Он промолчал. Ну и хорошо, потому что я совсем не в духе. Подошёл к двери своей квартиры, приложил карту к замку. Дверь едва слышно отворилась, я вошёл внутрь и сразу же нажал на кнопку закрытия, чтобы свет из коридора никого не разбудил. Дождался, пока оптика подстроит яркость и контрастность, отрегулируется, после чего стал стаскивать с себя форму. Повесил всё на вешалку и пошел в ванную комнату. Ванны у меня не было, только душевая кабина, да ещё и с настройкой на максимальную экономию. Стащив с себя бельё и бросив его в корзину, я забрался внутрь, закрыл створки и нажал на кнопку. От резко ударившей со всех сторон едва тёплой воды дыхание перехватило, но я удержался от вскрика. Намылился, снова нажал на кнопку, и струи вновь полоснули по мне, смывая мыльную пену. Я вышёл и уставился в зеркало. Завтра на работу не надо, значит, можно поспать подольше. По-хорошему надо бы потратить утро на то, чтобы провести его с Маруськой, вот только боюсь, что без таблеток мне сегодня не уснуть. Уж слишком много эмоций я пережил за последний день. И все они связаны с пиджаками. А мне завтра с ними на корпоративе отдыхать. Плюнув на все, я открыл шкафчик над раковиной, достал из них флакон с таблетками, вытряхнул себе на ладонь одну, забросил в рот и тут же запил водой прямо из-под крана. Если учесть, сколько там химикатов, то кипяти её, не кипяти, все равно рано или поздно печень отвалится. Впрочем, то что продают в бутылках, не сильно-то и лучше. Обтеревшись полотенцем, я натянул на себя чистое бельё и вышел из комнаты. Не удержался, подошёл к детской кроватке и посмотрел на безмятежно спящую девочку. Мою дочь. И почувствовал, как на лицо невольно наползает улыбка. Она еще совсем маленькая, полностью чистая. Ни одного импланта, никакого железа — и никаких грехов на душе. — Ты пришёл? — раздался с кровати сонный голос жены. Весь день с Санькой провела, умаялась. Ну да, как иначе? А я все на работе и на работе… — Да, — прошептал я в ответ. — Как день? — спросила она. Перед глазами пролетели картины. Нацеленный на меня ствол, рыдающий корпорат, и он же летящий в окно. Холеная рожа старшего инспектора. Пятно крови на асфальте перед выходом из подъезда. — Нормально, — ответил я. Обычный день на работе. Глава 3 — Опаздываешь, — я затушил сигарету о пепельницу в уличной урне. — Пробки в метро? — Очень смешно, — огрызнулся Гриша, выпустил на ходу сладкий дым и убрал в карман вейп. — Пошли. Над нами возвышались сто двадцать два стеклянных этажа — причудливо изогнутое здание «ВСБ» в Новой Москве-Сити. В темном вечернем небе стояло зеленое зарево от столбов света на крыше корпорации. Там, на стеклянной кровле, медленно крутился по оси гигантский логотип банка. Где-то в холле здания можно найти инфостенд с бравадой о том, что это — самый большой логотип в России. Двадцать пять метров и тридцать тонн чистейших московских понтов. Сделано на деньги работяг, которые сорок лет выплачивают проценты за ипотеку своей тесной халупы. Двери разъехались перед нами, мы вошли внутрь. Вестибюль привычно встретил нас ярким светом, линиями подъемных лестниц и прозрачными шахтами лифтов — кабины мчались высоко под купол зала. Мы прошли через рамки металлодетекторов, те пискнули, лампы мигнули зеленым, турникеты пропустили нас вперед. К нам подошла девушка-борг. От прежнего человека у нее остался лишь мозг, в остальном она полностью была машиной, сделанной из железа и упругих силиконовых деталей. Я никогда не понимал, какие помыслы и комплексы двигают людьми, которые добровольно отказываются от собственного тела ради железного. Бежевый корпус у неё был вызывающе привлекательным — механические изгибы повторяли упругие черты и линии лучших фотомоделей России. Тесная мини-юбка, пиджак и зелёная блузка с глубоким вырезом подчеркивали искусственную красоту. Неудивительно, что в Москве есть бордели с такими девушками для богачей с извращенной фантазией, которым наскучило теплое женское тело. Лично я бы не решился спать с боргом. Как по мне, проще купить секс-куклу из Китая с синтезатором голоса и нейросетевым модулем для генерации осмысленной речи. Хотя, я уже давно перерос желание ходить по борделям и снимать случайных девушек. Может быть, я старомоден, но я храню верность своей жене. — Добрый вечер, господа, — обратилась к нам девушка. Когда москвич впервые встречает борга, он ожидает услышать грубый механический голос. Но борги звучат ровно так, как сами хотят. Конкретно сейчас я услышал женский певческий голос, звонкий и приятный. — Могу я узнать ваши имена? — спросила она. Каждый раз на такой вопрос мне хотелось ответить: «Я — Святой Лука, а это — пророк Моисей», но из раза в раз я сдерживал порыв остроумия. — Григорий