В Практическую эскадру в этот раз Макаров собрал оставшиеся на Балтике броненосцы, броненосные крейсера, истребители миноносцев и миноносцы, скорость которых была не меньше четырнадцати узлов. Именно эти корабли пошли бы на усиление Тихоокеанской эскадры в случае войны с Японией прямо сейчас. За неделю эскадра должна была выполнить утверждённые Николаем весьма многочисленные учебно-боевые задачи, а также провести целый ряд испытаний артиллерийского, минного вооружений и механизмов, определенных соответствующими отделами Морского технического комитета. Алексей Александрович решил показать племяннику флот Российской империи с лучшей стороны. Прошло около двух часов, когда эскадра, завершив определенные маневренные элементы, кильватерным строем направилась на Транзундский рейд в Выборгском заливе, где вечером корабли стали на якорь. Следующий день по расписанию должен был уйти на отработку организации службы и на якорные учения, а также императорский смотр кораблей эскадры. Дядюшка Николая прибыв на яхту с отчётом о первом дне учений, да так и остался на ночь. Понятно, что удобства на императорской яхте отличались в лучшую сторону от спартанской обстановки на крейсере. В столовой для официальных приемов генерал-адмирал, докладывая императору, постарался обозначить, что выход с рейда, переход и организация якорной стоянки прошли на «отлично». Но даже мне, далёкому от морской службы было видно, что маневрирование эскадры было далеко даже от оценки «удовлетворительно». Простейшие последовательные повороты на два, на три румба при перемене курса броненосцами и крейсерами в строе кильватера никому не удавались: одни при этом входили внутрь строя, другие выпадали наружу, хотя море было совершенно спокойным, да и ветра практически не было. Даже я себя чувствовал отлично. Истребители и миноносцы, шедшие отдельно двумя колоннами, выделялись в лучшую сторону. На следующий день начался императорский смотр эскадры. Николай в сопровождении дяди и Макарова, а также других офицеров свиты побывал на всех броненосцах, интересуясь даже такими частными подробностями, как способ варки щей и каши на кораблях. Узнав, что на всех трёх броненосцах береговой обороны отсутствуют штатные бани, ну пренебрегли создатели броненосцев удобствами для нижних чинов, приказал использовать лазаретные ванны для ежедневного мытья матросов, занятых на грязной работе. Макаров во время смотра на «Пересвете» отдал команду «пустить воду» в коридор носовых погребов боезапаса. В результате обнаружилась неисправность клапана системы затопления, зато носовая турбина успешно справилась с откачкой воды из затопленного отделения. Такой вот конфуз вышел. На следующий день эскадра двинулась к Гельсингфорсу[7], проведя на ходу поверочную стрельбу из орудий главного калибра. Вновь отличился «Пересвет», у которого сломалась динамо-машина, обеспечивающая работу электроприводов носовой орудийной башни. Между тем эскадра постепенно сосредоточилась на рейде в Гельсингфорсе, где провели первую подготовительную стрельбу из стволов Гочкиса и мелких орудий по буксируемым щитам, которые имитировали ночную атаку миноносцев. Что можно сказать?! Стрельба из семидесяти пяти миллиметровых пушек была ужасной. Такое было ощущение, что наводка по оптическим прицелам практиковалась «примерно» поверх труб. О стрельбе из сорока семи миллиметровых орудий также стыдно и упомянуть. Днём выяснилось, что всею эскадрой не сделали ни одной дырки в щитах, изображающих миноносцы. В дурном настроении, после «разбора полётов», генерал-адмирал дал команду эскадре следовать в Либаву[8]. На этом пути по плану учений большие корабли были «атакованы» шедшими отдельно миноносцами. Пасмурная погода и серый цвет миноносцев позволили обнаружить их лишь на сравнительно близкой дистанции. Главный начальник флота был вынужден сделать вывод о возможном успехе атаки миноносцев. Вечером, в темноте, миноносцы под прикрытием непогоды вновь успешно сблизились с большими кораблями, шедшими без огней. Вход в аванпорт