…Конечно, выпили за прекрасных дам, за год уходящий и за новые радости в новом году. «Друзья-шоферы», о которых заикался на вокзале Леха, все почему-то не приезжали, но никто особенно и не скучал без них. Суклетин уже обжимал и щупал мягкие бока полнотелой Танечки, Дина с Леной пили рюмку за рюмкой, внимательно глядя в телевизор: и поздравления советскому народу, и выступление Генсека, и гимн СССР, и «Голубой огонек»… Суклетин повел Таню в спальню, толкнул ее на кровать. Руки его потонули в ее больших мягких грудях, в жаркой мягкости жирного живота и широте бедер. Он уже предвкушал с радостью, как будет разделывать ее большую, тяжелую тушу. «Хороша, телка!» Ночью Дина проснулась от грубого толчка. Голова раскалывалась. Она послушно прошла в спальню и чуть не споткнулась об тело разрезанной Тани. – Тихо! – Леха поднес к губам Дины свой кулак. – Молчи! Если подруга проснется, и ее пустим в расход! Но Лена и не проснулась до самого позднего утра. А к этому времени все было уже убрано, вымыто и расфасовано. Дина, как ни в чем не бывало, домывала посуду. – А где Татьяна-то? – зевая, спросила Лена. – Она спозаранку в Казань уехала. Вспомнила, что у нее какие-то там дела. Тебя уж мы не стали будить. Больно сладко спала, – не моргнув глазом, ответила Дина. С улицы, только что покормив псов, пришел Суклетин. «Эх, и эту упускать жалко! Вот бы и ее! – подумал он. – Ну да ладно, мяса в ней мало, а жиру вообще нет…». Опохмелившись и счастливо избежав смерти благодаря своей миниатюрной конституции, Лена уехала в Казань. 5 Подуло февральскими ветрами. Безмолвные свидетели кровавых убийств – дачные домики – равнодушно ждали своих хозяев, до появления которых было еще очень далеко. Чепрачный, похожий на овчарку Туман и рыжий Дружок разжирели на человечьем мясе. Шерсть у них теперь лоснилась. Все чаще и чаще ненасытный людоед уезжал на свою дьявольскую охоту. Однажды он привез с собой пятнадцатилетнюю девочку. И впервые за все последнее время у Дина сжалось от жалости сердце: особый блеск в глазах ее возлюбленного не оставлял сомнений: и эту глупую, полненькую, еще только и не оформившуюся Резеду он хочет сожрать. А Резеда доверчиво слушала дядю Лешу, который обещал много хорошего: найти ей место в общежитии, помочь деньгами и даже выдать замуж за красивого парня – своего «племянника». Хотелось Дине шепнуть девчонке, чтобы сматывалась она отсюда поскорее, но не посмела этого сделать. – Резеда у нас сирота, без матери росла. Я ее уговорил, пусть поживет пока с нами, правда ведь, Дина? А мы для тебя с тетей Диной будем как родные! Я тебя, девочка, никому не дам в обиду! – И он улыбнулся, предвкушая дьявольские удовольствия. За ужином, открыв бутылку портвейна, Суклетин предложил и Резеде: – Ну, дочка, выпей за нашу встречу! – Нет, что вы, дядя Леша, я ведь не пью! – начала отказываться Резеда. – Ты меня обидеть хочешь? Я тебя принял как родную, а ты!.. Нет, так не пойдет! И Суклетин почти насильно влил девочке вино. Резеда закашлялась, покраснела. Он заставил выпить целый стакан. Теперь девчонка была совершенно пьяна, она улыбалась, глазенки ее блестели, и сама все благодарила добрых и хороших дядю Лешу и тетю Дину. – Я еще пока не хочу замуж, дядя Леша! Рано мне еще. Я еще даже с мальчиками не встречалась, хотя у нас в училище есть такие девочки… Одна даже беременная ходит, вот! А я нет, я еще не целовалась даже ни разу… Тетя Дина, вы верите в настоящую любовь? Дина горько усмехнулась: ну да, конечно! Принц, Ален Делон и любовь навеки, до гроба! Ха-ха-ха! Но Резеда не заметила этой горечи и продолжала нести всякую детскую чепуху. Не сразу она заметила, как руки дяди Леши оказались на ее коленях. – Я знаю, Резедушечка моя, что такое настоящая любовь! Верь дяде Леше – он не обманывает! Пойдем, моя радость, я тебе кое-что покажу. – А что? Что? – Нравишься ты мне очень! Будь моей