– Ты чего, милок? – подхватил падающего Вальку дядька, теперь он уже вроде выглядел нормально. – Держись на ногах, морячок! Валька пулей вылетел за дверь. Надо же, как в него въелись все эти глюки! Даже в поезде не отстают. Нет, много учиться вредно. Даже те последние дни, что он посещал школу, не прошли бесследно. Чем дальше, тем больше Шейкину казалось, что все эти пираты, медальоны, цепи и скелеты с Красными Руками – результат переутомления от учебы. Кому-то барабашки видятся, кому-то инопланетяне. А вот ему «Летучий Голландец». Это все, наверное, от Вафли пошло. Заразил он его своими учеными выкладками и задумчивостью. Скорее, скорее нужно бежать от всего этого. На волю, на свежий воздух, на речку. Там все выветрится, вымоется и забудется, как забывался каждый учебный год в легкой Валькиной голове. В коридоре никого не было. По крыше продолжали стучать. Чайник несколько раз прошелся туда-сюда по ковровой дорожке. Все так же тыдыхали колеса, за окном мелькали все те же деревья. Первая остановка по расписанию через двадцать минут. В коридор по-прежнему никто не выходил. Валька еще немного погулял вдоль окон, пощелкал откидывающимися сиденьями. Становилось скучно, и он пошел в тамбур. Еще не открыв дверь, Шейкин почувствовал, как по ногам бьет сильный сквозняк. Он поежился. В стекле двери, выходящей в тамбур, висел глаз. Большой, величиной с ладонь, ярко-красный, с огненно-рыжим зрачком, уставившимся на Чайника. Валька шарахнулся назад, спиной открыв дверь в коридор. Глаз прожег в стекле дырку, вплыл в предбанник перед туалетом и прилип к следующей двери. Чайник попятился, попробовал встать на ноги, но мотнувшийся на разъезде состав отправил его обратно на ковер. С легким шипением глаз прожег и это стекло. Шейкин схватился за ручку ближайшего купе, подергал. Дверь не открылась. Он кинулся к следующей, забарабанил по блестящему пластику. – Помогите! Откройте! За дверью посыпалось что-то металлическое, щелкнул замок, в проеме появилась лысая черепушка. Клацнули зубы. Глаз повис у Вальки над плечом и, казалось, с любопытством рассматривал выглядывающий из купе скелет. – Уйди отсюда, – замахал руками Чайник. Глаз ловко увернулся, сделал над его головой круг и, как назойливая муха, снова повис на уровне его головы. – Что вы ко мне привязались? – заорал Валька, прижимаясь к окну, но тут же отпрянул от него, опасаясь, как бы оттуда не проникло еще чего-нибудь. – Нет вас! Поняли? Нет! Убирайтесь! Глаз мигнул невидимыми ресницами и стал не спеша приближаться, совершая короткие прыжки из стороны в сторону. Валька схватил вставленный в ячейку под расписанием рекламный проспект, мгновенно свернул его в трубочку и, коротко замахнувшись, ударил по летящему к нему предмету. Глаз врезался в стенку между дверями купе и прилип. Было видно, как он дергается, пытаясь оторваться. Валька припечатал глаз проспектом, чтобы тот не отклеился, и побежал к своему купе. За дверью ему открылась странная картина. Машка, ставшая пунцовой от смущения, размахивая руками, рассказывала соседу о какой-то школьной вечеринке. Напротив сидел дядька, тельняшка у него поблекла, вытянулась и сильно запачкалась на плечах и рукаве. В зубах он держал почерневшую трубку. Выходивший изо рта и носа дым скрывал его лицо, обезображенное шрамом. Дым растворялся, не оставляя в купе никаких следов, так что Машка, не переносившая запаха табака, не обращала на него внимания. Дядька добродушно похохатывал над Машкиными историями, большой живот под тканью ходил ходуном. С верхней полки раздавались тоненькие смешки. Выспавшийся парень лежал на боку, подставив тощую ладонь под голову, в тонких грязных пальцах другой руки поблескивала бритва. Длинные полы пиджака были заправлены в карманы старых брюк, рукава