Овечками прикармливать Надумал он волков! — Я вырвала Федотушку, Да с ног Силантья-старосту И сбила невзначай. Случилось дело дивное: Пастух ушел; Федотушка При стаде был один. «Сижу я, – так рассказывал Сынок мой, – на пригорочке, Откуда ни возьмись — Волчица преогромная И хвать овечку Марьину! Пустился я за ней, Кричу, кнутищем хлопаю, Свищу, Валетку уськаю… Я бегать молодец, Да где бы окаянную Нагнать, кабы не щенная: У ней сосцы волочились, Кровавым следом, матушка. За нею я гнался! Пошла потише серая, Идет, идет – оглянется, А я как припущу! И села… Я кнутом ее: «Отдай овцу, проклятая!» Не отдает, сидит… Я не сробел: «Так вырву же, Хоть умереть!..» И бросился, И вырвал… Ничего — Не укусила серая! Сама едва живехонька. Зубами только щелкает Да дышит тяжело. Под ней река кровавая, Сосцы травой изрезаны, Все ребра на счету. Глядит, поднявши голову, Мне в очи… и завыла вдруг! Завыла, как заплакала. Пощупал я овцу: Овца была уж мертвая… Волчица так ли жалобно Глядела, выла… Матушка! Я бросил ей овцу!..» Так вот что с парнем сталося. Пришел в село да, глупенький, Все сам и рассказал, За то и сечь надумали. Да благо подоспела я… Силантий осерчал, Кричит: «Чего толкаешься? Самой под розги хочется?» А Марья, та свое: «Дай, пусть проучат глупого!» И рвет из рук Федотушку. Федот как лист дрожит. Трубят рога охотничьи, Помещик возвращается С охоты. Я к нему: «Не выдай! Будь заступником!» – В чем дело? – Кликнул старосту И мигом порешил: – Подпаска малолетнего По младости, по глупости