Госпожа Фортиц разлила чай, и на некоторое время беседа сделалась общей. Довольно скоро выяснилось, что Никки куда больше интересуют сладости: отказавшись от чая, он ухватил с бабушкиного разрешения несколько пирожных и умчался в дом, чтобы вернуться к своим занятиям. Майлз попытался вспомнить, в каком возрасте родительские друзья перестали казаться ему частью обстановки. Во всяком случае, те из них, кто не имел отношения к воинской службе, поскольку военные-то привлекали его всегда. Впрочем, Майлз был помешан на всем военном чуть ли не с пеленок. Никки же помешан на скачковых кораблях, а значит, наверняка бы вцепился в какого-нибудь пилота. Может, стоит как-нибудь притащить сюда одного, на радость Никки. Того, что удачно женат, само собой. Ладно, наживку он выложил, Катриона ее заглотила. Пора сматываться, пока он выигрывает партию. Но… Катриона уже отвергла одно несвоевременное предложение руки и сердца. Не нашел ли ее еще какой-нибудь форбарр-султанский фор? В столице полно молодых офицеров, честолюбивых чиновников, агрессивных предпринимателей. Честолюбивые барраярцы всех чинов и званий всегда стекались в сердце Империи. Увы! Чаще всего – без своих сестер. А соотношение женщин и мужчин – и без того три к пяти: родители из предыдущего поколения увлеклись благами галактической медицины и зашли слишком далеко в своем идиотском желании иметь сыновей. А теперь эти самые вожделенные сыновья – Майлзовы ровесники – вынуждены пожинать плоды такой вот демографической политики. На любом официальном приёме в Форбарр-Султане нынче можно буквально унюхать в воздухе пары тестостерона пополам с алкоголем. – А… э-э… вам еще не поступало других предложений, Катриона? – Я только неделю как приехала. Не совсем тот ответ, что хотелось услышать. – А я-то полагал, что холостяки мгновенно примутся штурмовать ваши двери! Эй, погодите-ка, он вовсе не намеревался говорить ничего подобного… – Вот это, – она жестом обвела свой вдовий наряд, – наверняка заставит их держаться в стороне. Разумеется, если они хоть как-то воспитаны. – М-м… Не слишком уверен. Демографическая ситуация в данный момент не больно-то благоприятна. Катриона едва заметно улыбнулась, покачав головой. – Для меня это ровным счетом ничего не значит. Я прожила десять лет… семейной жизнью. И не имею ни малейшего желания повторять этот опыт. Так что предоставляю холостяков в полное распоряжение другим женщинам. Пусть забирают заодно и мою долю. – Решимость, читавшаяся на ее лице, подтверждалась стальными нотками в голосе. – Уж подобную-то ошибку я дважды повторять не намерена. Я больше никогда не выйду замуж. Майлз умудрился подавить дрожь и даже выдавил подобие сочувственной улыбки. Мы просто друзья. Я вовсе не ухлестываю за тобой, нет-нет. Не нужно воздвигать против меня оборонительных рубежей, миледи. М-да. Здесь явно не удастся ускорить дело, подгоняя лошадей. Излишняя прыть может вообще все испортить. Довольствуйся достижениями одного дня, мальчик мой. Майлз допил чай, обменялся с Катрионой и госпожой профессор несколькими ничего не значащими репликами и поспешил откланяться. Завидев перепрыгивающего через три ступеньки Майлза, Пим мгновенно распахнул дверцу. Майлз плюхнулся на пассажирское кресло и барственно махнул оруженосцу: – Домой, Пим. Влившись в транспортный поток, Пим ненавязчиво поинтересовался: – Все прошло хорошо, милорд? – Все идет по плану. Завтра она приедет в особняк Форкосиганов на обед. Как только вернемся домой, свяжись с этой службой садоводства. Пусть нынче же ночью пришлют бригаду и еще разок взрыхлят почву. И скажи ма… Нет, с матушкой Кости я поговорю сам. Обед должен быть… изысканным! Вот! Айвен талдычит, что женщины любят поесть. Изысканным – но не тяжелым! И вино. Интересно, она вино днем пьет? Ладно, предложу в любом случае. Что-нибудь из наших погребов. И чай – на случай, если откажется от вина. Чай-то она точно пьет, я знаю. Значит, вино вычеркиваем. И уборщиц пригласи, пусть наведут порядок, снимут чехлы с мебели на первом этаже – нет, со всей мебели! Я хочу показать ей дом, пока она еще не догадывается… Нет, погоди! Может… Может, наоборот, если дом будет смахивать на запущенную холостяцкую берлогу, это у нее вызовет жалость. Тогда, значит, вместо уборки мне лучше устроить кавардак побольше – горы грязных стаканов, гнилая кожура под софой. Этакий молчаливый призыв: «Помоги! Вселяйся сюда и приведи этого бедного парня в божеский вид!» Или, наоборот, такой расклад напугает ее до умопомрачения? Как по-твоему, Пим? Пим задумчиво закусил губу, прикидывая, его ли это дело – критиковать тягу лорда к дешевому балагану. Наконец он осторожно ответил: – Если мне позволено говорить от