засучены, видневшаяся часть руки была испещрена татуировками. Валька до такой степени был удивлен, увидев эту мирную картину, что совсем растерялся. Подгорнова повернула к нему раскрасневшееся лицо, виновато улыбнулась. – Валечка, проходи, – махнула она рукой. – Тут дядя Володя такую интересную историю рассказал. Оказывается, он был моряком! Представляешь?! – Давай, малява, не устраивай сквозняка, – прохрипел Бритва с верхней полки, – а то дама простудится. Дверь за спиной Чайника сама собой захлопнулась, повернулся в замке ключ. – Валька, ну что же ты? – не унималась Подгорнова. – Садись рядом. Шейкин упал на край лавки и уставился на одноглазого. – Вот мы и снова встретились, – улыбнулся он щербатым ртом. – Не рад? – Вы кто? – не двигающимися губами прошептал Валька. – Тю, – присвистнул Бритва, – забыл уже! А я-то думал, мы кореша… – Вы знакомы? – удивилась Машка. – Шла бы ты, Подкучкина, водички попить, – посоветовал Шейкин, но Машка как будто его не слышала. – Что ты, Валечка, тут так интересно. А у нас лимонад есть. На, попей. – И она сунула в онемевшие руки Чайника двухлитровый жбан с ядовито-оранжевой жидкостью. – Попей, попей, чего мнешься? Тебя ждет долгая дорога, – подмигнул Болт. – Куда? – сипло спросил Шейкин, как родную прижимая к груди плещущуюся бутыль. – Ну, куда вы там собирались? В Уфу или на Черное море? – Что вы! – залилась своим дурацким смехом Подгорнова. – Мы в Самару едем, к Валькиному дяде. Он в пароходстве работает. – Ага, – утонул в дыме одноглазый. – Впрочем, это неважно. Вагон все равно без поезда идет. – Как без поезда? – захлопал глазами Валька. – Смешно, – захохотала Машка, запрокидывая голову. – Очень смешно. Ты чего, Чайник, поверил, да? Это же дядя Володя так шутит. Валька сунул обратно однокласснице жбан с газировкой, ногами залез на стол, перегнулся в окно. Вагон действительно ехал один. Ни спереди, ни сзади ничего не было. Он одиноко мчался, радостно постукивая на стыках и даже, кажется, гудел. Больше ничего Шейкин увидеть не успел, потому что получил увесистый пинок под зад и головой вперед полетел из окна. И вновь, как тогда с грузовиком, все происходящее затормозилось. Мимо распахнутых в ужасе глаз Чайника пронеслось окно, в котором виднелось несколько оскаленных в улыбке черепов. Потом он больно стукнулся головой о камни насыпи, перекувырнулся и упал на рельсы за укатившим вагоном. Не успел Валька облегченно перевести дух, как воздух заколыхался, забухал, зашелся в бешеном танце, оглушил Чайника, налетел вихрем еще одного тыдыхающего вагона. Шейкин зажмурился, а когда открыл глаза, увидел часть себя лежащей по одну сторону рельсов, а ноги – по другую. Боли не было. Одно удивление: как это он ухитрился так разделиться. Потом пронесся еще один поезд, воздушная волна отбросила его ноги, и те самостоятельно встали и пошли. Валька полежал еще немного, ему становилось скучно, вокруг ничего не происходило. Послышалось шипение. «Поезд», – с радостью подумал Шейкин. Но это был не поезд. Шум накрывал, с грохотом обрушивался и с тихим шелестом откатывался. Запахло плесенью. «Море!» – догадался Чайник. Он задергался, чтобы повернуться в сторону моря и как следует разглядеть его. Море Валька видел только в кино. Волны уже бились о рельсы. Они вздымались горой и тут же опадали. Что-то загородило солнце. Валька перевернул себя и тут же откатился в сторону, потому что прямо на него шел огромный корабль. Его деревянные бока почернели от времени, местами видны были пробоины. На носу головой вниз болталась голая по пояс деревянная тетка. Она тоже была вся изъедена морской водой, только глаза у нее оставались ясными и чистыми. И эти глаза очень нехорошо смотрели на Шейкина. Из трех мачт на корабле держались только две, третья лежала на второй, макушка