женушкой, самой любимой… Смотри, я тебя полюбил, пожалуй, и не отдам тебя моему племяннику! – Да что вы, дядя Леша?.. Что вы?! – Ну ты че, боишься? Маленьким детям спать пора. Я тебя уложу в постельку, не бойся, разве можно бояться дядю Лешу?.. И, как паук, поймавший свою жертву, Суклетин утащил Резеду в спальню. Дина зло, нервно закурила. Когда она услышала испуганный и громкий крик девочки, то сразу поняла, что там произошло. Она даже вскочила: таким естественным было желание помочь… Но тут же остановилась, села, усмехнувшись, плеснула себе портвейна. В конце концов никто ведь их сюда насильно не тащит. Сами летят, как мухи на варенье. Из комнаты выскочила полураздетая Резеда. Растрепанная, вся в слезах. Кинулась к Дине. – Тетя Дина, тетя Дина! Он меня… Он… – Но девочка не успела договорить. Суклетин ударил ее молотком в затылок, и Резеда упала как подкошенная. Кровь заливала ей лицо, но она была еще жива. В широко раскрытых глазах застыло детское удивление. – Тетя Дина, за что? – шептала она. – Я не хочу умирать. Спасите, отведите меня на вокзал, я не хочу умирать… Дина отвернулась, не в силах вынести ее взгляда, и тут Суклетин снова ударил девочку. И на этот раз сразил ее насмерть. Судорога побежала по ее телу. – Грязная сучонка, поделом тебе!.. – Суклетин ножом отрезал голову девчонки. Схватил ее за короткие густые волосы и снял скальп, так быстро и ловко, как будто всю свою жизнь жил в прериях среди индейцев. Он с хохотом сунул череп в лицо Дины. Та в истерике зарыдала: – А-а! Не могу, я схожу с ума-а! – Заткнись, стерва. Не то хуже будет. Пожарь-ка мне ее мозги! Сожрав сковороду горячих мозгов, Суклетин немного успокоился. Приятная тяжесть грела желудок. Вечером, неторопливо доедая сердце Резеды, Алексей признался сожительнице, что живется ему не слишком весело и для поднятия духа необходим магнитофон. Он велел Дине взять паспорт убитой Тани, поехать в Казань и перед самым закрытием пункта проката, когда его работники торопятся домой, взять на имя Тани хороший магнитофон. Дело это сожительница провернула легко и быстро. Сторож целыми днями не выключал магнитофон, слушал любимых певцов: Высоцкого, Пугачеву, эмигрантов. Как-то раз, лежа на диване, он лениво окликнул Дину: – Слышь, Дин, на тринадцатое марта сделай мне подарок, а? Уже привыкшая по мановению руки выполнять все требования любимого сожителя, она своими маленькими и красивыми руками нежно погладила лицо, шею, грудь изувера. Схватив длинными руками крутые бедра Дины, он повалил ее на диван и, наблюдая, как та взволнованно и чувственно дышит, взялся за муторное дело – раздевание партнерши. Осыпая поцелуями голое тело сожителя, Дина шепотом спросила: – Хотела бы я знать, какой подарок желает мой хороший… – В день моего рождения ты подаришь мне младенца! Придумай, как и откуда его украсть! Хочу молочного!.. – Никогда, ни за что не сделаю этого! – запротестовала она. – Лучше убей меня и ешь! Ребенка не украду, не позволю делать это и тебе! Недовольный отказом, сторож заорал: – Как ты смеешь, сука, в таком тоне разговаривать?! Как ты смеешь мне отказывать, стерва?! – Садист пустил в ход свою знаменитую «сатанинскую щекотку»: – Соглашайся, сука, иначе зарежу! – Нет! Ни за что! Связав руки Дины за спиной и воткнув ей в рот кляп, сторож принес корыто. Начал точить нож. Схватив за волосы голую подругу, подтащил ее к корыту. Резко оттянув голову назад, острием ножа прикоснулся к шее. Дина лихорадочно вспомнила о первой встрече с Суклетиным. Тогда она безошибочно разгадала его звериную сущность и не хотела принимать предложение жить с ним. Сатана же каким-то чудом покорил ее, подчинил своей воле… – Нут у меня сегодня желания, сучка, тебя резать. А то уделал бы как барана! Знай, твой хозяин принимает от тебя отказ в последний раз! Так что делай соответствующие выводы. Тебе от меня никуда не деться! Если подобное