имени служащих особняка, то мне кажется, мы предпочли бы, так сказать, распушить хвост. Учитывая обстоятельства. – А? Ну ладно… Майлз ненадолго замолк, уставясь в окно. Лимузин выехал из университетского городка и петлял по лабиринтам Старого Города, двигаясь к особняку Форкосиганов. – Завтра мы за ней заедем в двенадцать, – нарушил наконец молчание Майлз. – Поведешь ты. Ты всегда будешь за рулем, когда в машине будут госпожа Форсуассон или ее сын. Отныне учитывай это в своем рабочем графике. – Слушаюсь, милорд, – ответил Пим и осторожно добавил: – С удовольствием. Десять лет службы оставили по себе память капитану СБ Майлзу: внезапные и тяжелые припадки. Слава Богу, ему еще посчастливилось выбраться из криокамеры живым и в здравом уме. Не многим удалось так легко отделаться. Майлзу еще повезло, что его – последнего представителя знатного рода – всего лишь комиссовали по здоровью с имперской службы. А мог бы ведь остаться безмозглым калекой! Микрочип, имплантированный военными медиками для контроля за припадками, вовсе не был панацеей. Имплантат всего лишь провоцировал приступы в нужное время, чтобы они не случались когда ни попадя. В нужное время, в удобном месте… Конечно, Майлз по-прежнему водил транспорт и пилотировал флайеры – но один, без пассажиров. А на оруженосца Пима свалились новые обязанности: ассистировать Майлзу во время искусственно вызванных приступов, и Пим повидал их уже достаточно. Внезапно Майлз улыбнулся каким-то своим мыслям и покосился на оруженосца. – Пим, – спросил он, – а как тебе удалось в свое время заловить матушку Пим? Хвост распушил? – Ну, это почти восемнадцать лет назад было. Подробности я уже плохо помню, – улыбнулся в ответ Пим. – Я был страшим сержантом. Прошел подготовку на спецкурсах СБ и был назначен на службу в замок Форхартунг. А она работала там в архиве. Я, помнится, подумал тогда, что уже не мальчик, остепениться пора… Хотя, если честно, не уверен, что это не она вбила мне в голову подобные мысли, потому как она утверждает, что первой положила на меня глаз. – А, понимаю! Симпатичный парень в мундире. Это всегда срабатывает. И почему же ты тогда решил расстаться с имперской службой и пойти служить к графу, моему отцу? – Ну, мне это казалось разумным. У нас родилась дочурка, я к тому времени двадцать лет отслужил и как раз размышлял, надо ли продлевать контракт. Семья жены жила тут, здесь ее корни, а перспектива шагать под барабанный бой с детьми на руках ее не больно-то прельщала. Капитан Иллиан знал, что я уроженец здешнего округа, он-то и намекнул мне, что у вашего отца вакансия оруженосца. И рекомендацию дал, когда я написал прошение. По-моему, служба оруженосца семейному человеку больше подходит. Лимузин подъехал к особняку Форкосиганов. Капрал СБ распахнул ворота, и Пим, подрулив к самому входу, распахнул дверцу машины. – Спасибо, Пим, – сказал Майлз и, слегка замявшись, добавил: – Хочу тебя кое о чем попросить. Пим внимательно посмотрел на него. – Когда будешь встречаться с оруженосцами других родов, то… я буду признателен, если ты не станешь упоминать о госпоже Форсуассон. Мне бы не хотелось, чтобы она стала объектом сплетен и… хм… она не предмет для обсуждения кем бы то ни было, я прав? – Верный оруженосец никогда не сплетничает, милорд, – напыщенно ответил Пим. – Да-да, конечно! Извини. Я вовсе не хотел… короче, виноват. Ладно, вот еще что. Возможно, я и сам слишком много болтаю. Видишь ли, на самом деле я вовсе не ухаживаю за госпожой Форсуассон. Пим как мог старался сохранить внешнюю невозмутимость, но ему это явно не удалось. – Я хотел сказать, – поспешно пояснил Майлз, – официально не ухаживаю. Пока. Видишь ли, ей недавно пришлось довольно туго, и она несколько… пуглива. Боюсь, что преждевременное объявление о моих намерениях будет иметь катастрофические последствия. Ну, это вопрос времени. Осторожное и бережное продвижение вперед, если ты понимаешь, о чем я. Пим ободряюще улыбнулся. – Так что мы просто хорошие друзья, – уточнил Майлз. – Во всяком случае, станем таковыми. – Да, милорд, я все понимаю. – Вот и отлично. Спасибо. – Майлз вылез из лимузина и, направившись к дому, бросил через плечо: – Когда отгонишь машину, найдешь меня на кухне. Катриона стояла посреди пустого, поросшего травой квадрата земли, и в голове ее роились различные варианты будущего сада. – Если вырыть вот здесь, – указала она, – и сложить вырытую почву с этой стороны, получится как раз нужный наклон для стока воды. А тут вот – возвести небольшую стенку, чтобы не доходили уличные шумы и получился склон. А дорожка пойдет по склону… – Она повернулась к лорду Форкосигану, с улыбкой наблюдавшему за ней, засунув руки в карманы