Когда я сказал, что научу делать самолётики из бумаги детей Николая, даже не предполагал во что это выльется. Сначала были самолётики, потом кораблики, вспомнил, как складывал хлопушку, прыгающую лягушку. Сделал для императрицы оригами в виде цветка и лебедя. А потом продолжил развращать малышей такими безобразиями, как водяные бомбочки из бумаги, «парашютисты-одуванчики» из спички и бумажных лопастей. От окна третьего этажа дворца, из которого шла «бомбардировка» и «выброс десанта одуванчиков» с самолётов детей было не оттащить, также как и их папу, вместе с Сандро. Следующим этапом был деревянный волчок, к которому Севастьяныч по моему рисунку сделал и прикрепил пропеллер. Руки у денщика оказали при работе с деревом золотыми. После доработок волчка, получился мини вертолёт, запуск которого после моего первого показа в дальнейшем осуществлял Хохлов. Такая игрушка в руках маленьких детей могла им повредить, нанеся травму. После этого я и Севастьяныч с разрешения императорской четы получили от детей почётные звания «Дядя Тимофей» и «Дядя Миша». Когда об этом узнали Беневские… Надо же было о чём-то рассказывать про дворцовую жизнь, то их состояние можно было охарактеризовать одним словом – шок. Потом пришлось делать оригами на две семьи. С самолётами и лягушками все резвились, как дети. Жена и тёща подаренным им цветам из бумаги нашли достойное место в интерьере квартир. За пару недель до отъезда в Иркутск мне попалась резина, пусть отдалённо, но напоминающая авиационку. Кто в детстве из деревянной катушки из-под ниток, резинки, двух спичек и куска свечки не делал самоход или «луноход». В разных областях дети их по-разному называли. Такой самоход, точнее две штуки стали пробным шаром для игрушек с резиномотором. Восторгу детей не было предела. Они и гонки устраивали, и у кого самоход на бо'льшую баррикаду заберётся. Потом была постройка модели корабля, который своими обводами напоминал торпедный катер типа «Д-3». Когда учился в школе, был у нас стенд, посвящённый Герою Советского Союза Пантелееву Льву Николаевичу. Во время советско-японской войны сорок пятого года тот, будучи начальником штаба Первой бригады торпедных катеров командовал высадкой десантных групп в корейские порты Сейсин, Расин, Гензан и Одецин. Вместе с его фотографией и описанием подвига был и большой макет торпедного катера типа «Д-3» с табличкой его характеристик. Такие катера стояли на вооружении Первой бригады. Десять лет его видел каждый день школьной учёбы и не по одному разу. Как перед глазами «живой» стоит. В общем, Севастьяныч выстрогал под моим чутким руководством из липы модель, потом вместе приделали резиномотор к винту. Провели пробный пуск в присутствии детей на Карпином пруде и отправились в командировку. По приезду из неё нас ждал скандал со стороны царевичей при поддержке их мамы-императрицы: самоходы и волчок сломались, резиномотор катера и винт пришли в негодность. Починить некому. И катер-то только один. А детей двое. Пришлось «Дяде Мише» рьяно браться за работу. Всё чинить, делать вторую модель и опытовый бассейн, для удобства детей. Чувствую, такими темпами лишусь скоро Севастьяныча. Заберёт его Елена Филипповна «усатым нянем» к детишкам. Заинтересовались моделью катера или миноноски и Николай с Сандро. Особенно последний, привлечённый необычными обводами, низким силуэтом и малой осадке. Пришлось рассказать про желаемые характеристики: полное водоизмещение тридцать тонн или чуть больше. Длина двадцать один метр, ширина четыре, осадка меньше метра. Корпус этой миноноски делать из дерева толщиной до сорока миллиметров. Для защиты днище сделать трёхслойным, а борт и палуба двухслойными. Наружный из лиственницы, внутренний из сосны. Обшивку крепить медными гвоздями. При малых повреждениях сосна будет набухать и затягивать пробоины и отверстия. А вот дальше всё упиралось в двигатель, который бы при малых габаритах позволил бы давать узлов сорок. В прошлом-будущем торпедный катер «Д-3» на отечественных двигателях ГАМ-34 давал ход от тридцати двух до тридцати семи узлов, а на американских двигателях Packard 4M-2500, поставлявшихся по ленд-лизу, до сорока восьми узлов. Дальность