Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 * * * Комдив (Взводный 2) Вспомните, ребята, вспомните, ребята, Разве это выразить словами, Как они стояли у военкомата С бритыми навечно головами. Вспомним их сегодня всех до одного, Вымостивших страшную дорогу. Скоро кроме нас уже не будет никого, Кто вместе с ними слушал первую тревогу. И, когда над ними грянул смертный гром Трубами районного оркестра, Мы глотали звуки ярости и муки, Чтоб хотя бы музыка воскресла! Вспомните, ребята, вспомните, ребята, Это только мы видали с вами, Как они шагали от военкомата С бритыми навечно головами. («Вспомните, ребята!» Стихи Дмитрия Сухарева) Глава 1 28 декабря 1941 года, Москва. В себя я прихожу от какого-то неудобства, не сразу понимаю что это, а состояние, как с бодуна, когда мало что соображаешь и помнишь. Первым приходит осознание, что хочется в туалет стравить давление в клапанах. Только где я? Вот в чём вопрос, а где здесь туалет кстати? Открываю глаза, надо мной белый потолок и солнечный зайчик, потолок кстати высокий, и тянет морозной свежестью, видимо открыто окно или форточка. Пытаюсь встать и ничего не получается. Да, а что со мной произошло? Пытаюсь вспомнить, а кроме того, а я кто такой? В голове крутятся две разные личности и вроде каждая из них я, я что, шизофреник? Тут наш герой ошибается, что не удивительно, слышал звон, да не знаю, где он, просто оба заболевания имеют схожие симптомы. Впрочем, шизофрению и раздвоение личности часто путают, хотя это разные расстройства психики. Шизофренией болеет в среднем 4–6 человек на 1000, а вот раздвоение личности достаточно редкое заболевание. Наконец мои мозги приходят в норму и я всё вспоминаю, что теперь, я полковник Прохоров, Игорь Николаевич, а вторая моя половина осталась в прошлой жизни и прошлом мире. Вспоминаю и разрыв снаряда неподалёку, и сразу пронзает испуг, я что, парализован⁈ Сжимаю пальцы рук, работают, пытаюсь проделать тоже с ногами, одна нога неподвижна, другую удаётся слегка согнуть в колене, ух, нет, тело слушается, пускай плохо, но тем не менее. Вот только сил приподняться у меня нет. Тут доходит, что в палате, а где я ещё могу быть спрашивается, работает тарелка радио и Левитан зачитывает очередную сводку СовИнформБюро. Жаль, я не историк, а потому понять, как изменилась от моего вмешательства история, я не могу. Разве что остались в живых некоторые командиры, да немцев остановили чуть ли не в сотне километров от Москвы. Тут открывается дверь и в палату входит санитарка, ну что можно сказать, что я пропал. Глядя в её зелёные колдовские глаза, тонкое и красивое лицо хочется только любоваться этим, как произведением искусства. Пытаюсь с ней заговорить, но в горле пересохло, так что в итоге получается лишь нечленораздельный хрип. — Вы очнулись⁈ Слышу радостный возглас санитарки. — Сейчас миленький, сейчас, потерпи чуть-чуть. Санитарка бросается к тумбочке, и взяв поилку, поит меня, при этом одной рукой она приподнимает мне голову, что бы я мог нормально пить. Делаю несколько жадных глотков, сразу становится легче, а главное, теперь я могу нормально говорить, пускай медленно и тихо, но все же. — Сестричка, мне бы в туалет, помоги встать, будь добра. — Забудьте больной! Вы ещё очень слабы, вам нельзя вставать. — Да у меня сейчас пузырь лопнет. Санитарка наклоняется, и что-то взяв под кроватью, суёт мне под одеяло и только тут я понимаю, что это утка, а она уже пристраивает её мне под моего шалуна. Стыдно, не то слово, а ещё и санитарка совсем молодая, и как потом с ней говорить, вернее ухаживать после такого. — Ну же, давайте, не стесняйтесь. Это она мне говорит, а терпеть нет больше мочи и короче делаю это в утку. Делаю, а сам готов под землю от стыда провалится, только выхода другого у меня нету. Заканчиваю и санитарка ловко выдёргивает утку, а я с ужасом думаю, что делать, когда мне по большому приспичит. И ведь ни куда не денешься, одна надежда, что силы быстро вернуться и я смогу сам ходить в туалет. А санитарка шустро уносится из палаты, что бы через пять минут вернуться снова, но уже не одной, а с врачом. Уставший мужик лет под сорок, хотя могу и ошибаться, осматривает меня, проверяет реакцию конечностей, делает ещё несколько только ему понятных осмотров. — Доктор, долго мне ещё так бревном лежать? — Думаю недолго, рефлексы у вас в норме, раны заживают хорошо, без осложнений, надеюсь через недельку вы уже сможете вставать, но лежать вам у нас всё равно не меньше месяца. Большего пока вам сказать не могу. Хреновато, хотя с другой стороны могло быть и хуже, причём намного. Делать нечего, остаётся только лежать и выздоравливать. Встать я смог через три дня и хоть и с трудом, но доковылять до туалета, счастья было полные штаны. Это как раз был Новый Год, силы прибывали, а второго января ко мне пришли Неверов и Коржов. С собой принесли небольшую передачу в бумажном мешке, но меня больше интересовали новости, как там мой полк, а главное, кто им сейчас командует. — Сергей Иванович, не томи, кто сейчас на полку, ты? — Нет командир, когда тебя ранило, то через день прислали полковника Громова. — И как? Как он командует, потери большие?