Котляров, — представился мой друг. — Кирилл Андриевский, — добавил я. Взгляд борга остановился на Грише, затем оптика глаз впилась в мое лицо. Она считывала наши физиономии, сверяла их с базами данных в облаке. — Меня зовут Дарья, я рада приветствовать вас в офисе публичного акционерного общества «Всероссийский Сберегательный Банк». — Она вежливо поклонилась нам. — Сегодня я буду вашим гидом, следуйте за мной. Я приведу вас к месту торжества. Гид повела нас к площадке с лифтами. Стальные каблуки стучали по полу. Кнопка зажата, кабина на месте. Борг клацнула ногтём по панели, и мы поехали наверх со скоростью десять этажей в секунду. Первые мгновения подъема мы наблюдали за людьми, снующими на разных уровнях огромного вестибюля, а затем нам открылся вид на Новую Москву, утопающую в электрических огнях. Впереди мигали световые ограждения с крыш небоскрёбов и далеких мегабашен городских трущоб, по городу расползались змейки надземного метро, по дорогам катались игрушечные машинки. Где-то вдали горели красным газовые факелы подмосковных перерабатывающих заводов. С высоты птичьего полёта можно позабыть о статистике убийств и изнасилований, о грязных улочках Квартала, о наркоманах, о нищих семьях и об одиноких стариках в засраных хосписах. Кабина скрылась внутри здания, погрузившись в темноту. Включился мягкий жёлтый свет. Значит, мы уже почти приехали. На миг я увидел своё отражение в панорамном стекле. Мои плечи сжимал костюм. Выглядел я в нем нелепо. Двери раскрылись, гид попросила нас выйти наружу. Следуя за ней, мы шли по широкому холлу; вдоль стеклянных матовых стен стояли цветы в керамических горшках и статуи киборгов из пятидесятых годов на античный манер. Я взглянул на Гришу, но он не обратил на меня внимания — пялился на задницу Даши, она размашисто виляла силиконовыми бёдрами. Он не соврал и взаправду оделся в обычную коллекторскую форму, чтобы позлить пиджаков. Настоящий бунтарь. Формально он ничего не нарушал, дресс-кода для рядовых коллекторов не было. В целом, мы вообще не должны появляться в головном офисе — странно, что нас позвали на корпоратскую вечеринку. Механическая девушка провела нас по перипетиям коридоров. Она открывала стеклянные двери ключ-картой, переглядывалась с охранниками, такими же боргами в сине-зеленой форме. Они общались через внутренний чат, и нам, залётным работягам, знать содержание их речи не позволялось. — Ну и ну, это просто лабиринт какой-то, — прошептал мне Гриша. Наконец, после долгих минут блужданий Даша привела нас к широкой лестнице с ковром посередине. На вершине подъёма звенела посуда, играла ненавязчивая электроника, говорили сотни голосов, сливаясь в неразборчивый гвалт. — Мы почти пришли. Следуйте за мной. Мы начали подъём по ступенькам — они освещались с экранов, на которых разъезжались слайды с корпоративной рекламой: «Мы — одна семья», «Вместе к будущему России», «Два века в лучшей команде страны», «Фирменные льготы — отпуск в санаториях Тюмени всей семьёй» и тому подобная чушь. В банкетном зале вовсю шёл праздник, но основная часть с поздравлениями от генерального директора ещё не началась, так что мы пришли вовремя. Потолок, выполненный в стиле громады базальтовых столбов, поддерживался квадратными колоннами из черного мрамора. По центру проходил синий бассейн, в котором неспешно плавали борги — вроде Даши, только без одежды, а вместо имитированной кожи их корпуса были покрыты вольфрамом, блестящим в свете подводных фонарей. Вдоль бассейна в несколько рядов стояли круглые столики. За ними тесно сидели корпораты. Почти у всех мужчин были седые виски, на их рукавах блестели одинаковые золотые запонки — фирменные, с «Московской ювелирной артели». А носы оттягивали очки с узкой шестиугольной оправой из тонкого белого металла. В Новой Москве у всех поголовно искусственные глаза — оптика от «Кибертроники», монополиста технологий, заменяющих органы чувств. Оптика в зависимости от модели может подкручивать уровень освещенности, приближать картинку, делать мир четче или наполнять его «мылом». Так что в очках уже давно никто не нуждался, они лишь подчеркивали вкус, индивидуальность и статус человека. Впрочем, о какой индивидуальности можно говорить в среде пиджаков? Они просто копируют своих начальников в одежде, домашней утвари, внешнем виде, даже словечки перенимают. Из уникального у них только звук дверного звонка. Я посмотрел на одну из женщин. Серый пиджачок на тёмно-зелёную водолазку, подкачанные губы, косметический румянец на слегка загоревшем лице, блестящее от лака каре с чёлкой, закрывающей лоб по самые брови. Огляделся по сторонам — все остальные дамочки выглядели так же. Кому-то каре с длинной прямой чёлкой шло, других