Либавы без лоцманов был довершен лихим маневром эскадры по постановке на якорь в темное время, с освещением буев и вех прожекторами. Во время стоянки броненосцы и крейсера упражнялись в постановке сетевого заграждения. На следующий день эскадра провела учения по «спасению человека, упавшего за борт» и примерно-боевую стрельбу из орудий мелкого калибра по буксируемым миноносцами пирамидальным щитам. Кроме того, броненосцы и крейсера отрабатывали откидывание шестов сетевого заграждения на ходу, держа сети в готовности к немедленной постановке от «атак» вражеских миноносцев. Напряженность тактических учений нарастала. Великий князь Алексей Александрович и Макаров из кожи вон лезли, чтобы оправдать первые неудачи в глазах императора. Вечером на меридиане Вормса с кораблей броненосной эскадры заметили вышедшие из Моонзунда миноносцы, собиравшиеся провести очередную атаку. Правда, их командиры поторопились обойти эскадру и еще в сумерках попали под «огонь» «Абрека», действовавшего как истребитель миноносцев. А ночью новая атака миноносцев, во время которой один из них, стремившийся выпустить мину с кратчайшей дистанции, на скорости около двенадцати узлов таранил «Адмирала Ушакова», сделав «небольшое углубление» в борту броненосца. К счастью, откинутое сетевое заграждение смягчило удар, сыграв роль «намордника», в котором восьмидесяти тонный миноносец своротил себе нос, но остался на плаву. Сказать, что генерал-адмирал был в гневе, значит, ничего не сказать. Он рвал и метал. Виновника столкновения готов был съесть без соли и лука. Степану Осиповичу пришлось приложить огромные усилия, чтобы командир миноносца лейтенант Юрковский не понёс немедленного наказания и не был снят с командования кораблём. Просил об этом у Николая, объясняя, что нельзя наказывать офицера, который в сложной обстановке пытался наилучшим образом выполнить поставленную задачу. Государь поддержал адмирала. Также вместо отправки миноносца на ремонт Макаров добился устранения повреждений «своими средствами» и оставил его в эскадре до конца учений. Днём вышли в море на выполнение примерно-боевой стрельбы из больших орудий по пирамидальным щитам. Эскадра, идя кильватерной колонной, стала огибать щиты, имея их в центре дуги. Погода была тихая. Строй броненосных кораблей не выдерживал никакой критики. Кроме постоянного рысканья колонна ещё и сильно растянулась. Сначала «Адмирал Ушаков», шедший за «Пересветом» отстал от него чуть ли не на милю. Между «Адмиралом Синявиным» и «Генерал-адмиралом Апраксиным» расстояние было пятьдесят пять кабельтовых. Разумеется, пристрелка по мишени одного из кораблей, даже среднего, не могла служить на пользу такой растянутой колонне. А дальше начался мрак. Ценные двенадцатидюймовые и десятидюймовые снаряды бросались без всякого соображения с результатами попадания меньших калибров, выпущенных для пристрелки. Иногда через несколько минут полного молчания одного из броненосцев, раздавался выстрел из двенадцатидюймовых и десятидюймовых пушек, а за это время крупно изменились и расстояние до цели, и курсовой угол, и положение относительно ветра. Какими же пристрелочными данными руководствовался управляющий артиллерией на кораблях, выпуская ценные снаряды так, наудачу?! Полный кошмар! А потом выяснилось, что экономный начальник Главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмирал Владимир Павлович Верховский отпустил на нужды эскадры для учений только по десять чугунных снарядов на пушки крупного калибра. Весь практический боезапас крупного калибра эскадры остался на складах на берегу. Стрельбы пришлось прервать из-за отсутствия боеприпасов. Зато решили показать императору эскадренную стрельбу броненосцев минами по буксируемым щитам. Лучше бы этого не делали. Мина с флагмана «Император Александр II», уклонившись от курса, поразила буксировщик щита – миноносец № 116. Пробоина, частично закрытая застрявшим в ней зарядным отделением мины, была и в этом случае заделана под руководством Макарова, приказавшего накренить