повторится, знай, оторву голову, глазом даже моргнуть не успеешь! – При этом он сильно ударял Дину головой об пол и все приговаривал: «Поняла?» И отпустил из рук ее волосы только тогда, когда из носа жертвы хлынула кровь. – Дьявол, дьявол! Ты – сущий дьявол! – прохрипела Дина. 6 Не везло в жизни Наде Ситявиной, младшему продавцу гастронома. Хотя бог не обделил ее привлекательной внешностью: голубоглазая блондинка, стройная, длинноногая. Зато характер у Нади, в отличие от ее довольно-таки ангельской внешности, был твердый и решительный. Подругами своими она всегда командовала, да вот беда, мужики Наде попадались все какие-то мягкотелые. Вот и от мужа, Вовки, она ушла через два года: надоел он ей своим нытьем и безволием. Как ни любила командовать Надя, все-таки она была женщиной, и как всякой женщине, хотелось ей прислониться к сильному мужскому плечу. Мужиков Надя любила высоких, плечистых, с крепкими мускулами – чтобы чувствовать себя рядом с таким хрупкой и маленькой. Многие за ней увивались, даже покупатели постоянно приставали, владельцы машин все время сигналили и останавливались, предлагая подвезти. Но всегда после второй-третьей встречи, когда, казалось бы, все шло прекрасно, – ухажеры ее как-то тушевались и постепенно исчезали. Тогда она злилась, ругала всех мужиков и убеждала своих более молодых подружек, что все мужчины – мерзавцы и обманщики. Горевала Надюша недолго, потому что вскоре обязательно находился какой-нибудь очередной подходящий утешитель. Однажды она встретила шофера Сашу. И вот в него-то влюбилась. Как последняя дурочка. Как не влюбиться в такого красавчика – высокий, с пушистой шапкой вьющихся волос, прекрасно одетый и никогда не нуждающийся в деньгах. Настоящий мужчина ее мечты! Все девчонки из магазина завидовали, когда он заезжал за ней после работы на черной «Волге». Что из того, что «Волга» не была его собственной: возил Саша какого-то начальника из горкома. Но через месяц их прекрасной любви Саша вдруг исчез. Разок позвонил, сказал, что посылают в командировку, а потом и вовсе пропал. Надька приходила на работу зареванная, все валилось у нее из рук. Никогда не думала она, что так станет переживать из-за мужика. Напрасно ждала она с бьющимся сердцем окончания работы: Саша больше так и не приезжал за нею. Вот тогда-то и заприметила Надя одного покупателя. Высокий, здоровый, с густой черной бородищей. Он приходил часто, подолгу стоял у ее отдела, даже когда очереди не было, и смотрел на нее. Вскоре девчонки тоже заметили это. И начинали шушукаться, когда появлялся Надькин ухажер. Надя частенько торговала в мясном отделе, и тогда чернобородый незнакомец проводил у прилавка особенно много времени и улыбался ей особенно ласково. Как-то они познакомились. Вообще-то вблизи Леша не понравился Наде: больно уж был похож на крокодила со своей длинной челюстью. Но надо же было ей как-то отвлечься от Саши. Да и девчонки говорили: ничего, мол, мужик, сойдет. Конечно, не Сашенька, но… Пожалуй, привлек он ее своим волевым, как ей показалось, характером. Говорил всегда очень уверенно и так, будто бы глаголит истину в последней инстанции. Он сказал, что «живет на природе», в Васильево, в своем доме, и предложил как-то приехать к нему на шашлыки. Правда, сознался он, есть у него жена – но она «бывшая», просто ей жить негде, и в его дела, дела настоящего мужчины, она не суется. И вот как-то Суклетин появился в Васильево вместе с Надей. Дина сразу же заревновала его к этой смазливой бабенке, но виду не подавала. Веселились они на славу – пьянка продолжалась вот уже целую неделю. А Леха не торопился съедать Надьку, как ждала этого Дина. Наоборот, с каждым днем с ней, с Надькой, он становился все ласковее, а с Диной – все нетерпимее и грубее. Как-то Дина услышала: – Не могу жить без тебя, Надя! Твое дыхание, любое твое прикосновение сводят меня с ума!