На уроке Семенов снова подсел к Чайнику с «Легендами Средневековья» и стал показывать картинки. Валька слушал его вполуха, больше увлеченный рисунками, чем рассказом. Были на них колдуны и ведьмы, чревовещатели и вызыватели духов. – Смотри, – не унимался Вафел, тыча пальцем в страницу, где были изображены два парусника, один потрепанный, наполовину развалившийся и, кажется, совершенно пустой, а другой целенький, с перепуганной командой. – Это «Летучий Голландец», – показал он на корабль с оборванными парусами. – На нем плавали утонувшие моряки. А твой медальон носит знак «Летучего Голландца». Значит, он, может быть, принадлежал кому-нибудь из тех моряков. Представляешь, сколько ему лет! Это когда было-то! – Обалдеть! – вяло отозвался Валька. – А на метро они могут ездить? – Медальоны? – Моряки! – Откуда? – растерянно заморгал Колька. – На море если только… – А если здесь ничего нет, – вдруг разозлился Шейкин, – то и катись отсюда вместе со своей книжкой. Семенов обиженно засопел и ушел. Уроки тянулись долго и скучно. Валька успел забыть о всех моряках и медальонах, вместе взятых. Он уже жил летом и тем, как он сядет в поезд и поедет к дядьке в Самару. Осталось только дождаться конца занятий. Когда же долгожданная свобода наступила и он отправился на улицу, с ним произошло то, что обычно случается в анекдотах. Ему на голову чуть не упал кирпич. Чайник шел, вяло переругиваясь с Машкой, которая наотрез отказывалась оставлять его одного, как вдруг прямо к его ногам ухнулся кирпич. Машка взвизгнула и кинулась к кустам. Шейкин сначала посмотрел на красные осколки у своих ног, потом поднял голову и увидел, как на него падает еще один кирпич. – Вы чего? – ахнул Валька, отскакивая в сторону. Потом кирпичи стали падать один за другим. Чайник, петляя как заяц, побежал прочь от дома. На безопасном расстоянии он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть гиганта, пытающегося разглядеть, что творится внизу. – За что? – заорал Валька, надеясь докричаться до двадцать второго этажа. – Что я вам сделал? На эти слова гигант выпрямился, и в сторону Чайника опять что-то полетело. Но это был уже не кирпич, а нечто продолговатое и темное. Когда Валька разглядел, что это такое, ему стало нехорошо. На него падала железная перчатка. Не долетев несколько метров до земли, она раскрылась, противно каркнула и лапами вперед вцепилась Шейкину в лицо. – Пошла! – замахал руками Валька. Ворона крыльями оглушила его, когтями царапнула по лицу и с шумом полетела прочь. – Валечка! – Подгорнова продиралась к нему через кусты. – Что с тобой? Увидев расцарапанную физиономию любимого, Машка опустилась рядом на землю и залилась слезами. – Отвали, – устало отмахнулся от нее Шейкин. – Прошло уже все. Оставив Машку рыдать одну, Чайник зашагал в сторону метро. Он совершенно не понимал, откуда на него свалились все эти напасти и почему они до сих пор его мучают. Ведь он ничего не делал и ничего не брал, ни с кем не разговаривал и никому ничего не обещал. Откуда все это взялось? Вафел тоже видел призраков, и с ним ничего не происходило. У него остался медальон – и тоже ничего. В метро было много людей. Все они спешили, толкались и злились. Электропоезда приходили один за другим, полные народа. Они шли и шли, и никаких перерывов между ними не было. Валька в тоске слонялся по платформе, пытаясь придумать объяснение всему, что с ним произошло за последние сутки. Диктор бесстрастным металлическим голосом объявлял о приближающихся поездах. Технические составы не появлялись. Шейкин уже собирался идти домой, для верности решив пропустить еще пять составов. Когда к платформе подходил первый поезд, толпа неожиданно навалилась сзади, Валька почувствовал явный толчок в спину и полетел на рельсы. Ахнуло несколько голосов, заорала женщина, с непереносимым визгом заскрежетали тормоза локомотива. Все эти звуки заставили