– Карл Петрович, прогуляйтесь по дворцу минут двадцать. Потом вернётесь к себе. Вам всё понятно?! – в голосе Николая прорезался металл. Придворный врач склонил голову в вежливом и изысканном поклоне, который я никогда не смогу повторить, и буквально испарился из кабинета. – Одевайтесь, Тимофей Васильевич, – произнёс самодержец и отвернулся к окну, видимо, чтобы не смущать на меня. Я начал быстро, не смотря на боль в руке, одеваться. – Я даже и не знал, Тимофей Васильевич, что у Вас столько боевых отметин на теле, – произнёс император, стоя ко мне спиной. – Это говорит о том, что враг оказался лучше тебя. Хвастаться нечем, Ваше императорское величество. – Но кто их нанёс, мертв?! – Да, Государь, мертвы, – произнёс я, успев подумать про себя, что теперь кроме шрамов над левой бровью и далее по виску, на левой мышце груди, борозды по ребрам на правом боку, ещё на спине под правой ключицей, к двум отметинам на простреленном правом плече, теперь прибавиться и борозда на левом плече. – Значит, ты всё-таки победил, Тимофей. И давай без чинов, – произнёс Николай. – Одни остались. Рассказывай, что сегодня произошло. Евгений Никифорович мне кратко рассказал, когда я раньше запланированного прибыл во дворец. Я их всех оставил в своей приёмной, так как хотелось всё услышать из первых уст и без свидетелей. Самодержец повернулся ко мне. Я к этому моменту, уже застёгивал ремень портупеи. – Это откуда? – спросил Николай, показывая на ожог сукна мундира напротив сердца. – Пришлось стрелять из малютки «Tue-Tue», что мне Кораблёв ещё на двадцатилетие подарил. Я его сегодня во внутренний карман бекеши положил. Вынужден был стрелять, не вынимая. Если бы не этот револьвер, то я бы сейчас с Вами не разговаривал, Николай Александрович. – Рассказывай всё с самого начала, – произнёс император, опускаясь на стул, и показал рукой, чтобы я занял соседний. Мой рассказ занял минут пять. Николай Второй слушал внимательно, не перебивая. – Кого подозреваешь? – спросил император, после того как я закончил свой монолог. – Думаю, за покушением на меня стоит Великий князь Владимир Александрович, – твёрдо ответил я. – Но, чтобы в этом убедиться, необходимо допросить свидетельницу, а так же определиться с тем, кто же такой «товарищ Пётр». – Как они вышли на тебя? – О том, что Вы, Николай Александрович, были посаженным отцом у меня на свадьбе и подарили дом на Невском проспекте, знает весь светский Петербург. Определённая группа лиц знала, что я не сопровождаю Вас на этих учениях, но то, что приеду встречать по их окончании – предположить не трудно. Соответственно, где остановлюсь любому понятно. А для молодожёна урвать день другой для общения с женой так же предсказуемо, – я грустно усмехнулся. – Выставили наблюдателя около дома. Тем более, напротив него Гостиный двор, а ударная группа ждёт, как говорят уголовники, на подхвате. Думаю, такую картину и выяснят Буров и Горелов. – Что предлагаешь делать? – Надо собрать как можно больше информации по покушению на меня. Появились новые игроки и их связи. Дня два-три надо на это, а потом будем думать. – Ты так спокоен, Тимофей, будто не в тебя стреляли, и не ты чудом остался жив! – Николай нервно передёрнул плечами. – А если бы они напали на тебя вчера, когда вы с Марией Аркадьевной возвращались с прогулки домой? Если бы она пострадала или её убили?! Представив себе такой вариант, я невольно оскалился. Видимо, моё выражение лица стало таким, что Николай невольно отпрянул от меня, откинувшись на спинку стула. – Если бы Мария Аркадьевна пострадала или, не дай Бог, её бы убили, то я бы их всех помножил на ноль, Ваше императорское величество! Пусть были бы только косвенные доказательства! Причём, их всех вместе с семейством до второго колена! И никто бы меня не остановил, даже Вы, Николай Александрович. А потом хоть голову на плаху! Император смотрел на меня с каким-то страхом и удивлением. Через несколько секунд молчания, Николай произнёс: – При умножении на ноль любого числа получается ноль. Интересное выражение: «Помножить на ноль». И что, даже детей на ноль бы «помножили»?! – Ваше императорское величество, – я встал со стула. – Я уже один раз потерял невенчанную жену и не родившегося ребёнка. Сегодня утром я узнал, что Мария Аркадьевна непраздная… Спазм сжал моё горло, и я замолчал. Император хотел что-то сказать, но в этот момент в помещение ворвался генерал Ширинкин с лицом бело-серого цвета. – Ваше императорское величество, – начал генерал, но его перебил Николай, резко