плавания достигала пятьсот миль. Мореходность позволяла использовать катер при ветре до шести баллов. Из вооружения – два торпедных аппарата и два пулемёта ДШК. Просто вспомнилось, что во время Русско-японской, Первой мировой и Великой Отечественной большие корабли как-то себя не проявили. За исключением Цусимы. Основные потери: подрывы на минах, атаки подводных лодок и торпедных катеров. Вот и подумал, что вместо десяти миноносцев типа «Циклон», которые должны были по плану встать на вооружение РИФ в одна тысяча девятьсот третьем году можно побольше катеров, точнее по водоизмещению, они здесь миноносками числятся, наделать. Тот же миноносец типа «Циклон» имеет водоизмещение сто пятьдесят тонн, длину сорок пять метров, осадку полтора метра, экипаж больше двадцати человек, а вооружение те же два торпедных аппарата, ну ещё две сорокасемимиллиметровки. Да вместо одного «Циклона» можно три-четыре катера сделать. А по своим ударным характеристикам они мало отличаются. Двигатель, двигатель и ещё раз двигатель. Сможем изобрести и сделать, будет у нас москитный флот, способный загрызть в прибрежных водах и слона. У Макарова в его «Тактике» прочитал: «Современный броненосец, эта грозная на вид железная крепость, с такой легкостью преодолевающая большие расстояния и наносящая огромный вред врагу, сама чувствительна к малейшему уколу, и достаточно всего лишь одной мины, чтобы пустить эту несокрушимую крепость ко дну». А последние учения показали эффективность атак миноносцев, что в ночное, что в дневное время. А насколько помню, «Д-3» не только ходил в торпедные атаки на конвои, его с удовольствием использовали для высадки десантов, подвоза боеприпасов на плацдармы, постановки минных заграждений, охоты за вражескими подводными лодками, охраны кораблей и конвоев, траления фарватеров, бомбардируя глубинными бомбами немецкие донные неконтактные мины. Так что, универсальная морская собачка должна получиться. По двигателю некоторые подвижки были. Рекомендованный Ширинкиным Игнатий Степанович Костович оказался настоящим изобретателем-фанатиком. При этом не прожектёром, а человеком, предлагающим реально работающие конструкции, правда, несколько опережающие своё время. Ещё шестнадцать лет назад создал восьмицилиндровый бензиновый двигатель внутреннего сгорания с электрическим зажиганием, массой в двести сорок килограмм, мощностью восемьдесят лошадиных сил. Двигателя с совокупностью таких прогрессивных свойств тогда не существовало в мире. Костович впервые на двигателе применил электрическое зажигание и встречное движение поршней в оппозитно расположенных цилиндрах. Также впервые в качестве топлива предлагалось использовать бензин, до этого употребляемый в хозяйстве лишь домохозяйками и косметологами. Самое интересное заключалось в том, что два таких двигателя, чуть меньшей мощности, почти десять лет успешно работали на его фабрике по производству арборита в Рыбацком. Узнав, что государь заинтересовался дирижаблями, самолётами и подводной лодкой, готов был забросить свой бизнес и работать бесплатно, лишь бы денег выделили на материалы и оборудование. Фанатик, одним словом. Пока пробить отдельное конструкторское бюро с хорошим финансированием и мощной промышленной базой мне у императора не получилось, но кое-что было сделано. По указанию Николая, генерал-майор Власьев выделил на территории Обуховского завода для Игнатия Степановича кабинет, а также разрешил использовать станки и оборудование завода, но по особому согласованию. Первая цель, которая была поставлена перед Костовичем, уменьшить вес двигателя и увеличить его мощность. Кинематическая схема его двигателя во многом напоминала паровую машину, что не позволяло сделать мотор компактным. Пары оппозитно расположенных цилиндров были установлены на общей станине, а движение всех поршней передавалось общему коленвалу и связанному с ним цепной передачей кулачковому валу. В общем, задача была поставлена, и конструктор начал её с энтузиазмом решать. Также большой удачей стала подсказка Игнатия Степановича о ещё одном самородке в двигателестроение – Густаве Васильевиче Тринклере. Я про такого, честно говоря, и не слышал в