миноносец, и он остался с эскадрой. Это событие стало последней каплей для императора, который с каждым днём становился всё мрачнее и молчаливее. Государь отдал приказ ученье прекратить и следовать эскадре в Кронштадт, куда и направился на яхте. Глава 12. Учения – Господин генерал-адмирал, господа адмиралы и офицеры я собрал вас всех для того, чтобы выразить своё неудовольствие тем состоянием, в котором находится боевая подготовка Балтийской эскадры. Из того, что я видел во время учений, совершенно ясно, что у нас есть корабли, но нет флота, на который можно положиться, – Николай обвёл взглядом вытянувшихся в струнку морских офицеров и адмиралов, стоявших в зале Морского собрания Кронштадта. Кто-то после этих слов императора побледнел, кто-то, наоборот, побагровел, как сваренный рак. Но все смотрели на императора с возмущением. – Я вижу, что вы не согласны со мной, но тогда кто мне объяснит, что эскадра броненосных кораблей практически не может идти в кильватерных колоннах при атаке?! Какое там вам поставить палочку над тэ, если даже нормально на пару румбов повернуть не можете! – император завёлся. – А стрельбы главными калибрами?! Это ужас! Это бесполезное выбрасывание боевых запасов! С одиннадцати кабельтовых ни одного попадания по мишеням от всей эскадры! При этом они не двигались! Не двигались! Николай сделал несколько шагов вдоль строя офицеров – командиров броненосцев, стоявших вместе с адмиралами в первой шеренге. – Николай Семёнович, – обратился государь к командиру «Пересвета» капитану первого ранга Королёву, – объясните мне, почему из носовой башни вы дали два первых залпа с разрывом в две минуты, а следующий через четверть часа?! – Возникла проблема со станком орудия. Снаряды оказались с полными зарядами, прочность орудий и их станков для таких снарядов недостаточная, – как можно твёрже ответил весь бледный Королёв. – Нда… И это новейший броненосец! Наш красавец! – Николай сместился вдоль шеренги и встал перед генерал-адмиралом. – Алексей Александрович, объясните, как в таком состоянии корабль пойдёт на Дальний Восток?! – Ваше императорское величество, чтобы избежать выхода из строя орудий и станков главного калибра «Пересвета» пришлось уменьшить пороховой заряд снарядов, – произнёс вице-адмирал Макаров, переводя «огонь» на себя, так как на этот вопрос главный начальник российского флота вряд ли сумел бы ответить. – Также пришлось утяжелить стволы, ограничить угол возвышения, из-за чего дальнобойность снизилась. По недосмотру на учения для «Пересвета» были выданы снаряды с обычным зарядом пороха. Из-за стрельбы ими произошло смещение станины. – Кстати, по снарядам… Владимир Павлович, – обратился Николай к начальнику Главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмиралу Верховскому. – Объясните мне, почему на учения на броненосцы было выделено только по десять снарядов на ствол главного калибра?! – Ваше императорское величество, в целях экономии и уменьшения износа ствола, – ответил адмирал, цвет лица которого стал красно-синюшный. – Господин вице-адмирал, может быть Вы устали служить?! Может быть, Вам нужно вернуться в отцовское поместье в Смоленской губернии и там экономить на всём?! – Николай вновь начал заводиться. – Это надо же прийти к такому, что в Учебном артиллерийском отряде, из-за того, что Вы не даёте снарядов, комендоров обучают обращению с тяжелыми башенными орудиями, вставляя в их стволы тридцатисемимиллиметровые пушки Гочкиса и стреляя из них. Что так смотрите на меня?! Или это не так?! – Но Ваше императорское величество! При этом же идёт экономия денежных средств, выделяемых на снаряды, и орудийные стволы не изнашиваются, – несколько возмущённым тоном ответил Верховский, полностью убеждённый в своей правоте. – Кто мне скажет, сколько снарядов на главный калибр израсходовали японцы во время морских учений в прошлом году?! – голос Николая дрожал, явно от сдерживаемого гнева. – Почти два боекомплекта, Ваше императорское величество. Это в среднем где-то по сто пятьдесят