Но меня ждал облом. Карты надо было где-то там печатать, готовить, ждать недели…и не факт, что по ним смогу снять деньги в России. Потому я плюнул и приказал отвезти меня в отель. Но когда ехали, полицейский несмело попросил: — Эээ…Великий…помните, я спрашивал про то, что можете ли вы лечить? Мой начальник…у него болен сын. Если вам не трудно, не могли бы мы отправиться к нему? Вы сможете его вылечить? Мы вернулись в полицейское управление, и поднялись на третий этаж, где майор попросил меня подождать в приемной на кожаном диване рядом со столом темнокожей, довольно-таки милой молодой секретарши в юбке до колен. Она с интересом поглядывала на меня, как наверное смотрела бы любая секретарша в России, если бы к ее начальнику пришел…хмм…негр. Интересно же! Зачем негру ее начальник! Или начальнику — негр. А может девушке хотелось попробовать секс с белым. Мечтают же некоторые белые женщины о сексе с неграми! Так чем негритянские женщины хуже? Им хочется белого! Хе хе… Чего только не придет в голову, пока ждешь в безвременьи…всякая чушь! Через несколько минут дверь распахнулась, и оттуда вылетел небольшой полноватый человек в голубовато-сером мундире и фуражке с огромной тульей, изукрашенной золотыми узорами. Типичный африканский начальник-командир, какими я не раз видел их на картинках и в роликах фильмов. Просто-таки карикатурный африканский диктатор. Он как-то дико посмотрел на меня, а потом протянул свою пухлую руку, оказавшуюся на удивление твердой и сухой. В нескольких словах он обрисовал ситуацию, и через десять минут мы уже сидели в длинном белом лимузине типа «майбах», а впереди и сзади нас ехала охрана в белых же крузаках. Хорошо живется власти в отдельно взятой Эфиопии! Нищая страна, точно. Только в нищих странах власть живет так хорошо. Показательно хорошо. Мальчишка лет десяти умирал, ему оставалось жить максимум неделю, может две. И это притом, что вокруг него толпились сразу трое колдунов, или лучше сказать — целителей. Ауры у них были слабенькими, даже не знаю, с чем сравнить — с нашими ведьмами самого низшего пошиба? Так…легкие отголоски колдовства. Не более того. Зато разодеты как настоящие…хмм…даже не знаю, с чем сравнить. На ум приходит только Киркоров с его совершенно дебильными, аляповатыми, безвкусными костюмами. Тут и перья, и золото, и вышивка серебром, и куча амулетов из драгоценных камней, золота и серебра. Ну и ко всему прочему — барабаны, в которые они упорно били, веера, которыми обмахивали, и колокольчики (серебряные!), в которые названивали. Возле них суетились помощницы — молоденькие симпатичные девицы, больше напоминающие о телесных утехах, чем о душевных страданиях. Увидев нашу группу, эти эпичные колдуны запели, заголосили с гораздо большей энергией, видимо рассчитывая на более щедрое вознаграждение. Бубны загрохотали, голоса возвысились, сливаясь в стройный хор. Вдруг откуда-то сбоку, из дверей выскочил еще один колдун — толстенький, невысокий, но одетый так же ярко и богато, как и остальные. Над этим аура светилась покрепче, это был настоящий колдун, хотяне дотягивал и до уровня Дамбадзу. А я сейчас сильнее Дамбадзу…не знаю в сколько раз, но…гораздо, гораздо сильнее! Увидев меня колдун замер, вытаращив глаза, а потом спросил куда-то в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретно: — Что здесь делает этот белый?! Он все испортит! Белые только портят! — По-моему это ты тут все испортил, тухлый навоз зебу! — ответил я по амхарски — Едва не довел до смерти мальчишку, бездарь! — Гоните отсюда этого белого! Иначе я откажусь лечить! Он все испортит! Он наведет порчу! Колдун верещал так, что у меня уши заложило. По щекам его катились капли пота, нижняя губа тряслась то ли от возмущения, то ли от страха. Я шагнул к нему, схватил за руку, и…колдун сразу затих, обмяк. Через минуту я уже все знал. Бездарь и правда не умел лечить. Он был неплохим заклинателем — делал амулеты, приворотные зелья, другие полезные штуки. Немного лечил, да. Но совсем немного — на уровне бородавок, остановки крови и устранения боли. Тяжелые болезни ему были не по плечу. Потенциал у него имелся, и силы хватало — если бы он был заточен под лечение