такая причёска заметно уродовала. Я разглядывал пиджаков, они в ответ рассматривали меня. Мой обычный черный костюм с красным галстуком вызывал у них приступы тошноты. Во-первых, моя одежда не лоснилась и не блестела, потому что сшита из материалов поскромнее. Во-вторых, я не пытался имитировать Главного Начальника во внешнем виде, и для местных карьеристов это было сродни богохульству. Ну и в-третьих, рядом со мной шел Гриша в обычной коллекторской форме, что выдавало точно такого же коллектора и во мне. Они нас ненавидели. Гриша ненавидел их в ответ, мне же было без разницы. Пока мы глядели друг на друга, гид подвела нас к столику, за которым сидели точно такие же коллекторы — я узнал их по лицам, пересекались пару раз на общих ежеквартальных планёрках. Одеты они были кто во что горазд — среди нашего брата корпоративная мода не ценилась. Я поприветствовал их и занял свое место с видом на бассейн — буду смотреть на мокрые железные сиськи. Гриша сел рядом. — Приятного вечера, — Даша поклонилась нам. — Я встречу вас на выходе из зала. — И пошла обратно. Шампанское, сыры, тарелки со смехотворно маленькими блюдами. — Что это? — спросил я, ткнув вилкой в миниатюрное подобие стейка. — Говорят, говядина, — ответил коллектор, сидевший рядом. На его тарелке лежали смятые салфетки. — Вроде, так оно и есть. Попробуй. Я положил кусочек говядины на язык, и рот тут же обильно заполнился слюной. Мои вкусовые рецепторы не привыкли к настоящему мясу, и каждый раз я чуть ли не до слёз наслаждался натуральным вкусом. Жаль, но это было мимолетное удовольствие — говядина кончилась за один укус. — Да они издеваются, — выругался Гриша, запивая мясо шампанским. — Специально такой маленький кусок положили, чтобы нас позлить и подразнить. Твари вонючие. Сколько тут грамм? Пятьдесят? Это не стейк, это какая-то мясная таблетка! Лучше бы принесли нормальную порцию синтухи. — Ну ладно тебе, — я попытался охладить его пыл. — Мне тоже обидно, но где ещё ты попробуешь настоящее мясо? — В Африке. — Буднично ответил Гриша. — Мы там в одной деревушке ели. Местные кормили. — А не страшно было? — я выпил немного шампанского и закусил сыром. — У них все животные чумные же. — Это тебе по телеку рассказали? В Африку пытается «Мироград» зайти. По проверенной схеме. Сначала подминают под себя надзорные органы, потом объявляют, что все местные животные болеют чумой, выжигают фермы и колхозы огнеметами, а потом скупают фирмы за бесценок. И вот, вся твоя страна жрет синтетическое «мироградовское» мясо. Когда я был в Мали, они там еще своих коров выращивали. Как там с мясом сейчас — не знаю. — Святая конкуренция, — посмеялся я. — Интересно, а у американцев так же? — Хрен его знает. Слышал от приятеля, будто они там соевое мясо жрут, типа как в лапше, только куски заметно больше. А в Европе вообще жуков хавают, прикинь? — Ну, с жуками не удивил. — Отмахнулся я. — У нас тоже жуков едят. — Не тупите, пацаны, — вдруг вмешался мускулистый мужик напротив. — В жуках явно побольше белка будет, чем в синтовом мясе. Углеводный состав, протеины, жиры — всё на порядок круче, чем в искусственном дерьме, которое в маркетах продают. Дошло? Я сам только жуков ем и вам советую. Могу даже подсказать, где продают обалденный скорпионий паштет. — Гадость, — Гриша содрогнулся и стукнул бокалом по столу. — Да ты просто не пробовал, — продолжал качок, — знал бы ты, как приятно хрустит хитиновая паста, м-м-м… Или вот омлет из опарышей, да? Я такой с утра ем и весь день потом не голодный. — Игорь, умоляю, заткнись, — с отвращением сказал один из коллекторов. — Меня сейчас вырвет. А если из меня выйдет настоящее мясо, клянусь, я тебя убью. Я его впервые в жизни ел. Вдруг, музыка затихла. Над залом раздался звук удара ножа по пустому бокалу. Я поднял голову и увидел, как загорелись лампы, освещая целый ярус под потолком, до этого скрытый в густой тени. Там за широкими столами сидели корпораты высшего ранга и наслаждались сытным ужином из рыбы и мяса. Сейчас они смотрели на нас снизу вверх, явно наслаждаясь своим превосходством. В центре второго яруса возвышалось особо почетное ложе, за которым сидели два человека: генеральный директор банка Олег Гоффман и его первый заместитель Ольга Кузнецова. Олег выглядел, как почти все мужчины в зале — точнее, все мужчины в зале выглядели, как Олег. То же самое можно сказать и про Ольгу. Корпоративные крысы полностью скопировали облик своих кумиров — разве что лица у всех отличались, но подделывать свою физиономию под другого человека запрещено по закону — в статьях административного кодекса такое нарушение шло под пунктами «мошенничество». Если бы не суд и полиция, все среднеранговые пиджаки были бы на одно лицо.