– Раньше так было. Сейчас топчан в глубине сада, среди яблонь, чтобы соседи не видели. – Найду. Бордак поприветствовал Хусама и прошел во двор. Племянник хозяина кивнул за дом. – Там нужный тебе человек. – Хорошо. Где ты его нашел-то? – У невольничьего рынка. Тугая не видел, хоть и обошел русское посольское подворье. Оттуда, люди говорят, сейчас редко кто выходит. Мне и далее искать этого Тугая? – Если дядька разрешит. Ищи, но осторожно. – Хорошо. Пойду чуть позже. Бордак достал из кармана серебряную монету, протянул юноше. – Держи. Это тебе за работу. Тот замотал головой. – Не возьму. Не за что, да и дядя Ризван не одобрит. – Ну смотри. Бордак прошел в сад. Топчана на прежнем месте действительно не было. Зато сильно выросли кусты, особенно малина. Оттуда из-за кустов донесся знакомый голос: – Здесь я, Михайло. – Татарин поднялся. Бордак увидел его, обошел кусты, шагнул к топчану. Знакомцы поприветствовали друг друга. – Рад видеть себя живым и невредимым, – сказал Курбан. – Ты не был на Москве, когда ее сжег Девлет-Гирей? – Не он сжег Москву, а сильный ветер. Не будь его, выстояла бы Москва, а русские полки как следует надавали бы по морде вашему Девлету и его мурзам. – Э-э, Михайло, какая разница, был ветер или нет. Город загорелся от стрел рати Девлета. – Большая разница, Курбан. А тебе радостно от того, что сгорела Москва? – Да я не радуюсь, просто говорю. – Не надо просто. – Хорошо, не буду. Зачем звал-то? Хотя правильно сделал, даже если просто хотел увидеться. Но ведь это не так. Тебе ведь нужен мурза Азат, да? – Ты догадлив, Курбан. – А тут и догадываться нечего. Ради меня ты в Крым не приехал бы, значит, тебе нужен мурза. – Ты прав. Мне надо поговорить с ним. Это возможно? Помощник мурзы улыбнулся и ответил: – Почему нет?.. Только теперь это дорого стоит. – Твой хозяин по дешевке скупает невольников, а цену за встречу поднимает? – Во-первых, Михайло, крепко запомни, что Азат мне не хозяин. Я сам по себе. Во-вторых, мурза такой, какой уж есть. Он где-то один акче жалеет, а где-то тысячи, можно сказать, на ветер выбрасывает. Ты сам знаешь, почему изменились условия. С ветром, без ветра, разбив русскую рать или обойдя ее, в наступлении, обороне или при бегстве, но рать Девлета сожгла Москву и разорила южные земли. Хан привел в Крым семь тысяч невольников. Теперь мурзы высоко задрали носы. Они уже делят Русь, спорят, кому какой крепостью владеть. Удачный поход вселил во всех уверенность в том, что Русь более не противник Крыму. Надо забирать ее вместе с Казанью и Астраханью. Если Азат чем-то и отличается от других, то только большей жадностью. Ему всегда всего мало. Хотя, как я говорил, он иногда тратит огромные деньги впустую. У тебя есть чем оплатить встречу с ним? – Это смотря сколько запросит мурза Азат, захочет ли вообще разговаривать со мной, коли задрал свой прыщавый нос до небес и видит себя наместником крупного русского города. – Как бы он ни задирал прыщавый нос, кем бы ни мнил себя, а услышит звон монет, о них только и думать будет. Тем более что сейчас это безопасно. – Почему? – Теперь никто не глядит друг за другом так, как год назад. Я имею в виду вельмож. Беи и мурзы празднуют большую победу, считают, что уже покорили Русь. – Сжечь, захватить Москву можно, Русь – никогда. Если бы ты сейчас был в нашей столице, то убедился бы в этом. – И что на Москве? – Отстраивается, будет краше прежней. – Но людей-то, сгинувших и уведенных в полон, не вернуть. – Первых не вернуть, а вторых можно. – Ну тогда… хотя ладно, это не мое дело. Я сейчас уеду, после предвечерней молитвы вернусь и скажу, будет ли говорить с тобой мурза, задравший прыщавый нос. – Курбан рассмеялся, ему явно понравилась эта фраза. – Если да, то за какую сумму. У тебя подарок ему есть? – На этот раз не взял. – Хорошо. Я знаю, он присмотрел у одного торгаша саблю польскую в ножнах, отделанных золотом. Если все получится, куплю ее. Деньги отдашь мне после встречи. – О том не беспокойся, верну все до последнего акче. – Так я поехал. – Езжай. Всевышний тебе в помощь. Но татарин не уходил, продолжал сидеть, хитро глядя в глаза Бордака. Тот ударил себя по колену. – Совсем забыл, отвык уже от ваших обычаев. – Он достал мешочек, положил его перед помощником мурзы. – Здесь тысяча акче. Этого достаточно? – Хватит, – ответил довольный Курбан. – И даже не на одну просьбу. Они вышли во двор. По распоряжению Ризвана Алим подвел помощнику мурзы коня. Тот вскочил в седло и сказал: – Не прощаюсь, Михайло. Вернусь в любом случае. Ты понял меня? – Понял. Езжай. Да купить подарок не забудь, если все получится. – Не забуду. Помощник мурзы выехал с подворья Ризвана, поднимая пыль, поскакал по улице, ведущей к центру города. Ризван подошел к Бордаку, продолжавшему оставаться в саду, и спросил: – Что, Михайло? Русский посланник глубоко вздохнул. – Запах-то здесь какой, Ризван. Такого на Москве нет. – Это от плодов. – Знаю. Если не брать во внимание, что нахожусь в проклятой Кафе, было бы совсем хорошо. – Но ты, Михайло, в Кафе. Основная торговля здесь ведется не коврами, украшениями, одеждой, хотя и это есть, а людьми. – От того и паскудно на душе. – Договорился с Курбаном? Извини, что не в свои дела лезу. – Вроде договорился. Но Курбан – всего лишь помощник мурзы, а мне нужен Азат. Но это мое дело. – Знаешь, Михайло, теперь не прежние времена. Люди уже не те, что были еще год назад. Думаю, тебе надо поберечься, уйти с моего подворья.