Тетя Фортиц, откинувшись на подушку, прижала палец к губам и с растущим смущением наблюдала за Форкосиганом. – Думаешь, этого хватит, Майлз? Может, дашь еще пару-тройку номеров на всякий случай? К удивлению Катрионы, лорд Форкосиган слегка покраснел. – Полагаю, этого вполне достаточно, – ответил он. – А я, в свою очередь, смогу вас найти через вашу тетю, так? – Конечно, – промурлыкала тетя Фортиц. – Мне бы хотелось как-нибудь при случае показать вам мой округ, – добавил он, избегая взгляда тети Фортиц. – Там есть много такого, что может показаться вам интересным. Крупный проект лесонасаждений в Дендарийских горах и кое-какие эксперименты с дезактивацией почвы. Моей семье принадлежит несколько виноделен и фабрик по изготовлению кленового сиропа. Вообще-то там сплошная ботаника. Шагу нельзя сделать, чтобы не наступить на какое-нибудь растение. – Возможно, позже, – неуверенно ответила Катриона. – А что будет с Проектом Терраформирования в результате этой заваренной комаррцами каши? – М-м-м, да практически ничего, я сильно подозреваю. Немедленное засекречивание всего дела ограничит возможные публичные политические конфликты. – И в перспективе тоже? – Хотя с точки зрения отдельного гражданина средства, украденные из бюджета Серифозы кажутся громадными, с государственной точки зрения – это капля в море. В конце концов, этих чертовых секторов есть еще целых девятнадцать. Вот ущерб, нанесенный отражателю, – это уже другая история. Там счет куда как побольше. – А Империя его починит? Я так надеялась, что да. Форкосиган просветлел: – У меня есть по этому поводу грандиозный план! Я собираюсь закинуть Грегору мысль, что починку – расширение отражателя – нужно объявить свадебным подарком Лаисе от Грегора и Комарре от Барраяра. Я порекомендую, чтобы его вдвое увеличили в размерах, добавив еще шесть панелей, которые комаррцы выпрашивают вот уже целую вечность. Думаю, что все это недоразумение можно превратить в прекрасный пропагандистский трюк, если правильно рассчитать по времени. Мы быстренько протащим эту идею через Совет Графов и Кабинет Министров, до Праздника Середины Лета, пока Форбарр-Султан еще весь в сентиментальных переживаниях по поводу Императорской Свадьбы. Катриона радостно захлопала в ладоши, и вдруг замерла: – А это получится? Сомневаюсь, что проржавевший Совет Графов подвержен тому, что Тьен называл романтическими бреднями. – О, – легкомысленно отмахнулся он. – Уверен, что они вполне этому подвержены. Я сам – младший член Совета Графов. В конце концов мы тоже всего лишь люди. К тому же мы можем подчеркнуть, что всякий раз, как комаррцы будут смотреть вверх, – ну, ладно, через раз, – они будут видеть висящий у них над головой барраярский подарок, сознавая при этом, что этот подарок помогает создавать их будущее. Это может нас спасти от затрат на следующий комаррский заговор. – Надеюсь, что так, – вздохнула Катриона. – Думаю, это прекрасная идея. Форкосиган улыбнулся, явно довольный. Он посмотрел на тетю Фортиц, огляделся по сторонам и достал из кармана маленький пакет. – Не знаю, госпожа Форсуассон, даст вам Грегор медаль или нет за то, что вы быстро соображаете и хладнокровно действовали в доке Южной транспортной… Она затрясла головой: – Мне не нужно… – Но я подумал, что у вас должно остаться что-то на память обо всех этих событиях. Вот. Он протянул руку. Катриона взяла пакетик и рассмеялась. – По-моему, я это узнаю! – Уж наверное. Катриона развернула знакомую обертку и открыла коробочку с крошечной моделью Барраяра, купленной в ювелирном магазине Серифозы. Теперь планетка висела на тоненькой золотой цепочке. Катриона подняла руку, и украшение заиграло на свету. – Смотрите, тетя! – застенчиво похвасталась Катриона и протянула вещицу пожилой родственнице, чтобы та могла ее как следует рассмотреть. Госпожа профессор с интересом изучала миниатюрную планету. – Очень мило, дорогая. Действительно очень мило. – Называется это «Премия лорда Форкосигана за облегчение ему работы», – сказал Форкосиган. – Вы ведь действительно мне ее облегчили, знаете? Если бы комаррцы уже не потеряли эту свою адскую машину, они ни за что бы не сдались, убалтывай я их хоть до своего собственного посинения. Вообще-то Судха кое-что высказал в этой связи во время предварительного допроса, так что можете рассматривать это как факт. Если бы не вы, то сейчас станция представляла бы собой груды летящих в разные стороны обломков. Катриона колебалась. Может ли