снарядов на ствол, – тихо ответил Макаров. – Степан Осипович, как Вы думаете, если сегодня состоится морской бой между Тихоокеанской эскадрой и «Объединённым флотом» Японии, которым командует адмирал Ито, выигравший с разгромным счётом борьбу на море во время Японско-китайской войны шесть лет назад, кто победит? – Ваше императорское величество, здесь трудно ответить. Всё зависит от того, как сложится обстановка на море, какие силы будут задействованы с каждой стороны и ещё много других факторов… – Преимущество комендоров в меткости стрельбы будет у кого выше, у того кто при обучении выпустил сто пятьдесят снарядов, или у того кто выпустил десять снарядов, а потом плевался через ствол из Гочкиса?! – император резко развернулся к Верховскому. – Господин вице-адмирал, я принял решение уволить Вас без прошения. Можете покинуть помещение. В зале застыла вязкая тишина, казалось, что пролети комар, и его обязательно услышишь. Все смотрели на то, как бывший начальник Главного управления кораблестроения и снабжения пошатывающейся походкой направился к выходу из зала, пытаясь расстегнуть на ходу крючки ворота кителя. – Господин генерал-адмирал, что Вы можете сказать по тренировкам и стрельбам в Тихоокеанской эскадре? – Адмирал Алексеев просит прислать в Порт-Артур и Владивосток ещё минимум по одному комплекту снарядов на каждое орудие. В целях экономии снарядов стрельбы не проводятся. В бюджете Морского ведомства средств на закупку дополнительных боезапасов в этом году не заложено, – ответил великий князь, явно недовольный той выволочкой, которую устроил племянник. – Вы ещё не добавили, что и орудийные стволы не изнашиваются, – император кивнул в сторону Верховского, который, не дойдя до выхода, можно сказать, упал на стул и вокруг него суетились два мичмана, пытаясь привести в чувство. Намёк получился более чем красноречивым. Дядя императора покраснел, а в зале вновь наступила звенящая тишина, в которой только было слышно, как по стеклу стакана с водой постукивают зубы отставного вице-адмирала. – Господин генерал-адмирал, через неделю состоятся совместные игры штабов Морского и Военного ведомств по возможному развитию боевых действий с Японией, если война начнётся до конца этого года. После этих игр я Вам даю ещё месяц на подготовку новых недельных учений для Практической эскадры, – Николай сделал паузу и продолжил. – Надеюсь, после них мне не придётся отправлять кого-либо в отставку без прошения. И немедленно отправьте адмиралу Алексееву для эскадры всё, что он просит. Деньги на это в бюджете Морского ведомства постарайтесь найти. * * * – Ники, о том, что произошло в Морском собрании Кронштадта, судачит весь Петербург. Уже идут споры, кого ты уволишь из адмиралов следующего. Признаться такого никто не ожидал, – произнёс Великий князь Александр Михайлович, сверкая погонами контр-адмирала. После поездки в столицу на Яблочный спас, Николай назначил своего дядю младшим флагманом Черноморского флота, оставив и командиром броненосца «Ростислав», а также зачислил в свою свиту, то есть Свиту Его Императорского Величества. Для таких должностей адмиральские погоны были обязательными. Не обошли царские милости и Великого князя Сергея Михайловича. Тот также был зачислен в свиту, получив звание генерал-майора, и назначен в распоряжение генерал-фельдцейхмейстера, должность которого исполнял или совмещал его отец – Председатель Государственного совета генерал-фельдмаршал Великий князь Михаил Николаевич. Собравшись после обеда в кабинете императора, два его молодых дяди и он сам занимались родственным обсуждением последних сплетней из столицы, привезённых братьями. – Честно говоря, я и сам от себя такого не ожидал, но этот Верховский вывел меня просто из себя. У нас война на носу с морской державой, а он снаряды для учебных стрельб экономит, да боится, как бы стволы пушек не износились. Ах, это затраты, которые не запланированы! – резко произнёс Николай. – А она будет, война? – спросил Сергей Михайлович. – Если оставим войска в