Вальку вскочить на ноги и побежать прочь от надвигающейся на него махины. Он бы, наверное, мчался по рельсам до следующей станции, если бы его тут же не перехватили непонятно откуда взявшиеся люди. Они крепко взяли вяло сопротивляющегося Шейкина и куда-то повели. Потом долго выясняли, кто он и что делает в метро, звонили на работу маме, везли домой. Все это доходило до сознания самого Чайника как сквозь вату – он слабо понимал, что происходит вокруг. Но его не покидала непонятно откуда взявшаяся уверенность, что он не случайно слетел сегодня с платформы. Потому что когда Валька падал, то успел заметить, как в толпе исчезает худая спина, обтянутая черным грязным сукном длиннополого пиджака. Его хотят убить. Прекратить его веселое и беззаботное существование. От этой мысли Шейкину становилось нехорошо, он заваливался набок, и тогда тетка в белом халате подсовывала ему под нос марлю с резким ядовитым запахом. Главное, он не мог понять, за что на него накинулись все эти напасти. Он же такой хороший! А потом с работы прибежала мама и сообщила то, от чего Вальке совсем поплохело. Оказывается, к дяде в Самару он поедет не один. Он должен будет взять с собой Машку Подгорнову. – Никогда, – пытался сопротивляться Шейкин. – Валентин, – строго сказала мама, и брови ее грозно сбежались к переносице. – Что ты как маленький? Это всего на две недели. Мы с Надеждой Петровной уезжаем, и, чтобы Маша не оставалась одна, мы решили, что она поедет с тобой. – А меня вы спросили? – заорал Чайник. – Она мне здесь прохода не дает, а вы еще хотите испортить единственные нормальные каникулы? Что я с ней буду в Самаре делать? – Ничего, найдете занятие, – отрезала мама. – А то допрыгался – под поезд его бросают. – Тут мама заплакала и ушла на кухню. И Валька остался со своими мрачными мыслями один. Ну вот, теперь все каникулы пойдут насмарку. Ни на велосипеде не покатаешься, ни в Волге не покупаешься. К вечеру мрачные мысли в голове у Вальки рассеялись, и жизнь перестала казаться такой ужасной. Подумаешь, Машка Подгорнова! Один день в поезде, и он ее больше не увидит, потому что где-где, а в Самаре он придумает, как от нее отделаться. К концу дня что-то произошло в трамвайном депо. Оттуда повалил дым, долго кричали люди, и скрипело железо. Валька несколько раз бегал смотреть, что случилось, но из-за пожарных машин ничего разглядеть не мог. Зато вечером на всю улицу опустилось невиданное спокойствие – никто не стучал, не звенел, не скрежетал. Трамваи не ходили. Шейкин, затаив дыхание, прислушивался к непривычной тишине и непонятно чему улыбался. Почему-то казалось, что жизнь налаживается. На радостях он решил не спорить сегодня вечером с мамой и лечь пораньше спать. Радовался он зря. Когда Валька открыл дверь в туалет, оттуда на него с бешеным криком вывалилось нечто черное. Вальке сначала показалось, что это давешняя ворона, расцарапавшая ему лицо. И он на всякий случай прикрыл глаза ладонью. Ворона вцепилась в горло и стала его душить. Чайник задохнулся, ноги подкосились. Он упал. И тут выяснилось, что никакая это не ворона, а Рука… Кисть и предплечье до локтя, ярко-красного цвета. Она протащила его по коридору и втолкнула в комнату. Шейкин врезал по дергающемуся обрубку. Рука отвалилась, упала на пол и несколько раз перевернулась. Вальке даже показалось, что она обиженно пискнула. Поползав немного по ковру, Рука приподнялась, показала Чайнику кулак и снова ринулась в бой. Валька схватил первое, что попалось, и ударил Руке по пальцам. Не ожидавшая такого сопротивления, Рука забарахталась в воздухе, потеряла равновесие и снова ухнулась вниз. – Уйди отсюда! – завопил Чайник, бросая в поднимающуюся Руку учебник по математике. Рука, как собака, встряхнулась, волейбольным приемом отбила учебник и поднялась в воздух. Казалось, она стала еще более красной. От нее исходил приглушенный свет и тепло. Погрозив