Все-таки год учебы в школе бесследно не проходит, неустойчивая психика ребенка не выдерживает таких напрягов и ломается. Ничего… Завтра он сядет в поезд, а послезавтра будет уже купаться в Волге, и никакие видения его больше посещать не будут. Трамвай мирно постукивал на стыках, не спеша набирая скорость. Выходили люди, вагон пустел. Раздвинулись двери. – Осторожно, двери закрываются, – прогнусавил механический голос. – Следующая станция… Повисла тишина. «Пленка оборвалась», – весело подумал Валька. – Следующая станция, – задумчиво пробормотал голос и тяжело вздохнул. – А какая разница, что за станция? Никакая, короче. Шейкин насторожился, завертел головой и увидел, что к нему идет контролер – невысокая худая старушка с острыми злыми глазками. – Ой, какая остановка? – вскочил Валька, имитируя испуг. Состав уже тронулся. – Стой! – тут же кинулась к нему бабка. – Сначала билет покажи, а потом будешь выходить. – А у меня украли. Вон парень побежал. Держите его! – Валька дернулся, пытаясь проскочить мимо зловредной бабки. – Не было никого. Покажь билет! – Чего вы привязались к ребенку? – заорал Валька. – Мне еще можно не платить! – Плати штраф, а то в милицию отведу! – Нет у меня денег, – признался Шейкин. – И не было никогда. Из детдома я, за справкой еду. – Как же тебя одного отпустили? – прищурилась бабка. – Сбежал я, – самозабвенно врал Валька. – Мамку хочу найти. – Бедный, – покачала головой контролерша, поправляя на шее увесистую сумку. Звякнула мелочь. – Сирота, значит? – Круглая, – сморщился Чайник, пытаясь выжать из себя слезу. Но плакать не хотелось. Хотелось смеяться. Валька украдкой оглянулся. В вагоне никого не было, кто мог бы оценить его актерские таланты. Трамвай, скрипя, повернул и устремился дальше по рельсам. – Тогда пойдем, – поманила его за собой бабка и пошла к кабине водителя. Шейкин облегченно вздохнул, победно расправил плечи, посмотрел в окно, чтобы узнать, долго ли ему еще ломать комедию, и замер. Мимо мелькали незнакомые дома и улицы. Высоких строений уже не было, шли низенькие пятиэтажки. Бабка топала в голову состава и с каждым шагом становилась все толще. Линялая вязаная кофточка у нее на спине лопнула, из-под нее выглянула грязная тельняшка. В вагоне стало темно, запахло плесенью, послышался противный металлический скрежет. Пробилась заунывная песенка: Крест и череп, черный флаг, Прочь несется наш мертвяк. Вагон качнуло вправо, из левой стены повалились скелеты. На мгновение они скрыли сильно изменившуюся контролершу. А когда сухой треск прекратился и пол оказался прикрыт ровным слоем костей, на Вальку глянул ехидно прищуренный глаз на круглом, изуродованном шрамом лице. В пустой глазнице все так же сидел паучок. В углу рта была зажата темная трубка. – Ну чего, малец, – хрипло выдавил Болт, выпустив изо рта густой едкий дым, – конечная. Поезд дальше не пойдет. Вагон тряхнуло на стыке. Вальку бросило вперед на одноглазого. Он сшиб его с ног и кувырком пролетел до кабины водителя. Внутри маячил Бритва. – До встречи, малец, – крикнул он, входя в салон. Его тощее продолговатое лицо сейчас было очень похоже на череп, а длинный острый нос – на клюв. Бритва взмахнул руками, взлетели фалды длинного пиджака. Да это же… «Ворон, – вспомнил Валька и захлопал себя по карманам, – черепа, корабль… Где же он?!» Медальон, как назло, никак не находился. – Послушайте, – всхлипнул Чайник. – Он у меня, возьмите. Вы забыли! Мне не нужен. – На том свете отдашь, – ощерил черные зубы Болт. – Катись, птенчик. Валька поскользнулся, плюхнулся на пол, выронив медальон. На него уставился пустоглазый череп, белая челюсть клацнула и застыла в широкой улыбке. Шейкин забарахтался в костях, вскочил и лицом к лицу столкнулся с перепуганной Подгорновой. – Валечка! – всхлипнула она. – Что это? – Ты что здесь делаешь? – Чайник был настолько удивлен ее появлением, что на мгновение забыл о Болте с Бритвой. – Я за тобой… Я с