Маньчжурии и будем продолжать политику покойного отца в Корее, то будет обязательно. Об этом сообщал барон Розен, и именно он настоял на том, что бы в апреле девяносто восьмого подписать Токийский протокол. В противном случае уже тогда могла разразиться война с Японией. Извольский, который сменил Розена, постоянно сообщает, что император и правительство «Страны Восходящего солнца» не допустит нарушений протокола Ниси – Розена в отношении Кореи, вплоть до военного вмешательства. – Да, по этому договору мы и политически, и экономически проиграли. Пришлось отзывать из Кореи военных инструкторов и финансовых советников, закрыть Русско-Корейский банк. И торговля сошла на нет, так как Россия предоставила Японии «решающее право» в торговле с Кореей, – усмехнулся Сандро. – Правда, в обмен на это Маньчжурия со стороны Японии признана сферой влияния Российской империи. – Насколько я слышал, император Коджон всё ещё видит в Российской империи сторонника сохранения независимости Корейской империи от посягательств Японии и Китая. Коджон вновь собирается обратиться к нам с просьбой, установить российский протекторат над Кореей, – произнёс Сергей Михайлович. – Если мы эту просьбу удовлетворим, то война с Японией будет неизбежной. А что мы имеем с Кореи? Чуть больше тридцати тысяч корейцев иммигрантов, поселившихся в Приамурье. Закупки скота. Несколько лесных концессий, которые не приносят прибыли. Арендованную часть порта Масана[9], где организован угольный склад, гостиница, консульство, – император усмехнулся. – Наши военные моряки в восторге от такой базы… Но… Япония и Великобритания уже прислали несколько нот с протестами против военного усиления России на юге Корейского полуострова. Нам опять уступать?! – Решать Вам, Ваше императорское величество, – серьёзно ответил Сандро, а его брат соглашающе кивнул. – Решать вам, решать мне… Корея, по большому счёту, и не нужна пока. А вот из Маньчжурии уходить не хочется. Мы туда уже более шестисот миллионов рублей вложили: железная дорога, флот, Порт-Артур, Дальний, сухопутные силы. А при такой международной политике сначала из Кореи, потом из Маньчжурии уходить?! А потом что – Дальний Восток японцам отдать?! – Николай резко встал из кресла и начал ходить туда-сюда по кабинету, делая по два-три шага, продолжая сыпать словами. – Императрица Цыси уже подняла голову. Её основные советники из маньчжурской династии Цин сделают всё, чтобы наше положение в Маньчжурии после вывода войск стало нетерпимым. Вместо ожидавшихся экономических выгод КВЖД будет работать на пользу местного населения, иностранцев и во вред нам. Наши товары оттеснят к Байкалу, наши селения в молодом Приамурском крае обеднеют, ибо не в силах будут конкурировать с дешевой китайской мукой и зерном, перевозимыми по Уссури и Сунгари. В Маньчжурии возникнут водочные заводы, которые уменьшат акцизные сборы и… Николай остановился и твёрдо произнёс: – По всем этим причинам Россия не может допустить вывода войск из Маньчжурии и должна твердо отстоять свои политические и экономические интересы. – Если уйдём из Маньчжурии, то ещё и базу потеряем для наших войск и, в то же время, лишимся средств быстро помочь оторванному Квантуну в случае отрезающих фланговых ударов японской армии, – вставил своё мнение новоиспечённый генерал-майор. – Дядюшка Вилли письмо прислал, – император резко успокоился и сел в кресло. – Интересуется, что за повод был для учений? Письмо начал: «От адмирала Атлантического океана адмиралу Тихого океана». – Это что – намёк на то, что Германия вмешиваться в наши дрязги с Японией не собирается? – оживившись, спросил Александр Михайлович. – Сандро, Вильгельм и вся Германия радуются каждой новой затрате России на Дальнем Востоке, – Николай зло усмехнулся. – Любые расходы, идущие на восток, ослабляют нас на западе. Восторг Германии, Англии, Америки, Австрии, Италии, Швеции, Турции будет неописуем, если мы ввяжемся в войну с Японией. Одним ударом получится два важных результата: ослабление России и ослабление Японии.