ее была отломана. Парусов на мачтах не было, наверху первой мачты болталась истрепанная черная тряпка. Корабль ткнулся носом в песок. Перед Валькиными глазами мелькнуло нечто белесое, и рядом с ним опустилась девушка. Та самая. Из воды вышел белый конь, отряхнулся, обдав всех брызгами, с шумом втянул в себя воздух, ткнулся мордой в плечо девушки. Она потрепала его по холке. – Как ощущения? – радостно спросила она, обращаясь к Шейкину. – Правда, здорово? – Какие тут могут быть ощущения? – возмутился Чайник, удобней устраиваясь около девушки. – Куда ноги дели? – Они погулять пошли, – весело отмахнулось привидение. – Не все же тебя таскать. – Я не согласен. Пускай возвращаются, они мне еще пригодятся. – Зачем тебе сейчас ноги? – расхохоталась девушка. – Как зачем? Ходить буду. Вы тут не мудрите! – напустил он на себя грозный вид. – Возвращайте все обратно и катитесь отсюда. Девушка замотала головой, ее смех перешел в бульканье. – Ой, не могу, – задыхалась она. – Катитесь, говорит… Ты что, не понял? Ты же мертвец. Нет тебя больше! Услышанное до того поразило Вальку, что он открыл рот, да так и застыл. А девушка уже каталась по мокрому песку, не в силах сдерживать приступы смеха. – Но я же говорю, – уцепился за последнюю надежду Шейкин. – Слышу, чувствую. Я тебя вижу, наконец. – А, – повела прозрачной рукой девушка. – Это старая память. Она скоро сотрется, и ты все забудешь. – Нет! – Опираясь руками о песок, Чайник попробовал отползти от привидения поближе к рельсам. – Неправда! Пустите меня обратно! В поезд! Вас нет. – Вот еще, – перестала смеяться девушка. – Это тебя нет, а мы есть. И если бы ты не совал свой нос, куда не следует, тоже был бы сейчас жив. – Так вы из-за метро на меня взъелись? Что я вам тогда сделал? – Какой любопытный мальчик, – раздалось сверху. – Помер, а все спрашивает. – Бросьте его, – прохрипели сбоку, – мы свое дело сделали. Нам осталось того очкарика найти, и можно отправляться домой. – Эй, какого очкарика? – Валька наконец смог удобно развернуться и увидеть всех четверых. Лицо Болта все так же тонуло в табачном дыму, Бритва был хмур и недовольно поглядывал по сторонам, молчаливый гигант только что спрыгнул с корабля в море и сейчас короткими резкими гребками плыл к рельсам. Одной рукой у него это получалось не очень хорошо. – А Машка где? – В Самару едет твоя Машка. – Болт выпустил клуб дыма и усмехнулся. – Хозяйственная она у тебя. Ты за нее держись. – Не собираюсь я за нее держаться, – скривился Чайник. – Быстро возвращайте мне ноги и исчезайте из моей жизни. – Нет уж, родной, – присел рядом с Валькой одноглазый. – Никуда мы друг от друга теперь не денемся. Ты теперь член нашей команды, и звать тебя будут Безногий. Все, кто на корабль попадает, становится одним из нас. Живым людям нас видеть нельзя. А кто столкнулся, тот становится покойником. Видел скелетики? Наша работа. Сколько таких дурачков, как ты, по метро шастает, ты даже не представляешь. Обходчики, проверяющие. А тут еще мода пошла на диггеров. Знаешь таких? – Слышал что-то, – еле шевелящимися губами пробормотал Шейкин. – Они под землю ходят, по всяким лабиринтам. – Вот-вот. Хорошие ребята. Куда ни приедешь, везде они есть. Ну и на рельсы под поезд людишки часто падают. Тоже наши клиенты. Мы же смерть несем – тебе, кажется, друг твой рассказывал. – Болт заглянул единственным глазом в лицо мальчика. Нехороший был этот глаз, красный, с ярко-оранжевым зрачком, с белесыми, почти невидимыми ресницами. Где-то Валька уже видел такой. А, да! Точно такой летал по вагону. Так вот кто за ним следил! – Откуда вы только взялись на мою голову? – Позвали нас, – коротко бросил Бритва. – Мы и пришли. Когда хорошо просят, всегда приятно услужить. Одна проблема – видеть нас могут лишь мертвые.