болезней. Однако нет, не мог. Напустить проклятие мог, а снять — практически нет. Я отпустил его руку, он мне был уже не интересен. И теперь не может навредить. Может с него денег потребовать? Пусть принесет! За лечение бабла получил, и неслабо по здешним меркам — десять тысяч баксов. Правда это на всю гоп-компанию, вместе с малосильными помощниками и штатом «медсестер». Но после недолгого раздумья, решил: ну его к черту. Пусть валит отсюда. Убивать его не буду, тут не саванна, за убийство могут быть проблемы, но и видеть этих ряженых я не хочу. У парнишки был рак печени, и на лечение у меня ушло около часа. Пришлось выжигать все гнезда «порчи», которые темнели по телу, как вбитые в него ржавые гвозди. Работать приходилось очень осторожно — организм ослаблен, лишние нагрузки для него смертельны. Когда я выходил из комнаты, мальчишка спал — розовый, без малейших следов желтизны в лице и глазах. Когда меня спросили, что я хочу за свои услуги (по дороге к больному, еще в машине), я сразу сказал, что мне нужен спокойный и свободный выезд из страны. Билеты в бизнес-класс мне и моей подруге. Больше ничего. Можно был бы конечно стрясти с них денег — все-таки заместитель министра внутренних дел, не какой-то там простой постовой коп! Но я не захотел. Деньги у меня есть — лучше пускай меня вывезут из страны, которая надоела мне так, что и не передать. «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна». Меня отвезли в отель, где ждала, волнуясь, Варя-Жози. Увидев меня, она едва не расплакалась, сказала, что ожидала чего-то плохого. Уж больно страна такая…суматошная! Поскорее бы домой, в глухой уголок Тверской губернии, в деревню Кучкино, в которой никогда и ничего не случается. Хмм…не случалось, пока я туда не приехал. Но это уже частности. Вылет завтра, в десять утра по местному времени. Хмм…как ни смешно — и по Московскому! Время в Аддис-Абебе и в Москве полностью совпадают. Кстати, сегодня сделал еще одно открытие: оказывается, я говорил не только на языке мурси и сури, но и на амхарском языке! И не просто говорил — я читал на нем, и наверное — могу писать. Официальный язык Эфиопии — амхарский, на нем разговаривает большинство местных жителей. Ну а долина Омо и дальше, к границе — язык мурси и сури, который суть одно и то же. Они понимают друг друга. Вечер провели в безделье — никуда не ходили, кроме как в ресторан, нас никто не беспокоил. Дверь в номер заменили на новую, у выхода из отеля теперь дежурил охранник с автоматом — не знаю, может из-за нас, а может поставили после теракта, но факт есть факт — охраняли. Ночь провели как два молодожена, полночи не спали, только когда небо стало сереть — успокоились и заснули. Встали в семь утра — еле-еле, сонные и вялые. В самолете отоспимся! А пока — в душ, причесаться (это я, Варе причесывать нечего, ежик на голове), одеться и ждать, когда за нами приедут. Приехали в девять часов. Я уже начал слегка переживать — время-то уже на регистрацию идти! А еще паспортный контроль и все такое! Но меня успокоили — без нас самолет не улетит, это строгий приказ заместителя внутренних дел страны. Паспортный контроль мы пройдем со свистом — сопровождающий, молодой мужчина в строгом черном костюме, наводящем на мысль о похоронном агентства, пообещал быстро проставить все нужные штампы. В общем — нас загрузили в машину, и с сиреной, с почестями так сказать — доставили в аэропорт буквально за пятнадцать минут. Машина проехала прямо на летное поле, остановившись у самолета, и сопровождающий рысью помчался внутрь здания, выполнять свое обещание. Через пятнадцать минут мы поднимались по трапу в «боинг», еще через несколько минут сидели в удобных «купе»-кабинках бизнес-класса, где можно было не только сидеть, но и лежать. Перед кабинкой в стене экран телевизора — все удобства, однако! Кабинка Вари рядом, так что мы могли с ней свободно говорить. Но честно сказать — говорить особо и не хотелось. После бурной ночи меня хорошенько пробило на сон, так что я как только плюхнулся в кресло — тут же, моментально стал дремать. Разбудила миленькая смуглая стюардесса в темно-зеленом костюме, которая попросила меня пристегнуть ремень