тобой, – путалась в словах совершенно белая от испуга Машка. – Ай! Трамвай пронесся через перекресток на красный свет, ехавшая на зеленый машина еле успела увернуться. Машка упала на грудь Чайника и зарыдала. – Погоди ты. – Шейкин попытался отпихнуть ее от себя, но Подгорнова вцепилась в него крепко. – Дай с людьми договорить. – Он снова стал шарить по карманам. Медальона не было. – Где он? – завопил Валька в залитое слезами лицо Подгорновой. – Брала? Говори! – Мамочки! – взвизгнула Машка. – Ничего я не брала. Валька грубо толкнул одноклассницу, так что она повалилась в весело позвякивающие кости, и огляделся. В вагоне никого не было. От удивления Чайник присел, заглянул под сиденья. Но и там призрачных фигур не нашлось. – Эй, куда?! – еще не сообразив, что происходит, заорал мальчик. – А как же я? Вагон так сильно мотнуло, что застонали рельсы. Валька метнулся в сторону водительской кабины. Там на приборном щитке спиной к дороге сидела полупрозрачная девушка в белом балахоне и приторно улыбалась. А впереди неслась дорога, обыкновенная ровная асфальтовая дорога. И никаких рельсов на ней не было. – Это че? – еле смог выговорить Шейкин. – Это твоя смерть, Валечка, – елейным голоском промурлыкала девушка. Состав взобрался на пригорок, задержался на секунду и полетел вниз. Зашелестели кости. – До встречи, малыш, – махнула рукой девушка, растворяясь в воздухе. – Подождите! Возьмите свой медальон и отвалите от меня. Что вы ко мне прицепились? – Потом отдашь, – хихикнула пустота. – Когда? – заорал Чайник, утыкаясь лбом в стекло. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как вагон несется на медленно ползущий грузовик. – Спасайся! – Валька влетел в салон, заметался среди закрытых дверей. Машка в полуобморочном состоянии сидела на полу и безучастным взглядом следила за перемещениями одноклассника. Чайник всем телом налетел на стекло. Оно глухо ахнуло, но не разбилось. – Поднимайся, – зацепил он вялую Машку. – Вставай, клуша! Бежим! Проволочив Подгорнову до начала вагона, Шейкин влез в кабину водителя и стал нажимать на все кнопки и рычаги, которые попались ему под руки. До грузовика оставалось чуть. Валька бухнулся в водительское кресло, нога сама встала на какую-то педаль, в отчаянии он надавил на нее. Раздался невозможный скрежет. В кабину сама собой вкатилась Подгорнова, а вслед за ней все кости и черепа. Грузовик продолжал неспешно скатываться с горки. Понажимав на кнопки, Валька открыл двери. Вагон встал. Шейкин вытащил Подгорнову из-под завала и выволок наружу. В руке она сжимала блестящую цепочку с большим медным кругляшом. Это был медальон. – Ч-что это? – икнула, приходя в себя, Машка. – Знакомые у меня такие веселые. – Валька отобрал медальон и спрятал в карман. – Любят шутки шутить. Ты как здесь оказалась? – Я? – девочка пощупала свое лицо, пригладила стоящие дыбом волосы. – За тобой пошла. Зачем-то. – Вот именно – зачем? – Чайник зло пихнул вывалившийся из трамвая черепок и вдруг метнулся к Машке. – Чего ты за мной таскаешься? Мне и без тебя весело. Видела, сколько смеха? – К-кто они? – Подгорнова все еще себя ощупывала. – Откуда я знаю? Свалились на мою голову. – От возбуждения Шейкин стал бегать вокруг одноклассницы, но тут вдруг остановился и заговорщицким тоном прошептал: – Убить хотят. – За ч-что? – опять икнула Машка. – Говорю же, не знаю! Пошли отсюда, чего расселась! – И давно они к тебе пристают? – Подгорнова и не думала вставать. – Третий день. Ты остаешься? Я ухожу. Валька зашагал обратно по дороге. Трамвай, как будто ожидавший, чтобы они ушли, скрипнул, стронулся с места и покатился с горы. Машка подпрыгнула, мгновенно догнала предмет обожания и вцепилась в его локоть. – Я с тобой, – крикнула она ему прямо в ухо. – Куда я от тебя денусь? – злобно хрюкнул Чайник. – А ты знаешь, как от всего этого избавиться? – Понятия не имею. Может, они сами отвяжутся. Вот уедем в Самару, все и закончится.