прошлом-будущем. Кстати, о Костовиче тоже впервые услышал от Ширинкина. Так вот, этот Тринклер ещё студентом, как дипломный проект разработал «бескомпрессорный нефтяной двигатель высокого давления». Будучи принятым на Путиловский завод, построил этот двигатель, получив у него коэффициент полезного действия почти в тридцать процентов. Специалисты в восторге от такого двигателя, а вот Эммануил Нобель, который приобрёл у Рудольфа Дизеля лицензию на производство его двигателей – не очень. Он на своём механическом заводе «Людвиг Нобель», что на Выборгской стороне, уже два года назад освоил выпуск «дизельных» двигателей, работавших на сырой нефти, только КПД у них был ниже, а масса намного больше, чем у двигателя Тринклера. По словам, Костовича у молодого инженера начались проблемы с директором Путиловского завода – хорошим другом Нобеля, и Тринклер собирается уехать за границу. Но вместо этого, получил место за соседним кульманом в кабинете Игнатия Степановича. Так что надеюсь, в ближайшее время появятся в России компактные и мощные двигатели. А там и воздушный океан, и подводный мир будем покорять. Кстати, в Штаты уехала делегация из представителей Комиссии по разработке проекта первой русской подводной лодки с двигателем внутреннего сгорания. В её составе был только один из знакомых мне подводников из прошлого-будущего – лейтенант Беклемишев. Задача делегации состояла в ознакомлении с подводной лодкой «Фултон» и предложении господину Холланду перейти в подданство Российской империи. Действительно, чего изобретать велосипед, когда его можно доработать и улучшить в проекте Холланд-Джевецкий-Крылов, плюс теперь и Костович. В октябре братья князья Михайловичи собирались посетить Париж. Очень хотят с господином Лобёфом и его подводной лодкой «Нарвал» познакомиться. Кроме этого, Сантос-Дюмон и его дирижабль так же включены в их культурную программу. Глядишь, так следующие морские игры и ученья будут уже с участием подводных лодок. Эти мысли крутились в голове, пока отмокал после ужина в ванной. Интересно, какие результаты будут от повторных морских учений?! Ещё две военные игры, проведённые в академии, показали, что имеющееся соотношение военно-морских сил в Тихом океане явно в не нашу пользу. Если честно, когда я на первой игре ознакомился с соотношением сил Тихоокеанской эскадры и Объединённого флота Японии на настоящий момент, то слабо мог себе представить на что рассчитывают наши моряки. Преимущество японцев подавляющее. Единственное где мы их превосходим – это в количестве эскадренных броненосцев. Аж на целых две штуки! Но в следующем году у японцев введут в строй «Микасу», а «Сисой Великий» и «Наварин» требуют хорошего ремонта. По броненосным крейсерам, если учитывать «старичка» «Чиоду» у японцев на четыре больше. По бронепалубникам, если даже отправить на Дальний Восток готовящуюся к постановке в строй «Диану», против шести наших тринадцать у противника. Двенадцать японских истребителей против четырёх наших, тридцать миноносцев у них, причём семь первого класса, которых также можно отнести к истребителям и двенадцать штук у нас. Пять канонерок против шести типа «Чинучи», четырёх типа «Майя», плюс «Осима», «Удзи», «Иваки», «Чинчу» и броненосная «Хей-Иен». Итого пять против пятнадцати. И нельзя забывать о японских «старичках». А их также набиралось приличное количество. Броненосец береговой обороны «Фусо», два броненосных корвета типа «Конго», два безбронных крейсера «Такао» и «Цукуси», шесть винтовых корветов типа «Кацураги» и четыре авизо: «Яйеяма», «Тацута», «Мияко», «Чихайя». Готовый флот для охраны берега и конвоев в прибрежных водах. Честно говоря, я вообще не представлял, как при таком соотношении морских и сухопутных сил можно говорить о победных и наступательных действиях. Это, кстати, во время второй игры отметил Николай, заявив: «Не следует пренебрегать своим противником, особенно когда моральные качества его столь своеобразны, как у самураев-японцев, а следует заботиться о достаточном развитии своих собственных сил и внимательно следить за развитием соседей». Вторая игра вновь закончилась разгромом русского флота. Степан Осипович маниакально хотел дать