Вальке пальцем, она стала медленно подбираться к его горлу. Следующим в нее полетел учебник по литературе, потом химия и физика. Отбив все нападения, Рука стала кружить над головой Шейкина. Она носилась как бешеная муха, пресекая все попытки Чайника выбраться из комнаты. Уворачиваясь от очередного налета, Валька залез под кровать, где среди пыли и грязных носков обнаружил давно потерянную хоккейную клюшку. – Считаю до трех, – грозным голосом прокричал он из-под кровати, – если ты сейчас же не уберешься, я тебя прибью. Рука больно ухватила Вальку за пятку и начала вытаскивать из его укрытия. – Ну, держись! Валька извернулся, удачно лягнул Руку, так что ее пальцы хрустнули, выкатился из-под кровати и встал в боевую стойку. Рука не сразу начала атаку. Она зашла со стороны, сделав большой круг, совершила обманное движение и из-под низа попыталась вцепиться в горло. Загородившись плечом, Шейкин легко повел клюшкой, и Рука отлетела в угол. Пока она приходила там в себя, Валька добежал до окна и открыл форточку, спугнув с подоконника бледную девушку в белом балахоне. Она испуганно крякнула и растворилась в темноте. Шейкин совсем забыл про нее, еще утром решив, что вчерашнее ночное явление было сном. Замешкавшись у окна, он почувствовал, что Рука все-таки впилась в плечо и, быстро перебирая пальцами, стала подкрадываться к горлу. – Отцепись! Валька завертелся на месте, пытаясь достать обидчицу. Но она отвалилась сама, и тогда он точным сильным ударом клюшки выкинул ее в форточку. Со свистом Рука вылетела из комнаты, дала по лбу вновь появившейся девушке и исчезла среди темных деревьев. Шейкин захлопнул фрамугу, задернул штору. И только тогда смог выпустить клюшку из онемевших рук. – Ничего себе… – прошептал он, сползая на пол. В окно забарабанили, но не как вчера, осторожно и деликатно, а нагло, громко и настойчиво. Валька выглянул в щелочку. Рука с лету пыталась пробить окно. Рядом в воздухе висела разъяренная девица. Увидев, что Шейкин на нее смотрит, она прилипла к стеклу. – Открой, – приказала девушка. – Катитесь отсюда, – посоветовал Чайник, потрясая клюшкой. Заметив ее, Рука перестала дергаться и ловко спряталась в складках балахона девушки. – Хуже будет, – пообещала девушка. – Смотря кому, – в тон ей отозвался Валька и снова задернул штору. Что-то там, за окном, видимо, происходило, потому что из-за шторы раздавался писк, всхлипывания и неясное бормотание. – Может, откроешь, а? – раздалось, казалось, уже с этой стороны окна. Валька снова выглянул. Рука была вооружена молотком и явно выбирала место, по которому удобнее стукнуть. Девушка тем временем запустила пальцы в стык рамы, они уже частично просочились с этой стороны окна и подбирались к ручке форточки. Валька погрозил Руке кулаком, щелкнул по копошащимся пальцам, отчего они съежились и убрались. – Больно, – девушка сделала обиженное лицо. – Дрянной мальчишка. – Сама такая, – показал язык Валька. – Убирайтесь. Девушка выудила мелко дрожащую Руку из своих одежд, взяла ее под мышку и гордо удалилась. Следующий час Валька был очень занят. Он забаррикадировал дверь, отыскал старый высохший пластилин и замазал им все щели на окне. К одной из ручек подвесил колокольчик, чтобы в случае, если эта парочка все-таки вернется, он услышал. Сам для себя Шейкин решил, что, раз такое дело, спать он не будет. Поэтому уселся с клюшкой в обнимку на кровать и стал ждать. Сначала ничего не происходило, а потом открылись дверцы шкафа, и оттуда вылезла Подгорнова. Волосы у нее были еще более лохматые, чем обычно, а лицо бледное и испуганное. – Ты чего, Чайник, совсем сбрендил? – напустилась она на ошарашенного Вальку. – Трупы в шкафу хранишь. Они же воняют! – А где их еще хранить нужно? – зачем-то спросил Шейкин, хотя он не понял, о каких трупах идет речь. – Как где? В холодильниках. А лучше бы ты их закопал – ни одна собака не найдет.