безопасности. Самолет уже разогревал движки, так что…скоро родина! Интересно, как я сумею протащить свой дипломат с четырьмястами тысячами долларов? Придется, наверное, заполнять декларацию. А что с изумрудами и алмазами? Если их у меня обнаружат незадекларированными…будут проблемы. Придется колдовать! Ну что же…поколдую, не в первый раз. Главное — я теперь не в хижине из говна и палок, а вернулся в нормальную цивилизацию. Интересно, что там дома делается? Ведь все потеряли меня. Машина есть — а меня нет. Небось в розыск подали. В машине и телефон остался… Может стоило позвонить домой из Эфиопии? Но только как я объясню, что оказался в Африке? Да и зачем… Ни к чему лишним людям знать о моих проблемах. Если только Самохину можно было позвонить…но…днем раньше, днем позже — какая разница? Лучше сам появлюсь и все расскажу. Ну…почти все — кроме того, чего рассказывать не надо. Об убийствах колдунов, например. Об уничтожении десятков и сотен мурси. Ну и вообще…надо меньше рассказывать людям о своих способностях. Пора мне залечь на дно…если получится, конечно. Ну а пока что я залягу на свое ложе — классно! Ох, классно! Может шампанского еще заказать? Закажу. И обед скоро принесут! Красота! Никогда в бизнес-классе не летал, просто слов нет, как здорово. Интересно, сколько это все стоит… В обычном классе самолета сидеть ужасно. Ноги упираются в спинку, а они у меня довольно-таки длинные… И девать их некуда. Корчишься, корчишься… Сдается мне, что производители самолетов это все нарочно сделали — чтобы вынуждать пассажиров покупать дорогие билеты в бизнес-класс. Иначе не могу объяснить такую дискриминацию людей с ростом 180 и выше. Салоны самолетов реально рассчитаны на карликов. Самолет начал набирать высоту — все выше, выше, выше…скоро выйдет на крейсерскую скорость, и… И тут жахнуло. Так жахнуло, что у меня заложило уши! И дым. Запах дыма! Крики. Ужасные крики и ледяной ветер! Я все понял. И такая меня взяла досада! Так бездарно, так тупо все закончилось! После того, что я перенес, после того, чему научился, после всего пережитого — и превратиться в куски обгоревшего мяса?! Да что же это такое?! Да не бывать такому! И я уже действовал как автомат. Самолет падал, и в салоне возникла невесомость. Прямо передо мной в воздухе плавал мой дипломат — я уцепил его за ручку, и оттолкнувшись от стены ногой поплыл, полетел туда, где на кресле-лежанке замерла, вытаращив глаза перепуганная Варя-Жози. Я не стал ее отцеплять — плюхнулся на нее, так же сжимая в руке дипломат с деньгами, и…представив себе то самое место, где стояла брошенная мной машина — пожелал туда перенестись! Перенестись — вместе с Варей, дипломатом, со всем, что у меня было! И я знал, что у меня получится! Вспышка, звон в ушах, и…солнце! Яркое июньское солнце! И велосипедист, который везет в пакете на багажнике янтарную бутылку пива, просвечивающую сквозь тонкий пластик. — Вы это…откуда взялись?! — недоверчиво спросил мужик, бритый дня четыре назад и теперь заросший седым клочковатым волосом — Вас же не было! — Мы были всегда! — веско сказал я, поднимаясь с травы и подавая руку Варе — Мужик, те чо надо? Едешь — ну и поезжай себе! Мужик что-то пробормотал, покосившись на голые коленки Вари, встал на педаль, катнул свой древний аппарат и тот кряхтя завилял по дорожке. Дома! Я — дома! О боги…никак не могу осознать эту мысль! ДОМА! — Вась, это что было? — Варю колотила крупная дрожь, и я прижал ее к себе, поглаживая по спине. — Террористы взорвали самолет. Теракт! А я немножко поколдовал, и мы перенеслись домой. Вот, в двух словах! — Так ты мог и раньше перенестись? А зачем была вся эта суета насчет документов? Какого черта мы сидели в этой проклятой Африке?! — Не мог, Варь — вздохнул я удрученно — Если бы мог, давно перенесся. Это когда мне конкретно прижарило зад — я и свалил. А до того не мог. — А теперь можешь? Или это на один раз? — продолжала пытать Варя. Я прошелся по своим ощущениям, по закоулкам памяти… — Могу, Варь. Теперь — могу! — И что мы будем делать? Сейчас? С моим новым телом? У нас документы на эфиопских граждан! Как мы поедем домой? Везде документы нужно предъявлять! — Варь, не тупи! — хмыкнул