генеральное сражение на море. Но к добру это не привело и на этот раз. Вновь пришлось «сдать» Порт-Артур и Квантун, а дальше вести окопную войну на экономическое истощение противника. Великий князь Сергей Михайлович воевавший в этот раз за «русскую партию», смог убедить Куропаткина и Сахарова, что редуты и люнеты вчерашний день. Необходима эшелонированная оборона, врытые в землю долговременные оборонительные точки для пулемётов и орудий, а также использовать орудия, желательно гаубицы, только с закрытых позиций. В ход пошли мои придумки с зигзагообразными окопами полного профиля, ежи с колючей проволокой, деревоземляные огневые точки, землянки в три наката, воздушные шары для корректировки огня. Короче, многое из того, что собирал в папочку покойный Александр Третий. Её после нашего разговора о научно-технической революции с разрешения императора Сергей Михайлович активно изучал. Только в ходе третьей игры «русской партии», не смотря на отдельные неудачи и потери, в целом удалось выполнить задачу по помощи в развёртывании в Маньчжурии и на границе с Кореей русской армии, а также затруднению высадки японских войск, как в Корее, так и на Квантуне. Куропаткин в начале игры отметил, что в связи с удалённостью возможного театра военных действий, не смотря на находящиеся сейчас в Маньчжурии наши войска, в первые месяцы войны японская армия будет иметь превосходство над русской. Поэтому основной задачей русского флота в начале войны должно быть обеспечение стратегического развёртывания русской армии в Маньчжурии. Соответственно, из предыдущего положения вытекал вывод о значении крепости Порт-Артур и Квантунского полуострова. Представители армии после двух игр чётко определили, что данный театр боевых действий в целом имеет для боёв на суше второстепенное значение, несмотря на то, что крепость и находящиеся там войска будут подвергнуты обязательной атаке противника. Но оборонять Порт-Артур надо до последнего, для того чтобы стянуть туда как можно больше японских войск. Основная цель войны отстоять Маньчжурию и победить, чтобы диктовать свою волю противнику. Макаров по поводу роли флота в обороне Порт-Артура заявил, что вынужденное придание Квантуну, вследствие его слабости, значения главного объекта действий противника вынуждает наш флот заниматься обороной сухопутной крепости. Данная задача для флота несвойственная, поэтому может быть выполнена лишь относительно. По той же причине флот отвлекается от своих главных задач и попадает в весьма невыгодное исходное положение для операций на море. Несмотря на такое заявление, во время третьей игры Макаров генерального сражения двух флотов избегал, активно используя минирование с «Амура» и «Енисея», а также атаки миноносцами. В этой связи в конце этой игры был сделан важный вывод о сбалансированности состава русских морских сил на Дальнем Востоке – в их составе явно ощущался недостаток современных крейсеров и миноносцев. Ещё одной проблемой по результатам разбора игры были трудности, связанные со снабжением кораблей углём, что в значительной степени стесняло действия русской стороны. По данному вопросу контр-адмирал Рожественский предложил срочно заняться решением этой проблемы, в том числе и за счёт разработки месторождений местного угля. В общем, победоносной и маленькой войны не получалось. Все три игры показали, что война будет на истощение на суше и кому как повезёт на море. При этом есть большая вероятность лишиться Тихоокеанского флота. Это ещё во время игр не поднимался вопрос о том, как поведут себя наши заклятые союзники по антикитайской коалиции. Я очнулся от дум, быстро домылся и отправился к супруге в спальню. Две ночи у меня точно есть, и надо провести их ударно. А то вернётся Государь с учений, и когда потом смогу вырваться домой даже и не знаю. Следующий день провёл с Машенькой. Она на учёбу тоже не пошла. Позавтракали, прогулялись по Невскому проспекту. Возвращаясь с прогулки домой, зашли в Пассаж и посетили «Зрелище электронного мира». Так здесь и сейчас называлось изобретение братьев Люмьер – синематограф. Зальчик с экраном был небольшой, мест на шестьдесят. Показывали три фильма. Первый о прибытии поезда на