она это принять? Она посмотрела на тетю, которая добродушно ей улыбалась, явно не видя ничего особенного в этом подарке. Впрочем, тетя Фортиц вообще была равнодушна к собственности. Именно за это безразличие Катриона и любила ее больше всех своих родственниц. – Спасибо, – искренне поблагодарила она лорда Форкосигана. – Я буду помнить. И помню, – добавила она. – Хм, вообще-то вам полагается забыть этот злосчастный эпизод с прудом. – Ни за что! – Ее губы изогнулись в улыбке. – Это был самый светлый момент того дня. Это было своего рода предвидение, когда вы положили эту вещицу отдельно? – Не думаю. Удача покровительствует подготовленному уму и все такое. К моему счастью, со стороны трудно отличить быструю работу мысли от запоздало осознанной возможности и глубокого планирования. – Он довольно хмыкнул, когда Катриона надела цепочку на шею. – А знаете, вы первая подр… первая женщина-друг, кому мне удалось подарить Барраяр. Хотя нельзя сказать, что я не пытался. В ее глазах зажглись веселые искорки. – А у вас было много подружек? Если нет, то придется счесть весь женский пол круглыми идиотками. Этот мужчина способен выманить змей из норы, девятилетних мальчишек из запертой ванной и комаррских террористов из их бункера. Почему же женщины не ходят за ним толпами? Неужели барраярки не способны видеть дальше его внешности или своих собственных вздернутых носов? – М-м-м… – Последовало довольно долгое молчание. – Ну, в обычной пропорции, я бы сказал. Безнадежная первая любовь, всякое разное в течение ряда лет, безответная сумасшедшая страсть. – И кто же был первой безнадежной любовью? – зачарованно спросила Катриона. – Элен. Дочь оруженосца моего отца, который был моим телохранителем, когда я был юным. – Она все еще на Барраяре? – Нет, она эмигрировала много лет назад. Сделала военную карьеру и ушла в отставку в чине капитана. Сейчас она шкипер торгового корабля. – Скачкового корабля? – Да. – Никки умер бы от зависти… Хм… А что означает это «всякое разное»? Если, конечно, мне будет дозволено об этом спросить? Интересно, он ответит или нет? – Э-э-э… Ну, да, наверное, вы можете спросить, учитывая все остальное… Надо думать, чем скорее, тем лучше. Он просто на глазах становится все больше и больше барраярцем, подумала Катриона. Это его «надо думать» – типичный дендарийский горский диалект. Этот взрыв откровенности оказался не менее интересным, чем если бы она допрашивала его с суперпентоталом. Даже лучше, если вспомнить, что он говорил о своей неадекватной реакции на этот наркотик. – Ну, еще Элли. Она была свободной наемницей-стажером, когда я ее впервые встретил. – И кто она сейчас. – Адмирал флота. В данный момент. – Значит, она – это всякое. А кто был «разное»? – Таура. – А она кем была, когда вы с ней познакомились? – Джексонианской рабыней Дома Риоваль – препаршивым местечком был этот Дом Риоваль. – Как-нибудь при случае мне надо будет подробнее расспросить вас о вашей деятельности галактического опера… И кто же она сейчас? – Старший сержант наемного флота. – Того самого, где и… хм… «всякое»? – Да. Катриона беспомощно подняла брови. Тетя Фортиц полулежала на подушке, снова прижав палец к губам. Ее глаза смеялись. Нет, тетушка явно не собирается вмешиваться. – И?.. – подтолкнула его Катриона. Ей вдруг стало безумно интересно, как далеко он может зайти в своих откровениях. С чего это вдруг он решил, что она должна знать все эти романтические истории? Но останавливать его она не стала бы ни за что… Судя по всему, тетя Фортиц тоже. Даже за взятку в виде пяти килограммов шоколада. Но мнение Катрионы о женском роде начало медленно улучшаться. – М-м-м… еще Вербена. Это было… это длилось недолго. – И она была?.. – Техническим служащим Дома Фелл. Сейчас она криохирург-реаниматор в независимой клинике на Эскобаре. О чем я рад сообщить. И очень довольна своим новым гражданством. Тьен гордо защищал ее в маленькой домашней крепости фор-леди, размышляла Катриона. Тьен десять лет так основательно защищал ее, особенно от всего, что способствовало росту, что она в свои тридцать лет чувствует себя не намного более взрослой, чем была в двадцать. Что бы там лорд Форкосиган ни предлагал своим удивительным любовницам, защита не из этого числа. – Вы не видите во всем этом определенной тенденции, лорд Форкосиган? – Вижу, – уныло ответил он. – Ни одна из них не захотела выйти за меня замуж и жить на Барраяре. – Итак… что там насчет безответной сумасшедшей страсти?