– Нет, Дивей-мурза. Мы поступим по-иному, – проговорил хан. Советник с изумлением посмотрел на крымского правителя. – Что не так, хан? – Ты не спрашивай, а слушай. Твои намерения хороши, но в них имеется один недостаток, способный разрушить их. Это сама серпуховская переправа. – Прости, хан, но никакой серпуховской переправы нет. Девлет-Гирей побагровел и заявил: – Я знаю, что крепость стоит на реке Наре, притоке Оки, назвал переправой то место у Серпухова, где может перелезть большая рать. Тебе показать его? – Не надо, еще раз прости. – Сейчас прощу, потом нет. Значит, все войско выходит к серпуховской переправе. Мы перелазим через Оку и идем на Серпухов, где вступаем в сражение с главными силами Воротынского. Если это окажется неосуществимым, то будем действовать по-твоему, Дивей. Завтра Теребердей-мурзе жечь посады, сегодня собрать мурз, беков, сотников и сообщить им мои соображения. Твои тоже, Дивей, чтобы потом в случае неудачи не метаться вдоль реки. Все тумены должны быть готовы к переправе и сражению. Все, ступайте. Советник и Теребердей-мурза поднялись и вышли из шатра. – Напрасно хан изменил свои намерения, – сказал Дивей-мурза. – Прямо на Серпухов нам не пробиться. У нас и при переправе в месте, указанном мной, возникли бы трудности, а тут… Теребердей прервал советника хана: – Девлету видней. Главное в том, что царь Иван обречен. Как и вся Русь. Скоро ее бескрайние земли станут нашими. На них не надо будет даже привозить рабов. Таковыми окажутся все русские люди. Наступит золотой век Крымского ханства, влияние которого распространится и на Казань, и на Астрахань, и на западные земли. – Ты прав, Теребердей. Скажу больше. Если мы завладеем Русью, то и султан Великой Порты будет нам не указ. Гонцы разведочного отряда приходили на село ежедневно и каждый раз докладывали одно и то же. Мол, татарское войско по-прежнему стоит лагерем. Парфенов обследовал левую сторону Оки и присоединился к Бордаку. Крымчаки явно чего-то ждали. Новости пришли от Серпухова в субботу, 26 июля. Принес их гонец князя Хворостинина. Он сообщил Бордаку, что передовые отряды крымской орды вышли к Оке. Они попытались с ходу перелезть через реку, но были отброшены пушечным и пищальным огнем укреплений, возведенных на левом берегу. Гонец доложил, что, отправляясь сюда, он видел, как крымчаки вновь пошли в атаку. Бордак наказал станичному голове накормить его и дать отдохнуть, потом послал мужика из ополчения к Парфенову. Тот приехал сразу же. Бордак поведал товарищу о сведениях, полученных от Хворостинина. – Значит, Тулу обошли и подались на Серпухов. Странно. Неужто Девлет-Гирей не знал, что именно там стоит большой полк с главным воеводой, а это значит, что береговая линия будет укреплена очень основательно? Михайло погладил бороду и проговорил: – Я думаю, Василь, что Девлет лишился страха. Случайная победа прошлого года вскружила ему голову, вселила в него уверенность в том, что он без труда разобьет русскую рать. Поэтому он и не стал раздумывать, двинулся по Муравскому шляху на Тулу, но увидел, что она готова к обороне. Девлет не желал понапрасну терять людей и повел орду к Серпухову. Тулу же наверняка осадил какой-нибудь ногайский бек. Худо, что мы не знаем, что будет дальше происходить у Серпухова. Устоит ли большой полк? А тут еще эта рать Галдан-бека, непонятно чего дожидающаяся. Басурмане стоят на месте, молятся по пять раз на дню, режут баранов, жарят их, жрут и спят. Кони в поле траву едят, из ручья пьют. Все это не так просто. Галдан-бек состоит под началом мурзы Теребердея. Тот со своими псами, скорее всего, находится в главной рати Девлета. Галдан имеет наказ Теребердея быть именно здесь. День сегодня выдался жарким. Парфенов вытер пот с лица и спросил: – И сколько эта стоянка продлится? – А кто знает, Василь. Наша задача – стоять здесь, на берегу. Двинет свое войско Галдан, будем биться. Долго ли продержимся, не знаю, но побьем крымчаков немало. Эх, Алену жалко. Как она станет жить, коли мне лечь тут в землю придется? – Да не думай ты о худом. Обойдется. – Нет, Василь, в этот раз не обойдется. Сеча будет крепкая. Но да ладно. Ты перекусишь? – Нет, благодарствую, к себе поеду. Может, Дмитрий Иванович гонца пришлет, а то и сам явится. Интересно, передовой полк князь Воротынский к Серпухову не двинул? – Должен бы. И передовой, и сторожевой, и правой руки, а там кто знает? Только Господь да сам воевода. – Ну пока, Михайло. – Давай, Василь. Парфенов уехал. После вечерней молитвы на село прискакал сторож из охранного разъезда. Он указал на северные ворота и доложил: – Там отряд, с ним воевода Шуйский. – Князь Иван Петрович? – уточнил Бордак. – Ага, старший наш сказал, что так в грамоте царской прописано. Боярин отправился к воротам. За ним скакал станичный голова. За частоколом действительно прогуливался князь Шуйский. Бордак знал его, случалось встречаться. Конь воеводы и отряд стояли рядом. Михайло спешился. Князь улыбнулся и проговорил: – Приветствую тебя, боярин. Наслышан о твоих подвигах. Теперь ты, стало быть, здесь? – И тебя приветствую, князь. Я там, куда меня государь послал. – Вестимо, так. Подъехал Сухой, спрыгнул с коня, сорвал шапку. – Доброго здравия, князь Иван Петрович. – Доброго. Ты станичный голова? – Он самый, князь. Милости прошу на село, ко мне в дом. Нечего на улице торчать. Скоро стемнеет, да и туча с запада идет, быть дождю. – Я ненадолго. Не суетись. – Шуйский повернулся к Бордаку и скорее наказал, чем попросил: – Отъедем, Михайло Алексеевич! Они продвинулись ближе к реке, оттуда были видны укрепления. Шуйский оценил их и сказал: – Неплохо сделано. Дмитрий Иванович Хворостинин говорил, что ты и наряд имеешь. – Не только я, но и князь Парфенов. Он Колчин брод прикрывает. – Знаю. – Извиняй, Иван Петрович, а у вас на Сенькином что? – А чего там может быть? Брод как был, так и есть. Мои три сотни закрывают его. Бордак взглянул на князя. – А не маловато людей, Иван Петрович? Шуйский улыбнулся и спросил: – Что, подбросить можешь? – Откуда у меня? А вот у тебя целый сторожевой полк. Почему ты только три сотни к броду вывел? Взгляд первого воеводы посуровел. – Ты, Михайло Алексеевич, задание свое знаешь? – Конечно.