вокзал. Мне сразу же вспомнился фильм «Человек с бульвара Капуцинов». Как ковбои палили из револьверов в надвигающийся на экране поезд. Мне было смешно и грустно. А вот Машенька тоже напугалась и крепко прижалась ко мне, схватившись за плечо. Второй фильм, та же комедия со шлангом «Политый поливальщик». Тупо, но зал смеялся до слёз. Третий фильм можно было бы назвать: «Жизнь Невского проспекта». В течение трёх минут на экране, судя по всему, из окна Пассажа был заснят Невский проспект напротив Гостиного двора. Люди, повозки, кареты. Показалось, что сижу в кинотеатре и смотрю хронику. Только теперь для меня это не хроника, а реальная жизнь. На следующий день в двенадцать ноль-ноль вышел из дома и направился к Зимнему дворцу. Часа через два туда должен будет прибыть из Кронштадта император. Эскадра вчера поздно вечером встала на рейде, но к утру слухи уже просочились в столицу. Ученья вновь закончились, мягко сказать, с удовлетворительными результатами, и светский Петербург застыл в ожидании. А меня со вчерашнего вечера мучила моя чуйка. Начала она потихоньку напоминать о себе, когда вернулись с женой домой с прогулки. Машенька по дороге восторженно комментировала просмотренные фильмы супер короткометражки, а я, думая о том, что бы она говорила, увидев цветной фильм на большом экране, ту же четырёхсерийную эпопею Бондарчука «Война и мир», почувствовал, что что-то в окружающей обстановке не так. Что-то царапнуло сознание и не отпускает. Если ночью тревожные чувства, благодаря любимой, ушли, то с утра чуйка напомнила о себе. Так и не разобравшись, что же такое вчера случилось, решил подстраховаться и кроме штатного нагана в открытой кобуре сунул в специально пришитый внутренний карман бекеши одну из подаренных ещё в девяносто третьем году Кораблёвым малюток – револьвер «Galand Tue-Tue». Двигаясь неспешно по Невскому проспекту, прикидывал, откуда ждать опасности. Навстречу шёл поток прохожих. День сегодня был безветренный, солнце то и дело выглядывало из-за туч. Народу было много и на тротуарах и на проезжей части. Некоторые симпатичные и молодые барышни, проходя мимо, улыбались, я автоматически козырял на приветствия военных. Чувство было такое, что кто-то держит меня на прицеле. Чуйка начала верещать всё сильнее, и вдруг спина будто покрылась инеем. Не раздумывая о том, что буду глупо выглядеть, резко развернулся и, падая на правое колено, выдернул из кобуры наган. Увиденная картина вогнала меня в ступор. По мостовой ко мне быстро приближалась пролётка, которой управлял молодой человек, державший в левой руке вожжи, а в правой револьвер. В повозке же сидели две молодые, богато одетые девушки или женщины, причём обе целились в меня из пистолетов. Та, что посимпатичнее в азарте прикусила губу и привстала. Я, будто в замедленном кино, увидел, как её палец начал по миллиметру сдвигать спусковой крючок, судя по всему, браунинга. В голове мелькнула обида, что у меня до сих пор нет такого пистолета, как тело начало действовать само. Выстрел. Целившуюся в меня симпатяжку вбило внутрь пролётки. Рефлекторно падаю вперёд, выстрел, но уже не мой. Чувствую, как порыв воздуха коснулся волос на макушке, а фуражка слетела с головы. Сзади раздался чей-то вскрик. Мой выстрел лёжа, почти в упор. Попал туда, куда и целился. На правом плече второй стрелявшей в пальто образовалось отверстие, а женщина откинулась на спинку сиденья повозки. Оттолкнувшись буквально всем телом от земли, поджимая под себя левую ногу, вновь принял стойку для стрельбы с колена и, разворачиваясь вслед за пролёткой, начал выцеливать извозчика. Тот, кстати, не оплошал и не растерялся. Об этом мне подсказала пуля, вспоровшая мне левый погон. «Млять, кровь из носу, но час в день на тренировку надо находить, а то двигаться разучусь и совсем в штабную крысу превращусь. И прихлопнет меня какой-нибудь задохлик студент», – подумал я, опрокидываясь назад и принимая положение для стрельбы сидя с опорой на ладонь и локоть. Так было удобнее стрелять снизу вверх, не боясь задеть прохожих, если не попаду в цель. Извозчик такими мыслями не заморачивался и успел выстрелить ещё два раза, прежде чем моя пуля пробила ему