вставший со стула. – Евгений Никифорович, я же просил, чтобы нам никто не мешал! – Извините, Ваше императорское величество, но… Таким растерянным и испуганным я Ширинкина ещё ни разу не видел. – Что произошло, господин генерал? – напряжённо спросил государь. – Ваше императорское величество, пришла срочная депеша из Гатчинского дворца. Меньше получаса назад неизвестные лица во время прогулки в парке императрицы с детьми совершили на них покушение. Елена Филипповна ранена, мальчиков от пуль закрыл собой унтер-офицер Хохлов. Он погиб, дети целы. Нападавшие убиты. Телеграфная связь продолжается. Скоро будут известны подробности, – выпалив всё это, Ширинкин как-то осунулся всем телом, будто из него разом выпустили воздух. «Млять! Это полный звиздец! Севастьяныч! Как же так-то! Дети! Императрица!», – подумал я, глядя на Николая, который бледнел на глазах. Увидев, как государь пошатнулся, наплевав на весь этикет, подскочил к нему и приобнял. – Спасибо, Тимофей Васильевич. Помогите мне не промахнуться мимо стула, – с каждым словом, голос Николая обретал силу, а лицо начало краснеть. Сев на стул, император несколько раз глубоко вздохнул и задумчиво произнёс: – Значит, помножить на ноль вплоть до второго колена, Тимофей?! Да, дядя, ты перешёл черту… Ширинкин ошарашенно переводил взгляд с меня на императора и обратно. А потом всё закрутилось. Николай приказал срочно подготовить поезд. Приём в Зимнем отменялся. Пока быстро собирались в дорогу, пришла дополнительная информация из Гатчины, которая заставляла задуматься о какой-то несуразности попытки убить императрицу с детьми. Эти мысли не покидали меня во время дороги. Прибыв во дворец, Николай сразу же отправился к жене, которой уже сделали операцию, и как доложил ещё на входе лейб-медик Сергей Сергеевич Боткин: «Состояние Государыни стабильно хорошее. Пуля прошла под левой ключицей, практически, навылет. Она извлечена. Важные органы не задеты. Скоро Государыня от наркоза придёт в себя». Император убежал к жене, а мы с Ширинкиным занялись своей работой. – Что думаете о покушении, Тимофей Васильевич? – спросил Николай, заходя в мой кабинет, часа через три после прибытия в Гатчинский дворец. За ним с папкой в руках зашёл Ширинкин, который закрыл дверь, предварительно осмотрев коридор. – Ерунда какая-то получается, Ваше императорское величество. Я проанализировал всю доступную информацию, опросил свидетелей, кроме вашей супруги, осмотрел место происшествия и предварительно могу сказать, что покушение на императрицу и детей – нелепое стечение обстоятельств. Эти неизвестные приходили в Гатчину за чем-то или кем-то другим и, вернее всего, за господином Рейли, – встав из-за стола, доложил я. – На чём основаны Ваши выводы, Тимофей Васильевич? – Эта прогулка была не плановой. Обычно дети в это время после обеда спят, и во дворце наступает «тихий час». Сегодня же мальчики устроили, можно сказать, восстание против такого распорядка дня, так как не хотели спать и заявили, что они уже взрослые, – я замолчал, увидев, как в глазах императора появились слёзы. – Продолжайте, Тимофей Васильевич, – сглотнув, произнёс Николай. – По показаниям фрейлин, чтобы успокоить детей, императрица, уложив дочку, вместе с мальчиками в сопровождении унтер-офицера Хохлова отправились на прогулку, так как этого очень просили дети. Встреча с напавшими произошла рядом с террасой у Карпиного пруда. Что там случилось – можно узнать только у Её императорского величества, – я посмотрел на государя, но тот махнул рукой, мол, продолжай. – Дальнейшее известно из показаний старшего урядника Лескова, который направлялся сменить охранявшего Рейли приказного Савина. Леший находился у Зверинских ворот, когда услышал четыре выстрела. Побежав в ту сторону, откуда они раздались, увидел двух неизвестных с пистолетами в руках, которые одновременно открыли огонь по уряднику. Лесков был вооружён новым пистолет-пулемётом и ответным огнём убил напавших. У беседки обнаружил раненную императрицу и унтер-офицера Хохлова, который повалив на землю детей, закрыл их своим телом. В спине у него было три пулевых отверстия. Лесков вытащил детей из-под тела Хохлова, а потом перевязал императрицу. К этому времени на место происшествия прибыли казаки из конвоя. Я замолчал, ожидая, что император что-то скажет. Но тот молчал, а за его плечом истуканом застыл бледный Ширинкин. Не дождавшись какой-то реакции, я продолжил. – Если честно, Ваше императорское величество, то я не понимаю, почему они начали стрелять в императрицу