухаживать за грибными грядками, опорожнять ловушки для жуков и нянчить младенцев? Фанатики разошлись сразу и безропотно, все, кроме Финна Голла, который сел на каменную скамью перед журчащим фонтаном. Бывший властелин порта пошевелил задом, устраиваясь поудобнее и давая понять, что никуда не денется. – Чего ты хочешь, ходдер Финн? – Усталость в голосе Содика намекала на сложные отношения. Голл выглядел изможденным и постаревшим больше, чем на те полгода, что прошли с их последней встречи. Хотя, конечно, отчасти перемены в облике были связаны с наголо выбритой головой и отсутствием сшитого на заказ одеяния. Теперь он был бледен, как репа, и одевался в лохмотья. В его щетине было больше серебра, чем черного. Однако выражение лица и жесты оставались такими же молодыми и энергичными, и Сенлин увидел призрак человека, который однажды беседовал с ним на пивной карусели. – Чего я хочу? – переспросил Голл, прижимая короткие пальцы к надутой груди в неубедительной пантомиме невинности. – Я лишь хочу помочь товарищам-ходам. И конечно, я хочу увидеть Башню стертой до пенька не выше, чем табурет. Я хочу закинуть больные ноги на эту старую колонну и… – Ну говори уже, Финн, – сказал Содик, взмахнув рукой. – Ну предположим, я хочу награду за обнаружение этого преступника. – Эй, погоди-ка, – вмешался Тарру. До этой минуты Джон молчал и только выражал общее потрясение, предположительно во благо лагеря. Его поведение было достаточно убедительным, чтобы Сенлин засомневался, остался ли друг-громила на его стороне. – Ты никого не обнаружил! Я притащил этого негодяя сюда. Если кто и заслуживает награды, так это я! – Ты? Да ты даже не знал, кого ведешь! – Голлу пришлось до смешного запрокинуть голову, чтобы посмотреть на Джона сверху вниз, хоть ему это и удалось. – Я знал, что это кто-то особенный. Клобуки не надевают на кого попало. – Вот что я тебе скажу: ведро оставь себе, а я возьму человека, – заявил карлик. Содик поднял руку. Раньше этот жест делал его похожим на сдержанного ученика, но теперь Сенлин подумал, что он больше напоминает старика в кафе, устало пытающегося привлечь внимание официанта. – Ходдер Джон, ходдер Финн, я не уверен, что у вас есть равные права на этого человека, но нахожу ваше рвение поживиться одинаково отвратительным. Награда предназначалась для того, чтобы привлечь помощь посторонних. А вовсе не для того, чтобы последователи опустошили нашу казну. И поверьте, ста мин недостаточно, чтобы выкупить любого из вас. Вы – ходы. Вы всегда будете ходами. Если хотите сбежать с Черной тропы, единственный способ – уничтожить ее. – Грудина старого хода выпирала, словно кираса. – Но почему я трачу воздух на вас двоих? Жадность сделала вас забывчивыми. Никто из вас еще не передал этого человека ходдеру Люку, а ведь таковы условия вознаграждения.