горло. Целился в руку, но… В общем, такая планида у этого человека – умереть молодым. Поднявшись на ноги, быстро осмотрелся вокруг. Пролётка продолжалась двигаться уже без «водителя кобылы», который выпал из экипажа. Кроме него, на земле лежало ещё три человека. Представительный мужчина с профессорской бородкой покоился на боку, свернувшись в позе эмбриона и громко кричал, держась руками за пах. Женщине, одетой несколько провинциально, я уже и такое начал отличать, а также гимназисту повезло меньше. Хотя с какой стороны посмотреть, они хоть не мучились. Оба лежали на спине, уставившись в небо остановившимся взглядом. То, что они мертвы, мне стало ясно с первого взгляда. – Внимание! – громко прокричал я, перекрывая шум, стоявший вокруг. – Я подполковник Аленин-Зейский. На меня было совершено покушение террористами-революционерами. Прошу всех сохранять спокойствие, и если среди прохожих есть кто-то с медицинским образованием, окажите раненому помощь. Мои слова подействовали мало, поэтому пришлось ещё раз обораться, призывая к спокойствию и прекращению паники. Убедившись, что образовавшая толпа начала успокаиваться, а рядом раздались свистки то ли дворников, то ли городовых, бросился к остановившейся пролётке. Там ещё оставались две террористки с оружием, одна из которых точно только ранена. Подбежав к экипажу, убедился, что обе женщины живы и находятся без сознания. Засунув наган в кобуру, первым делом переложил пистолеты с пола пролётки на козлы. Кучер, которого бегло осмотрел по дороге, ещё хрипел, но жить ему оставалось несколько минут, а может быть и секунд. Забравшись в повозку начал осматривать женщин более внимательно, думая о том, что же делать?! Симпатяжке от меня прилетело в грудь и, видимо, началось легочное кровотечение, так как при каждом выдохе у неё на губах начинала пузыриться кровь. «Млять, если не оказать срочной помощи, то не жилец. А у меня с собой даже индивидуального пакета нет. Извини, девочка, но „язык“ для меня важнее», – подумал я, переводя взгляд на другую террористку и начиная расстёгивать на ней пальто. Добравшись до раны, определил, что пуля вернее всего перебила ключицу и у девушки болевой шок. – Что с ними? – услышал я вопрос, заданный уверенным мужским голосом. Подняв голову и выпрямляясь, увидел стоящую рядом почти такую же пролётку, в которой на пассажирском месте находился мужчина лет тридцати-тридцати пяти, одетый по последней светской моде Санкт-Петербурга. На облучке экипажа сидел яркий представитель столичных извозчиков. Я встретился глазами с человеком, задавшим вопрос, и понял, почему вчера заговорила моя чуйка. Это был он – «товарищ Пётр», специалист по закладке фугаса и его подрыву, побывавший у Езерской и передавший ей схему минирования и инструкции для теоретической подготовки будущих подрывников. Именно его шесть возможных обликов нарисовал Куликов. Его-то я вчера во время прогулки дважды зафиксировал боковым зрением, но расслабленный общением с женой, не смог идентифицировать, а подсознание сработало. Видимо, что-то в моём взгляде изменилось. «Товарищ Пётр» усмехнулся, и я увидел, как над саквояжем, который лежал у него на коленях, появился ствол револьвера. Время замедлилось. Понимая, что до нагана в кобуре я не успеваю дотянуться, сунул руку за пазуху к малютке «Tue-Tue», одновременно разворачивая тело, чтобы открыть огонь прямо через бекешу. Выстрелы раздались практически одновременно. Во лбу противника образовалось не предусмотренное человеческой физиологией отверстие, его пуля окончательно оторвала мне повреждённый погон и, судя по резкой боли в плече, до моей плоти она также добралась. Извозчик свалился с облучка и что-то начал орать, закрыв голову руками, но продолжая ими держать вожжи. Я с трудом слез с пролётки и, прислонившись спиной к козлам, закрыл глаза. Глава 14. Кто виноват? – Господин полковник, богиня Фортуна сегодня явно благоволит Вам, – услышав эту фразу, я открыл глаза. Передо мной стоял штабс-капитан в форме лейб-гвардии Преображенского полка, который протягивал мне мою фуражку, показывая на отверстие в тулье точно над адамовой головой. – Благодарю, господин капитан, – произнёс я, взяв фуражку.