и детей, или только в Хохлова, который их закрыл собой. Одеты они были как простые мастеровые. В одном из брошенных ими инструментальных ящиках обнаружен наряд на штукатурные работы в Приоратском дворце. Такие работы были действительно запланированы. Наряд настоящий или очень хорошо подделанный. Два паспорта тоже. Эта парочка за несколько минут до трагической встречи прошла проверку на воротах на территорию дворца, где их свободно пропустили. Ну, невозможно им было предугадать, что императрица с детьми в это время будут около террасы! Поэтому и предполагаю, что основной целью у них был Рейли, который до сих пор содержится в подвале Приоратского дворца. – Вы правы, Тимофей Васильевич. Их целью, вернее всего, был Рейли. Лена сказала, что узнала одного из этих мастеровых. Она видела его на приёме в Английском посольстве. И имела неосторожность на английском языке поинтересоваться, что в таком виде в Гатчинском парке делает английский дипломат. В ответ те достали оружие и начали стрелять, – глухо произнёс Николай. – Но зачем стрелять в императрицу?! – не выдержав, перебил я государя. – Кто же их знает. Может, решили отомстить за свою королеву?! Их теперь не спросишь! А твой Леший мог бы попытаться взять хотя бы одного живым, – раздражённо произнёс Николай. – Извините, Ваше императорское величество, но в отличии от подготовки отделения, нацеленного на задержание преступников, браты заточены на быстрое и эффективное уничтожение противника. Да и бой был скоротечен, – вступился я за Лескова. – Ты-то смог одну из нападавших на тебя подстрелить так, чтобы та осталась живой! Кстати, по напавшим на тебя есть какая-то ещё информация? – поинтересовался самодержец. Я пожал плечами, а Ширинкин произнёс: – Только что из столицы пришла депеша от Зубатова, я не успел Вам доложить об этом, Ваше императорское величество. – Так докладывайте, господин генерал, – недовольно рявкнул император. Из доклада Евгения Никифоровича я уяснил, что раненая в плечо барышня – это Биценко Анастасия Алексеевна, которая два месяца назад после разгрома Московской ячейки эсеров была сослана под полицейский надзор в Саратов. В столицу прибыла нелегально вместе с Клитчоглу. Симпатяжка имела куда больший революционный путь. Анна Михайловна Распутина, в девичестве Шулятикова. В девяносто шестом году окончила Высшие женские Бестужевские курсы. Как член группы народовольцев участвовала в организации и работе нелегальной Лахтинской типографии. После её разгрома в том же девяносто шестом скрывалась, но была арестована и заключена в Петропавловскую крепость. В январе девяносто восьмого года была выслана в Якутск, где вышла замуж за политического ссыльного Ивана Спиридоновича Распутина. Имеет двухлетнюю дочь Екатерину. Попала под амнистию по случаю коронации Николая Второго. В столицу прибыла нелегально несколько дней назад. До больницы её довезли живой, операцию провели, но шансов на то, что она выживет – мало. «Ну, вот она ещё и двухлетнюю дочь имеет. Это кем же надо быть, чтобы имея маленького ребёнка, лезть в террор?! Будучи пионером или комсомольцем в той жизни, наверное, восхитился бы этой революционеркой. А теперь?! Не знаю. Восхищения нет точно. Уважение также отсутствует. Есть жалость, как к ненормальной», – пронеслось у меня в голове, когда генерал доводил информацию по Распутиной. По кучеру и «товарищу Петру» пока информации нет. Биценко после операции пришла в себя, но молчит. Есть предположение, что они также прибыли из Саратова. Туда направлены запросы в охранное отделение и губернское жандармское управление. – По «товарищу Петру» не там ищут, – произнёс я, когда Ширинкин закончил доклад. – И где же его искать? – поинтересовался Евгений Никифорович. – В окружении Великого князя Владимира Александровича. Его теперь можно без грима сфотографировать. А лучше пускай Иван Семёнович с нескольких ракурсов нарисует, а то пулевое отверстие во лбу как-то…, - я замялся, пытаясь подобрать слово. – Вы думаете…, - начал вопрос Ширинкин, но я его перебил. – Уверен, Евгений Никифорович. – Что же, по покушению на мою жену и детей, можно сказать, вопросов не осталось, – произнёс император, прерывая нашу дискуссию. – По покушению на Тимофея Васильевича работу продолжить. Мне надо точно знать, кто такой «товарищ Пётр». Николай задумался, на его скулах заиграли желваки. – Ответ англичанам должен быть адекватным. Тимофей Васильевич, подумайте об этом. В десять вечера жду Вас у себя в кабинете. – Слушаюсь, Ваше императорское величество.