я, и Варя хихикнула: — Правда, и чего это я? Ты же можешь перелетать куда хочешь! Так полетели! Чего мы тут торчим! Домой хочу! — Вначале я кое-что выясню… — туманно пообещал я, и подойдя к воротам, которые, кстати, уже поменяли, мысленно спросил: — Где вы, бесовщина моя? — Здесь, хозяин! — откликнулся радостный голос Прошки — Мы тебя уже давно слушаем, и пребываем в состоянии перманентного охренения! — Точно, хорошо сказал! Перманентное охренение! — хохотнул Минька, и тут же серьезно добавил — Вижу, хозяин, тебе крепко досталось. Но ты вышел молодцом! Силы набрал немеряно! Теперь тебе никто не страшен, надеюсь! Может и Варю выручишь, почему бы и нет? — А кто вон в том молодом теле сидит? — хмыкнул я — Ну-ка, посмотрите! Секунда, две, и снова голос Прошки: — Хозяин, ты меня удивляешь и удивляешь! Ты засунул половинку души Вари в эту молодую телочку! Хмм…интересное решение! Почему бы и нет? Ох, и интересно же с тобой! Ей-ей старый хозяин до такого не додумался! Если выручим прежнее тело Вари, можно жить сразу с двумя Варями! И обе будут одинаково тебя любить! Ну…наверное — одинаково. — Стой! — приказал я — Ну-ка, объясни мне теперь, как это — две одинаковые? Честно сказать, я думал, что у них в памяти будут лакуны — что-то помнят, что-то не помнят. И настоящая, цельная душа Вари будет такой только тогда, когда половинки объединятся. А вы мне говорите, что все не так? — Так, да не так…тут все сложно… — замялся Прошка — Хозяин, не хотелось бы тебя погружать в теологические частности и философские зауми, когда-нибудь мы с тобой это обсудим. Но пока прими на веру: эти две личности практически идентичны! — Идентичны! Нахватаются по телевизору всяких гадких слов! Как это идентичны, если одна из Африки, другая с колдуном развлекается, если можно так выразиться! Хмм…нельзя, конечно…нехорошо. Но вы поняли! — Поняли, чего уж тут не понять. Да и ты прекрасно все понял, только почему-то злишься. Одинаковы личности в основном: это Варя. Но в тот момент, когда ее душа раздвоилась на Ка и Ба, обе души, находясь в разных телах, начали собирать разный опыт. И вроде бы и Варя, сущность одна и та же, но…кое в чем не та же. Одна где-то там в Африке бродила, попку грела, другая…не знаю, что там другая греет, но в общем они и одинаковые, и разные. Вот! — Все понятно, что ничего не понятно! — резюмировал я — Одно радует: вы теперь со мной, мы все целы, и значит — еще поборемся! — Если только Варя еще жива. Та Варя, другая! — констатировал Минька, и чувствуя мое недовольство, быстро добавил — Хозяин, я же не могу тебе врать! Что там стало с другой Варей — я же не знаю! Но представляю, что колдун точно занялся тем, что усиленно тебе гадит. А как лучше нагадить? Истязать душу Вари! А как истязать душу Вари? Делать с ее телом то, что…хмм…Варе не понравится. И потому — никаких гарантий! Может он ее уже убил! — Не убил. Он должен убить ее перед моими глазами, и только так насладится местью — мрачно заметил я. — Не факт! — вмешался Прошка — Откуда он знает, что ты жив? Он зачем тебя выбросил в Африку? Чтобы ты там в мучениях погиб! Думая о том, что не сумел спасти подругу! А иначе зачем? А тут он как следует поистязает Варю, и затем мучительно убьет, выпустив душу в Навь. И душа будет страдать. В общем — все сложно, и теперь думай, как будешь искать Варино тело. — Кстати, а почему вы за мной не последовали? Если знали, что я в Африке? — Откуда мы знали? — Прошка был возмущен — ты исчез, оборвав нить! И где нам было тебя искать? На Луне? И без твоего приказания мы вообще не можем сдвинуться с места! А узнали о том, что ты был в Африке после ваших разговоров! Ну и посмотрели в вашей с Варей-Жози памяти. Кстати, позволь тебя поздравить, хозяин! Мало того, что ты выжил, так еще и стал раз в пять сильнее, денег заработал, и красотку с собой привез — молоденькую, красивую! Гордимся тобой! — Гордимся! — добавил Минька, и у меня на душе даже потеплело. Вот гляди ж ты — нечисть, бесы, а тоже…переживают за меня! Приятно, что ни говори. — Ладно…льстецы! Если вас это порадует — я тоже скучал без моих бесов. Ни поговорить не с кем, ни посоветоваться. — Ни кишки вывернуть злодеям! — хохотнул Минька.