брюк. – Или вы хотите что-то более геометрически правильное? – Прошу прощения? – моргнул он. – Это вопрос эстетического восприятия. – Я… э-э… не слишком-то большой знаток эстетики, знаете ли. – Он сообщил это так откровенно печально, как будто Катриона ни о чем подобном прежде и не догадывалась. Госпожа Форсуассон сделала изящный жест рукой, словно пытаясь очертить в воздухе контуры парка. – Вы хотите, чтобы получилась иллюзия естественности, – уточнила она, – видимость Барраяра, на который еще не ступала нога человека? Ручейки текут по камешкам, сельская идиллия в черте города? Или что-то более метафорическое? Барраярские растения среди технических достижений? С помощью бетона и воды можно сотворить настоящие чудеса. – А как лучше? – Вопрос не в том, как лучше, а в том, чего, собственно, вы хотите этим выразить. – Я об этом как-то не подумал… Просто хотел сделать подарок городу, и все. А зачем подводить политическую базу? – Сад ваш – и всё равно все будут искать политическую подоплеку, хотите вы того или нет. Лорд Форкосиган едва заметно усмехнулся. – Придется над этим подумать. Но у вас наверняка уже есть какие-то свои идеи? – Пока ни одной! – Ну… Вот эти два земных деревца придется убрать. У серебристого клена гниет ствол, так что потеря невелика, а вот молодой дубок жаль. Возможно, его получится пересадить в другое место. Терраформированный верхний слой почвы тоже неплохо бы оставить. Катрионе явно не терпелось поскорее приступить к делу. – Просто удивительно, как такое место сохранилось в центре Форбарр-Султана! На другой стороне улицы возвышалось двенадцатиэтажное офисное здание. К счастью, оно было ориентировано на север и практически не закрывало солнце. С дальнего края пустоши – оттуда, где Катриона мысленно возвела стенку, – доносился шум наземного транспорта. В другом конце площадки уже стояла каменная стена, украшенная железными пиками. Возвышающиеся над ней верхушки деревьев наполовину скрывали огромный дом, стоящий в центре квартала. – Я бы предложил вам присесть, а сам бы пока предался размышлениям над вашими словами, – сказал лорд Форкосиган, – но СБ сроду не позволяла ставить тут скамьи – не хотели, чтобы посторонние задерживались возле особняка. Давайте так: вы делаете оба проекта на комме, а потом приносите мне для изучения. А пока суд да дело, не двинуться ли нам к дому? Полагаю, обед вот-вот будет готов. – О… ладно… В последний раз оглядевшись по сторонам и прикинув открывающиеся для творчества возможности, Катриона двинулась за лордом Форкосиганом к дому. Они прошли через парк. У главного входа в особняк Форкосиганов на углу безликой серой стены забора стояла бетонная будка. Охранник из Имперской службы безопасности открыл железные ворота, обменявшись приветственным кивком с лордом Форкосиганом и любезно улыбнувшись Катрионе. Перед ними предстало мрачное каменное строение. Два главных крыла были четырехэтажными. Тускло блестели десятки окон. Подъездная дорожка, полукругом огибавшая роскошную зеленую лужайку, упиралась в крыльцо с навесом, скрывавшим массивные двойные двери с высокими узкими окнами по бокам. – Особняку Форкосиганов уже порядка двухсот лет. Его построил мой прапрапрадед, седьмой граф, в период несвойственного семейству процветания, которому и положило конец, помимо всего прочего, возведение вот этого особняка, – весело сообщил лорд Форкосиган. – Он заменил разваливавшуюся фамильную крепость, располагавшуюся где-то в районе старого Караван-Сарая, и очень вовремя, насколько мне известно. Лорд Форкосиган потянулся к кодовому замку, но двери бесшумно распахнулись, упредив его движение. Слегка подняв брови, лорд Форкосиган с поклоном пропустил гостью вперед. В выложенном черными и белыми плитками фойе по обеим сторонам от входа стояли оруженосцы, облаченные в коричневые с серебром ливреи – цвета рода Форкосиганов. Третий оруженосец, Пим – тот самый высокий водитель, с которым Катриона познакомилась чуть раньше, когда Форкосиган заехал за ней, – отошел от открывающей дверь панели и тоже вытянулся перед своим господином. Катриона была ошеломлена. Когда они познакомились на Комарре, ей не казалось, что Форкосиган настолько подвержен влиянию форских традиций. Впрочем, совсем уж полного официоза не было – вместо того чтобы сохранять каменную невозмутимость, оруженосцы с высоты своего роста дружелюбно улыбались вошедшим. – Спасибо, Пим, – автоматически произнес Форкосиган и умолк. Некоторое время он озадаченно взирал на оруженосцев и наконец сказал: – Мне казалось, ты дежурил ночью, Роик. Разве тебе сейчас не положено отсыпаться? Самый молодой и рослый из оруженосцев еще больше вытянулся по стойке «смирно», пробормотав: